Читаем без скачивания Кастинг. Маргарита и Мастер - Владимир Буров

– Еще столько же, – а то и больше.

– Поэтому, – сказал Штрассе.

– Поэтому, – повторила придуманное им слово Редисон Славянская, – предлагаю сначала всем попробовать, правду ли сказала заведующая, а потом и лично получить каждому по:

– Палке, – и что характерно: длиной не меньше семидесяти сантиметров. Сказала, что специально для них готовили, – и показала…

– Вверх! – крикнул ЗЧБНТИН.

– Вниз! – угадал ЕЕЗ.

– Это на личное усмотрение, – сказал Кот, – смотря, кто откуда ведет пристальное наблюдение.

И с традиционным криком семьи Николая Рыбникова и Аллы Ларионовой, когда у них дома была курица:

– Оп-ля-я! – нет, не высыпала прямо на стол мешище этой колбасы почти древнего 1904 года – рецепта:

– Каждому, – имеется в виду раскидала, как научилась в Америке, когда любила игрока в бейсбол. И это бы еще ничего, но и здесь никто не проявил малодушие, как при встрече с неизвестностью, а поймал свою палку, как будто всю оставшуюся жизнь собирался быть:

– Кетчером.

И даже СНС удивилась:

– Неужели я могу не только сидеть за письменным столом по двадцать шесть часов подряд и по восемь толкать речи прижученным дорогущими костюмами адидас благодарным контингентам, но и играть в бейсбол, несмотря на то, что в Библии нигде не написано, что человеки должны иметь верхние и нижние лапы, чтобы бегать и махать ими, изображая в Дон Кихоте ветряные мельницы, и упрямо движущиеся к ним стада баранов.

Далее, ресторан Ван Гог.

Куда их не хотели пускать, и куда они ломонулись, как сказал Кот Штрассе, потому:

– Что так написано.

– Где не удержался Сори, за что был наказан рассказом не в свою пользу. А именно:

– Еще у входа рассказал про своё путешествие по Елисею. – А его подслушали, и сюда уже не хотели пускать.

Глава 45

– Я ничего не делал? – оправдывался Сори перед собратьями не только по перу, но и по самому разуму, которые уже собрались развести костер, но не пред генеральным входом в этот кабакльеро, а прилично:

– Во дворе, – где другим можно, так как здесь живут даже бомжи. И несмотря на то, что бомж здесь всегда был только один, как и в кабаке его собрата по кисти – или что у них применяется еще там, как-то: острозаточенные камыши – хотели расположиться всей компашкой, ибо, как сказал нарочно Войнич:

– То, что мы пишем, и читают только одни бомжи.

– Почему? – удивилась СНС.

– И знаете почему? Им больше делать нечего.

– Сказки рассказываете, господин художник, – сказал Пели. – Ибо бомжи – это как раз те люди, которые честно, от души произносят:

– Я не хочу больше жить.

– Почему? – не понял даже ЕЕЗ.

– Потому что понимают: уже никогда больше не удастся послушать Пинк Флойд и Битлз, которых они когда-то любили.

Но вышла Мотя, и:

– Как электрик электрика узнала СНС.

– Прошу вас проследовать в отдельную аудиторию, где есть и сдвоенный персональный туалет.

– Почему не совсем отдельный, как в лучших домах Ландона, – решил неожиданно для всех почти поддержать Сори Кот Штрассе.

– Нет, то есть, точнее, да, потому что сдвоенный, – пролепетала Мотя, – но не по фронту, а по периметру.

– Нас хотят запутать терминологией, – капнул масло в разгорающийся костер Штрассе.

– Опять те же крестики, что и в Елисее, – сказал Сори, – а где нолики?

– Да, ладно вам – крестики, нолики, был бы сам текст, – сказал Войнич. И добавил: – Хотя, я понимаю, для некоторых крестики – это и есть текст, и без ноликов он, действительно, кажется неполным.

Могла бы начаться драка между Войничем и Сори, но Редисон развела гладиаторов:

– Никому – так никому, – пойдем в общую баню – прошу прощенья – так у нас в Америке называют тет-а-тем с режиссером или продюсером в дорогом кабаке.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда, – как констатировали средневековые мыслители, – сказал один из простых литературных работников, которых не всегда называют писателями, а зря, и скорее всего, именно поэтому они за науку принимают простую:

– Тавтологию. – Ибо, считают:

– Правда должна быть друг на друга похожа. – Но на самом деле, нет, ибо правда:

– После Правды – это Перевод правды, и на вид он, как говорится:

– Имеет другой вид.

