Читаем без скачивания Лэнс Армстронг, «Тур де Франс» и самый громкий скандал в истории спорта - Рид Альберготти

После двух допросов Тайгарт и Новицки полностью разобрались в допинговой схеме команды US Postal и поняли, как гонщикам удавалось выходить сухими из воды. Им хотелось верить Лэндису: он предоставил отличный материал для дела, но полностью доверять его словам они не могли. За те шесть лет, что прошли со времени гонки в 2004 году, Лэндис публично опровергал обвинения в приеме допинга после того, как у него в организме нашли следы запрещенных средств. Более того, он написал книгу, в которой клялся в своей невиновности, да еще и собирал средства от поклонников, верящих в его чистоту. А в откровенной беседе с Новицки и Тайгартом Лэндис полностью изменил историю.

Им были неясны мотивы Лэндиса. Почему он решил все рассказать сейчас? Какой был в этом смысл? Жизнь Лэндиса рушилась – это было понятно. После положительных результатов теста он развелся с женой и переехал в скромный домишко вдали от цивилизации посреди гор Южной Калифорнии. В город, населенный хиппи, вооруженными любителями экстрима да и просто маргиналами. В прессу просачивались слухи о том, что Лэндис начал сильно выпивать. Возможно, самое важное заключалось в том, что он находился в серьезном конфликте с Армстронгом, о котором все знали. Из-за шаткого положения, в котором оказался Лэндис, Новицки и Тайгарт знали, что каждый факт, каждая деталь, каждое его утверждение должны быть проверены через другие источники.

Но захочет ли кто-то другой говорить?

{Примечания к Главе 1}

Глава 2

Новая жизнь американского велоспорта

Красивый подтянутый поляк тридцати восьми лет от роду с правильными чертами лица и усами совсем не говорил по-английски и до конца не понимал, что будет делать в Америке. Для него было важно одно: уехать подальше от жены, которая, как он был уверен, изменяла ему в своих бесконечных заграничных командировках. Он бросил карьеру и не знал, когда в следующий раз увидит дочь.

Эдди Борисевич не столько страдал, сколько злился на себя за то, что дал браку распасться. Развод затмил для него все прежние успехи, жизнь стала видеться в мрачном свете. Он и хотел бы начать новую жизнь, но не знал, как найти в себе силы. Летом 1976 года Борисевич прилетел в Нью-Йорк, чтобы оттуда отправиться в Монреаль на Олимпиаду, но до Канады так и не доехал. Он понял, что пришло время изменить себя.

В Польше жизнь Борисевича вращалась вокруг велоспорта. Он вошел в состав сборной страны еще подростком, выигрывал внутренние чемпионаты, ездил на соревнования в Европу. В конце 1950-х – начале 1960-х годов начал подниматься в мировых рейтингах и тогда задумался о карьере профессионального спортсмена. Польша в то время была кузницей велогонщиков, спорт полностью поддерживался коммунистическим правительством, подчинявшимся СССР. Он надеялся попасть в олимпийскую сборную страны.

Мечты об олимпийской славе Борисевичу пришлось оставить в двадцать один год, когда врач во время плановой флюорографии выявил у него небольшое поражение в легких и диагностировал туберкулез. Его положили в больницу. Улучшения не наблюдалось, и дозу лекарств утроили. Так продолжалось несколько недель, пока вдруг врач не понял, что отметка на снимке – всего лишь след от старого шрама пациента, а вовсе не болезнь. Он вернулся в спорт, но прежних сил не было, и он так и не смог наверстать упущенное. Надежд стать чемпионом мира не осталось, и с этим пришлось смириться.

У Борисевича был пытливый ум. Он всегда хорошо учился, хотя и оставил университет ради спортивной карьеры. Вскоре после истории с ошибочным диагнозом он поступил в Академию физической культуры в Варшаве, чтобы изучать физиологию человека и теорию спорта, что в коммунистической Польше считалось весьма престижным. Продолжал выступать за сборную команду страны, но к учебе относился серьезнее. Другие велогонщики прозвали его профессором. В университете ему предложили тренировать сборную команду юниоров.

Борисевич составлял индивидуальные планы тренировок для спортсменов, вел подробные записи их результатов, отмечал уровень подготовки и фиксировал улучшения, бывшие следствием его разработок. По сути, он проводил научный эксперимент с лучшими спортсменами Польши, чтобы изучить наиболее подходящие методы тренировок. Некоторые гонщики ставили собственные эксперименты – с допингом. Они рассказывали ему, что принимают амфетамины и гормоны, чтобы лучше выступать, но не придавали этому большого значения. Спортсмены называли их «витаминками» или «средством от изжоги». Эдди запоминал названия веществ и потом отыскивал их описания в старом медицинском справочнике. Он выяснил, что многие из них имели опасные побочные эффекты. Тем спортсменам, к которым он испытывал особенное расположение, он показывал статьи из этой книги, чтобы предостеречь от опасных последствий.

