Читаем без скачивания Молчаливые герои - Анна
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пришло лето. Муж снова начал пропадать со всеми деньгами, я страшно нервничала когда он возвращался домой пьяным. Он мог устроить дебош, разбить что либо из вещей в квартире. С порога угадав по его шагам пьян он или трезв, я мигом превращалась в волчицу или заботливую хозяйку. Чтобы мгновенно отправляла его спать если он был пьян. И старалась не шуметь чтобы не дай Бог не разбудить его. Потом протрезвев муж становился очень спокойным и покладистым. Дети мои чувствовали мое беспокойство и в дни когда их отец был пьян оставались дома и вели себя как мышки.
Во дворе дети мои уже начали гулять вчетвером. С двумя своими новыми подружками. Часто заигравшись они приходили домой обедать. Вчетвером. Я была очень рада видеть их. У меня было сразу четыре дочки, это наполняло меня гордостью. Гордостью за моих дочек, за то что они растут щедрыми и делятся не только тем чего у них много, но и тем чего мало. Гордостью за себя, за то что чувствую себя второй мамой еще двоих девочек. Была только одна большая проблема. Катастрофически не хватало денег. Было тяжело кормить двоих детей, я пускалась на множество ухищрений. Настаивала квас на засохших хлебных корках, варила супы в надежде что много горячей воды хоть ненадолго поможет заполнить желудок. Вместо шоколада и карамелек мои дети пили только сладкий чай. Когда суп заканчивался и дети оставались голодными они пили квас или чай с сахаром.
Кормить еще двоих девочек было очень тяжело. Дети мои рассказали немного о своих новых подружках.
Обе были из обеспеченных семей, жили в больших прилично обставленных квартирах. Но не чувствовали себя в них хорошо. В присутствии родителей они предпочитали скрываться в своих комнатах и вести себя как можно тише. Точно как мы в детском доме старались не попадаться на глаза нелюбимым воспитательницам.
У одной подружки моих детей отца не было, был отчим. Богатый грузин, с вспыльчивым характером. В ее доме нередко бывали ссоры его с матерью. Поговаривали что он распускал даже руки и союз матери ее и отчима был на грани распада.
Я хорошо помнила то чувство одиночества в толпе, которое иногда овладевало мною в детском доме. Когда вокруг тебя люди, много людей но нет ни одного действительно родного тебе человека. Можно говорить с многими людьми на незначащие темы. И ни с кем о чем то действительно важном. Когда приходило это чувство у меня не было никого на кого мне можно было бы положиться. Я просто говорила я сильнее, я не поддамся, я крутая, я смогу тебя побороть. Это было очень тяжело, но и я была с сильным характером, с самых малых лет я никогда не плакала. Подружки моих детей не походили на меня. Особенно одна из них. Она была очень мягкой, уступчивой, легко понимала эмоции других людей. Любила и много читала классическую литературу. Ее не любили родители, у нее была сестра, но и с сестрой у нее были натянутые, плохие отношения. В собственном доме приходилось ей быть очень замкнутой. Над ее увлечениями смеялись, хотя они были достойны ничего иного как гордости. Девочка любила рисовать и читать, любила животных и природу. Мучили ее подколками что она некрасивая, хотя лицо ее было чрезвычайно миловидным. Чтобы противостоять этому ей приходилось прятать все хорошие эмоции глубоко внутрь, на людях появляться с глубоким равнодушием и грубостью на лице. Кроме того быть готовою всегда ответить грубостью, что совершенно претило ее доброй и чувствительной натуре. Ей нужен был дом где ее бы не третировали и не обижали. И таким домом для нее стал мой дом. У меня было 3 дочки теперь, а позже стало 4. Я не могла отказать и другой подружке моих детей. Той, у которой был скандальный отчим. Она тоже не чувствовала себя дома хорошо. Отчима откровенно презирала, мать побаивалась и любила. Ей хотелось бы проводить больше времени с матерью, но это было невозможно. Мама ее занятая в крупном гостиничном бизнесе приходила домой очень поздно или очень усталая. Она была очень умной и талантливой женщиной, она любила свою дочку. Но работа выматывала ее до предела. По вечерам в рабочие дни лицо ее было серо, единственное что она просила это не шуметь. Потом наскоро попив чаю она удалялась спать. Дочка ее чувствовала себя совсем одинокой в большой, богато обставленной квартире. Я знала что такое одиночество. Я приняла ее тоже, как четвертую дочку. Нередко оставались дети вчетвером на вечер, потом на ночь, а потом еще на день.
У меня не было денег чтобы прокормить четверых. У меня не было денег на двоих то детей, а тут еще двое. Но перед голодом одиночества который видела я в глазах подруг моих дочерей голод физический мерк.
В это лето муж мой запил совсем сильно. В доме был только хлеб, кетчуп, чай и сахар. На вопросы протрезвевшего мужа, что б пожрать я показывала на пустой холодильник. Нет дома еды, ты все пропиваешь. Говорила я. Вот сладкий чай и хлеб с кетчупом. Все.
Через несколько дней муж мой начал приносить картошку, майонез, хлеб, яйца и молока из магазина где он работал охранником. Даже слегка пьяный приходил он и оставлял на пороге мешок с картошкой. Стало полегче.
Выдавались дни когда он не мог принести ничего, или не было возможности или просто забывал. И мы снова оставались с хлебом, кетчупом и чаем с сахаром. Дети мои и их подружки пили тогда много сладкого чая, чтобы утолить голод. При этом ни одна не показала и виду что она голодна. Ни одна не попросила есть. Дети просто молча делали сладкий чай, пилил его и смеялись каким-то своим шуткам.
Их было четверо или трое, у них не было достаточно еды но у них был дом, у них была крепкая дружба, детство, семья, мечты, игры шутки, планы на завтра, бешеная энергия. И они смеялись. И я улыбалась глядя на них. Я чувствовала что память о моем детдомовском детстве стирается когда я глажу на этих четверых или троих девочек. Я сохраняя строгое выражение на лице мысленно возвращалась в свое детство. И была с ними, пятой девочкой.
Казалось так будет всегда. Дети всегда будут маленькими. Но время шло, все убыстряясь. Детям исполнилось уже по 12 лет. Я смогла выйти на работу и не зависеть более целиком