Как констатировал Александр Сергеевич Пушкин:

– Ай! не Он. – А потом, как догадалась Мария Магдалина:

– Он и оказался не там, где Его искали, а среди нас, в зрительном зале, где, собственного говоря:

– Действующих лиц не может быть по определению. – Поэтому:

– Даже, если и будут, – то никто их не узнает:

– Кроме Избранных. – И, как говорится:

– Их есть у меня!

Все расселись за одном длинным столом и попытались прочитать меню. А Сори не брал свой экземпляр, и думал.

Но Редисон, желая показать, что и она может отличить кого-то от чего-то, помогла ему избавиться от запора:

– Скажите слово говно, и всё польётся, как из ведра.

– Да, – тут же ухватился за эту мысль настоящий полковник в своей истинной эманации, ибо так его и фотографировала истинная дочь Роберта Рождественского:

– Только полковник, – и нигде не нашла намека на генерала. Так-то это и хорошо, потому что сами генералы ничего и не пишут, а наоборот:

– Только подписывают, – но тем не менее, многим уже начинает казаться, что лучше подписывать, чем писать. – Ибо:

– Если писать – можно только казаться, – а подписывать – значит:

– Быть.

Тем не менее, и несмотря на этот непокобелиный факт:

– На Самом Деле – Дело Было:

– Не Так.

А именно:

– Бог явился на Землю Неузнанным. – Ибо Явился в роли Своего:

– Сына.

И Все посчитали Перевод – Неточным.

Хотя фарисеи и не могли найти противоречий в словах Иисуса, они не верили, не верили своим глазам. Ибо:

– Ну как же Это Он, если Они не похожи?

– Не то, чтобы да, но я не буду читать это меню, – прокашлялся Сори.

– Почему?

– И знаете почему? Я априори знаю, что там нет плана.

– Какого плана? – сделала наводящий вопрос Редисон Славянская.

– Можно я отвечу?

– Кто это сказал? – удивилась СНС, – ибо она и сама-то не всегда не боялась лезть в рассуждения Сори о:

– Нуждах наших грешных.

– А это был парень, но, как говорится:

– Не только не из нашего района, и более того, города, но и вообще:

– Не с нашего стола.

– Это этот, как его? – сказал За Что Боролись – ЗЧБ, без второй своей частит НТИН, ибо хотел спокойно покушать, а скорее всего, опять получится, как вчера:

– И пожрать не дадут, – чтобы ни о чем не думать.

И это был тот, кого, к счастью:

– Все знали, – но к стыду своему:

– Так и никто и не вспомнил.

– Нет, я бы сказал, но боюсь это будет не совсем точно, – сказал Если Есть Запас – ЕЕЗ, – ибо тот, про кого я думаю, что это он, уже умер – это Вениамин-Витамин Е, который наконец нашли в чистом спирте.

– Нет, покойники участвуют, я слышала, – сказал Ред.

– Да, – отклонила ее предложение СНС, – но редко.

– Я хочу сказать, – то этот мой предок, простите, если я оговорился, прав, а я в своей молодости написал неточно:

– Хорошо пить на природе – там не встретить бюст Льва Ландау, и знаете почему?

– Почему?

– Потому что там нет не только его, но нет – значит – черно-белых квадратов и другого преследователя-последователя марксизма, нет, пока еще не Леона Иль и его вечной подруги:

– Индиры Ганди, – на которой ему так не подписали разрешения жениться, а нет продукта его жизнедеятельности…

– Кукурузы! – крикнул Сори, желая показать, что он с этим парнем:

– В контакте.

И чтобы все убедились, что это именно он, а не его уже бывшая эманация, прочитал стихи про Рождественского Гуся.

Многие ужаснулись, а некоторые огляделись, и поняли, что:

– Пока еще не совсем ясно, кто именно, но одиозные личности, которые должны быть в это время на Поселении в Крае:

– Кажется здесь, – и скоро будет ясно, кто именно.

Еще один парень подошел к их столу и представился, но никто не понял, как.

– Он сказал Монсоро.

– Нет, нет, он сказал Густафф, – поправила предыдущего оратора Реди.

– Я думаю, они скорое проявят себя, как плоды тех яблонь, которые мы во времена оные посадили на Марсе, и тогда:

– К гадалке не ходи – это они.

– Кто, покойники? – спросил Пли.

– Если бы, – ответил Войнич, – но именно те, кого гонят, как Каина с насиженного места опять в:

– Другое.

– Я думал, здесь лучше, чем на Поселении, – сказал Пели, и хотел проверить свою версию, попросив первого парня прочитать стихотворение, но не успел, это сделал второй:

– Прочтите, пожалуйста, что-нибудь из Воскресения.