Читаем без скачивания Новая пташка для владыки (СИ) - Светлая Варя

Губы Шайлы дернулись, но она промолчала, внезапно придав лицу смиренное выражение. Эллин почувствовала, как Мелисса мягко, но настойчиво потянула ее за руку.

— Это безопасно, — прошептала она, почти касаясь губами уха Эллин. — Мы все через это проходили, каждая из нас. Просто зайди в воду. Пожалуйста.

— А если я не хочу? — громко произнесла Эллин.

Вместо ответа Мелисса громко охнула, расширив глаза. Через мгновение горячий вихрь обхватил Эллин за плечи, дернул и поднял в воздух. Прежде, чем она успела что-то понять, швырнул ее с высоты в мутную воду бассейна.

Больно ударившись о поверхность воды, Эллин краем сознания подумала о колдовстве. Ей тут же вспомнились слова Мелиссы о владыке.

«Правда. Все, что о нем говорят — правда».

Владыка западных земель. Колдун, убийца и тиран. Чудовище, жестокий полубог.

Эллин ударилась ногой о мраморное дно бассейна и наглоталась воды, которая, на удивление, была теплой. Девушка вынырнула на поверхность. Горло неприятно саднило, а в носу было жжение от воды. Она открыла глаза и увидела, что девушки стоял как ни в чем не бывало.

Видимо, подумалось Эллин, невидимая сила, что швыряет людей в воду, для них норма. Колдовство для них норма. И смерть, судя по всему, тоже. Эллин вспомнила, как спокойно об этом говорила Мелисса, и кожа снова покрылась мурашками, несмотря на теплую воду.

Раздался плеск воды, и через мгновение к Эллин подплыла служанка, за ней еще одна, и еще. Оказавшись рядом с Эллин, они мягко подхватили ее за руки и ноги и приподняли над водой. В этот раз Эллин решила все-таки не сопротивляться. Быть утопленной ей не хотелось.

Шайла хриплым голосом запела. Мелисса тихо подпевала ей. Остальные девушки подхватили слова, и теперь вокруг раздавался нестройный хор. Петь умели не все. Две девушки плавно нажали на плечи Эллин, толкая ее под воду.

— Окунись, смой былую личину, — пели они у самого уха, — в воде оставь все старое, прошлое.

Эллин задержала дыхание, и через секунду оказалась под водой. Вынырнула. Отдышалась.

— Имя и образ оставишь ты в прошлом, — гудели девицы, — растворишь в воде все лишнее. Теперь ты птенец в нашем саду.

И снова ее толкнули под воду. Несколько секунд, чтобы отдышаться, монотонное пение, и снова ныряние под воду. И так раз за разом. Раз за разом. До бесконечности. Эллин уже давно перестала соображать, ее хватало только на то, чтобы успевать задерживать дыхание и судорожно хватать воздух на поверхности.

Она замерзла, устала и давно не чувствовала своего тела. Монотонное пение давно потеряло смысл и теперь ей казалось, что они поют бессмысленную тарабарщину. Перед глазами мельтешило, и она почти забыла, кто она и откуда. Забыла свое имя, имя отца, свой дом, мечту и свой путь. Почти. Но этого почти хватало, чтобы она с поразительным упорством вновь и вновь хватала воздух, цепляясь за жесткие тела служанок, чтобы не захлебнуться. Чтобы выжить.

Это была безобидная, адская пытка.

Когда дыхания перестало хватать, и она несколько раз судорожно прокашлялась, Эллин наконец вытащили из воды. Кто это сделал, она не помнила. То ли служанки, то ли тот же бесплотный вихрь, что кинул ее в бассейн.

Ее положили прямо на холодный мраморный пол. Глаза Эллин прикрыла — они покраснели и непрерывно слезились от воды. Смутно она догадывалась, что в бассейн было что-то добавлено, что обессилило ее. Отуманило разум. Почти.

Краем сознания девушка отметила, что пение, проклятое монотонное пение прекратилось. Воцарилась долгожданная тишина. Тягостная и холодная.

Кто-то положил отрез ткани ей на лицо.

«Укройте мое тело», — подумала она, но сил произнести это вслух у нее не хватило. Она лишь бессвязно прохрипела, стараясь уловить смысл в перешептываниях Шайлы и Мелиссы.

