Читаем без скачивания Клоп (СИ) - Шананин Илья

— Гроукан…

— Громовой сокрушитель!

— М-м?

— Знаменитый воин, между прочим. Ай, неважно. "Д" у него, конечно, очень размашистая. Второй автограф мне уже дает. Первый я взял, когда его до номера провожал. Мне для сестры надо, она их собирает. Что же мне со вторым делать? Немного-то за него выручишь. Но может, удастся продать Корбу, например.

— А что он сам не возьмет?

— Он из прачечной почти не вылезает. Слушай, а пошли сейчас к нему. Нужно же тебя как-то вводить в курс дел.

В лифте Снука заменил пожилой швейцар, которого Пиус, кажется, видел где-то в холле отеля. Его звали Тоил. Он обвел мальчика со служащим презрительным взглядом и спустил их вниз.

— Эй, почему ты его просто не заколдуешь? — с усмешкой спросил Снук.

Тоил еще раз "взглянул" на них и поехал наверх.

— Мрачный тип, — сказал Снук, проходя по холлу к стойке регистрации. — Это Рэни и Клайвель. — Он показал на двух служащих-близнецов за стойкой, и те, не спуская с себя важного вида, кивнули. — А это Пиус Клоп, теперь живет здесь. Я говорю, мрачный тип, — продолжал он, ведя мальчика дальше и открывая дверь в подсобные помещения. — Стараюсь держаться от него подальше. Это не так сложно, на самом деле, потому что он сам не особенно любит попадаться на глаза. Подумай только, швейцар не любит попадаться на глаза, никогда у входа его не увидишь. Еще он, кажется, считает, что у него неплохо получается с колдовством. Я бы не советовал доверять таким басням. Вообще, мне этот Тоил! Я предпочел бы спуститься по лестнице, но не заблудиться на лестницах, ведущих с "Башен", весьма затруднительная задача. Нет, я не хочу так рисковать. Теперь нам сюда.

Они прошли через комнату, до самого потолка заставленную какими-то устаревшими механическими агрегатами, и спустились по чугунной винтовой лестнице. Снук подвел Пиуса к двум решеткам и опустил один из двух выходящих из стены рубильников. Правая решетка заскрипела, и ржавые дверцы разъехались в стороны. После мигания лампочек небольшая ниша осветилась несколькими тусклыми огоньками.

— Еще два лифта в отеле, — сказал Снук, — один спускается в котельную, другой в прачечную.

— А Патвин умеет колдовать? — спросил Пиус.

Они стояли в лифте и жевали конфеты, которые Пиус захватил с собой.

— Патвин? Хм. Ну, не жнаю. По крайней мере, не на штолько хорошо, чтобы жаколдавать лифт. Приехали.

Двери со скрипом разъехались, и они оказались в ярко-освещенном просторном помещении. Вокруг все блестело. В отличие от комнаты, набитой вышедшими из употребления механизмами, здесь царила стерильная чистота. Вдоль одной из стен стояли огромные стиральные машины с дверцами размером с колесо от грузовика.

— Привет! — крикнул с другого конца комнаты низенький служащий с большой лысой головой. Его голос прозвучал приглушенно из-за шума машин.

Служащий закончил возиться возле какого-то станка, от которого валил пар, и подошел к Снуку с Пиусом.

— Так, кто тут у нас? — весело произнес он.

— Это тот самый Клоп, — сказал Снук. — Мальчугана зовут Пиус, и он интересуется колдовством.

Пиус смутился.

— Меня зовут Корб, очень приятно. Колдовством, значит? Да, кое-что о колдовстве я могу рассказать.

— Ничего ты не можешь рассказать, — перебил его Снук. — Он отличный малый и не забивай ему голову всякой чепухой. Лучше скажи, сколько дашь за автограф Даэркрона?

— Спроси сначала, нужен ли мне автограф того, кто в этом году ни одного стоящего подвига не совершил.

— Ладно, пока.

— Подожди, подожди, я ведь еще ничего не сказал. Покажи его.

Снук достал карточку и стал ловко крутить ее в руках. Пиус прошел вглубь комнаты, чтобы рассмотреть невиданных размеров стиральные машины.

— Исследуй, только ни во что не суй свои пальцы, они могут оказаться очень хрупкими, — выкрикнул, не сводя глаз с автографа, Корб, — да, да, я имею в виду твои пальцы.