Очень скоро Борисевич стал одним из лучших тренеров Польши, и на него возложили обязанности по подготовке спортсменов олимпийского резерва. Его должность оплачивалась из государственного бюджета, поэтому зарабатывал он мало. Приходилось подрабатывать гидом, чтобы семья ни в чем себе не отказывала. Все было хорошо до тех пор, пока он не узнал об интрижках жены и не принял решение уйти от нее. В 1976 году польское правительство разрешило ему поехать на Олимпиаду в Монреаль в качестве зрителя. Он прилетел в Нью-Йорк, откуда должен был поехать на машине в Канаду, но в итоге остался в Америке.

В то время Штаты переживали период расцвета любительских велоклубов. Повсюду в стране – от Восточного до Западного побережья – проводились любительские велогонки. Несмотря на огромную популярность среди любителей (в 1973 году на американскую лигу любительского велоспорта зарегистрировалось больше восьми с половиной тысяч человек, что было почти в два раза больше по сравнению с предыдущим годом), профессионально этим спортом почти никто не занимался. Не было профессиональных команд, не было профессиональных гонок, на все Штаты приходилось всего около десятка профессиональных велогонщиков.

В США Борисевич встретился со старым приятелем по команде, который жил в то время в Нью-Джерси. У него и остановился, подрабатывая с польскими рабочими: в основном красил мосты и водонапорные башни. Примерно через полгода пребывания в Америке Борисевич зашел в местный веломагазин.

Его владельцем оказался Майк Фрайс, который занимал руководящий пост в американской Федерации велоспорта и отвечал за сборную страны на Олимпиаде в Монреале. Когда он увидел Борисевича в своем магазине, его лицо показалось ему смутно знакомым, но он не мог понять, откуда его знает. Потом вспомнил: на соревнованиях в Варшаве, куда он ездил с американской командой, видел Борисевича среди тренеров. Представившись поклонником, Фрайс поинтересовался у него на французском (английским Борисевич не владел), что он делает в США и что стало с его спортивной карьерой. Борисевич вкратце рассказал свою историю и признался, что сейчас у него нет даже велосипеда. Заработанных денег просто не хватало, чтобы купить его.

Фрайс оживился. «Подожди-ка здесь», – сказал он и исчез в подсобке. Через несколько минут появился с велосипедом светло-зеленого цвета. «Вот, держи», – сказал Фрайс и уговорил Борисевича поехать вместе с ним на воскресную тренировку велоклуба Северного Джерси.

Борисевич был не против, но предупредил, что потерял форму и не сможет ехать так же быстро, как все. А если отстанет, то никогда не найдет дорогу обратно. Так что волноваться не стоит.

В воскресенье Борисевич на своем новом велосипеде присоединился к большой группе велосипедистов, которая собиралась у магазина Фрайса. Во главе группы ехал сам Фрайс и его друзья, они задавали умеренный разминочный темп. По дороге присоединялись другие спортсмены, и в итоге в компании набралось человек сто. Их велосипеды были настоящими произведениями искусства, созданными веломастерами разных концов Земли. Мужчины брили ноги и носили специальную обувь на кожаной подошве с шипами для крепления на педалях. Так велосипедисты могли полностью контролировать велосипед и подтягивать педали вверх для большего ускорения. Все было серьезно, и на тренировке они могли помериться силами с другими фанатиками из соседних кварталов.

Тронувшись в путь, компания загудела, обсуждая, что у кого произошло за последнюю неделю. Разгоняясь под тридцать километров в час, приятели не прекращали сыпать вопросами: «Как дети? Как жена? Как новая машина? Нашел работу?» Так продолжалось почти полчаса, пока Фрайс или кто-то другой не начал наращивать темп, и вскоре компания гнала со скоростью под пятьдесят километров в час.

Скоро группа из ста человек сократилась до тридцати. Фрайс с друзьями все еще держал заданный темп. Борисевич не отставал. На длинном сложном подъеме на крутую горку сдалось большинство остававшихся спортсменов. Фрайс, пара его друзей и Борисевич продолжали путь, разделав под орех половину всех велосипедистов из близлежащих районов. Они объехали вокруг озеро Рокленд, что под Нью-Йорком, и, полюбовавшись пейзажами, направились обратно в Нью-Джерси. По дороге остановились перекусить в небольшом итальянском кафе. За чашкой кофе Фрайс поздравил Борисевича.