Эллин почувствовала, как к ее телу прикоснулись и начали его рьяно, до боли растирать. Ноги и руки чем-то повязали, влажные волосы туго заплели. Ее натирали чем-то масляным, ароматным. От этого запаха у нее закружилась голова, и она чувствовала, как реальность покидает ее, как сознание скачками то убегает, то возвращается вновь. Теперь она не могла даже говорить, смутно осознавая, что ее куда-то несут.

Она чувствовала, как ее, по-прежнему обнаженную, перемещают по коридорам, анфиладам комнат и залов. Все они были заполнены людьми, Эллин чувствовала на себе десятки взглядов.

Острое, раскаленное жало прикоснулось к ее лодыжке, и она тихо, еле слышно простонала. Над ней склонилось красивое, побледневшее лицо Шайлы, и она что-то шепнула ей на ухо. Что-то очень важное.

«Я должна запомнить это», — вяло подумала Эллин, закрывая веки. В затуманенное сознание врывались разные образы: жесткое лицо мужчины в огне, стаи черных птиц, водопады, шкатулка, обитая бархатом…

К ее ногам вдруг кто-то прикоснулся, Эллин с трудом разлепила глаза и увидела, как над ней склонился пожилой мужчина. Резким и грубым движением он раздвинул ей ноги и запустил холодные пальцы прямо в лоно.

— Девственница, — услышала Эллин, и ее сознание рухнуло в темноту.

4

Весело щебетали птицы, солнце ласково касалось кожи. Стоял знакомый и такой любимый аромат травяной настойки, которую отец выпивал каждое утро. В их старом, крытом соломой домике всегда было уютно и даже в самый дождливый день там было солнечно.

Отец мурлыкал под нос очередную мелодию. Говорил, что они приходит к нему ежечасно и жужжат вокруг как мухи, надоедают до тех пор, пока он их не запишет да не сыграет на скрипке. Не открывая глаз, Эллин сонно улыбнулась. Она дома, и все хорошо. Их ждет скромный, но вкусный завтрак с отцом и новый счастливый день.

«Вставай, моя спящая пташка», — произнес ласково отец над ее головой.

Эллин не понравилось это слово. Отец никогда не называл ее так. Что-то было не так. Внезапно солнце закрыли тучи, стало темно и холодно. Аромат настойки отца растворился в воздухе, его голос смолк. Воцарилась тишина, прерываемая непрестанным щебетом птиц. Он становился все громче, громче…Невыносимо!

Эллин вздрогнула и открыла глаза. Она была не в своей комнате. Да и уже давным-давно нет у нее ни своей комнаты, ни отца. Девушка лежала на узкой кровати на шелковых простынях. Она по-прежнему была обнажена. Бледная кожа покрыта мурашками от холода. Эллин порывисто поднялась, и у нее закружилась голова от слабости. Она попыталась вспомнить, когда ела последний раз и не смогла.

Дрожащей рукой Эллин сдернула с кровати необъятную простынь и обвилась ею как туникой. Стало чуть теплее. По крайней мере, теперь она чувствовала себя комфортнее.

Держась рукой за кровать, девушка встала на ноги и осмотрелась. Комната, в которой она находилась, была небольшой и скупо обставленной. Кровать, растения в кадках на полу, шкаф и огромное, почти во всю стену, окно без стекла. Эллин подошла к окну. За ним простирался дикий заросший сад, где отчаянно щебетали птицы. Они-то и разбудили ее, поняла девушка.

Солнце недавно взошло, и стояла умиротворяющая тишина, что бывает только ранним утром, на восходе солнца. Если забыть на миг, где находишься, то можно насладиться и пением птиц, и розовым солнцем. Но Эллин забыть не могла. Она была разбитой, будто провела в дороге несколько суток без сна, отдыха и пищи. Лодыжка болела, и девушка вспомнила, как ей показалось, что туда ужалило что-то.

Она медленно опустилась на кровать и задрала ногу, чтобы осмотреть зудящую лодыжку. В месте, где болело, черным цветом был начерчен незнакомый ей знак: две волнистые линии и круг с точкой в центре. Ей поставили метку, как какому-то скоту!

Неожиданный гнев придал сил. Эллин подскочила с кровати и подлетела к окну. В нем нет стекла — перемахнуть через него и окажешься в саду. А там только бежать, бежать вперед и когда-нибудь она добежит до стены и…

А дальше что?

Но Эллин отмахнулась от этой мысли. Она должна попробовать, а дальше будь что будет. Она живой человек, не чья-то вещь, не пташка, не клейменный скот. Она — свободный человек!