Пока Снук торговался, Пиус успел постучать по стеклу огромной колбы с какой-то пенящейся жидкостью, обойти вокруг выпускающего пар станка и заглянуть в несколько корзин, куда белье сыпалось прямо из отверстий в потолке.

В конце концов Корб согласился на прощение долга за какой-то обед плюс небольшую доплату в обмен на автограф. Он пообещал принести деньги завтра, Снук пообещал принести тогда же карточку. Они притворно полюбезничали при расставании, после чего Корб вернулся к машине с паром, а Снук с Пиусом сели в лифт.

— Так о чем мы? — как будто очнулся Снук. — Ах да, о колдовстве. Ты только послушай, рассказать о колдовстве он может. Тут дело в том, что каждый, кто заполучил работу в "Клопе", уже считает себя нехилым волшебником.

— А как же ты?

— А что я? Я тоже с этого начинал. А ты думал! Просто я быстро сообразил, что тут особый талант нужен. Нет, каждый, конечно, может научиться, скажем, превращать ящерицу в какой-нибудь мякиш, но это и без магии можно сделать и совершенно, на мой взгляд, безынтересно. А вот чтобы вырастить у той ящерицы крылья, да еще чтобы она полетела, тут уже одной ловкости недостаточно.

— Почему ты все-таки понял, что у тебя нет таланта?

— Хм. Как же объяснить? Смотри, отель "Клоп" в Грамсе — это как пчелиный улей посреди леса. Ты любишь мед?

— Да, — честно ответил Пиус, вспомнив, как однажды его опекун принес в дом тянущуюся сладкую субстанцию песочного цвета.

— Теперь представь, вокруг этого улья летают всякие мухи да комары и знают, что внутри у него сладкий вкусный мед. Мед стекает по стенкам, расплывается по полу, закручивается в воронки.

Пиус представил эту картину. Она отличалась от его взгляда на пчелиные соты, но мальчик решил не перебивать.

— Мухи и комары думают, что можно умываться им, пить его и есть. Не все, конечно, грезят медом, многие занимаются своими мошкариными делами и ни о чем больше не думают. Есть ведь такие, которые не особенно верят, да и знать не хотят ни про какой там мед. Но те, кому очень нужно, дорогу все-таки найдут. Тем более что улей — вот он, прямо перед носом. Тут они начинают из кожи вон лезть, чтобы пчелой себя почувствовать. Только вот что я тебе скажу, сколько бы этим мухам и комарам не крутиться рядом с ульем, а мед они производить не начнут. Некоторые даже обмажутся им с ног до головы, а все равно остаются теми, кем были. Им невдомек, как сложно устроено это производство меда и что каждый должен заниматься только своим делом. И знаешь, в чем беда? В том, что какая-нибудь мошка найдет на себе желтые и черные полоски и узнает вдруг, что она пчела. А в таком случае, почему бы каждому комару не посчитать себя избранным? Я как раз тот комар или та муха, если угодно, которая поняла, что она не пчела и что не нужно из этого делать трагедию. Я, кстати, тоже мед люблю. И вообще что-то мне есть захотелось. Пошли, перехватим по сэндвичу.

В ресторане к этому времени посреди зала установили длинный стол. Он был разделен на две части рядом из блюдец, в которых лежали монетки. Большие тарелки с множеством вилок и ложек располагались на широких темных салфетках в разных концах. Больше на гладкой отражающей поверхности стола ничего не было.

В зале уже началось небольшое столпотворение. Столики были убраны, а стулья теперь ровными рядами тянулись вдоль стен. На некоторых стульях сидели постояльцы отеля, они о чем-то оживленно переговаривались.

Снук подсадил Пиуса на заполненный цветочными горшками выступ, откуда открывался хороший обзор, и стал пробираться через толпу к дверям кухни.

Со всеми развешанными украшениями место состязания выглядело очень нарядным. В ресторане собралась разная публика, кто-то спустился из своего номера, но многие пришли с улицы. Последних было нетрудно определить, они озирались по сторонам, не скрывая своего любопытства. Люди разговаривали, спорили и смеялись, создавая общий неразборчивый гул, но то и дело какая-нибудь компания смолкала, принюхиваясь к различным вкусным запахам, исходящим из кухни.