Читаем без скачивания Ворон из пустого гроба - Абэ Тисато

Юкия явно собирался объяснять все с самого начала, и Сигэмару повернулся к нему и покачал головой:

– Только слухи. Без подробностей.

Еще недавно при дворе шли жаркие споры, кто станет следующим Золотым Вороном: старший сын правителя или младший. Это самый важный вопрос для Ямаути, поэтому слухи долетали даже до окраин. И вдруг однажды было решено, что следующим Золотым Вороном станет молодой господин.

– Да, я слышал, что между старшим и младшим братьями нелады…

– А вот это неверно. Может, для тебя это странно, но отношения между Его Высочеством и господином Нацукой вовсе не плохие. Мало того, господин Нацука на удивление сильно беспокоится о младшем брате.

Юкия говорил так, будто прекрасно знал обоих. Обычно в доме Сокэ власть наследовал первый сын, но сейчас ее получил второй отпрыск, и именно благодаря усилиям старшего брата.

– Вообще-то, Его Высочество стал наследником вместо брата, потому что верховный жрец признал его истинным Золотым Вороном.

Старейшины рода Ямаути разделяют истинного Золотого Ворона и его воплощение. Считается, что у истинного властителя от рождения есть все качества, нужные для управления государством. В доме Сокэ принято передавать трон ему, даже если он не первенец или рожден от наложницы. А пока истинного Золотого Ворона нет, его пост занимает старший сын дома Сокэ, воплощение Золотого Ворона.

– Так что хотя народ привык называть правителей одинаково, истинный Золотой Ворон и его воплощение – это совсем разные люди. Причем сам верховный жрец признал Его Высочество истинным Золотым Вороном.

– Погоди-ка. – Сигэмару сжал виски. – Ты говоришь, что, когда младшего брата признали настоящим правителем, его старший брат, который должен был стать воплощением Золотого Ворона, уступил ему место наследника?

– Ага.

Если родился истинный Золотой Ворон, Нацуке нет необходимости заменять его. Сам Нацука всегда был честным и беспристрастным, совсем не интересовался властью и потому нисколько не возражал, когда престол достался младшему брату.

Но кое-кого это не устраивало.

– И этим кое-кем оказалась Госпожа в Лиловом, мать Нацуки. Она дочь Южного дома и официальная супруга правителя. А вот мать молодого господина – наложница и принадлежала Западному дому.

Вдобавок к этому сказалось и долгое отсутствие истинного Золотого Ворона. В итоге аристократия Южного дома резко выступила против отказа Нацуки от престола. В то же время Западный дом, разумеется, желал воцарения молодого господина, поэтому двор, невзирая на намерения самого Нацуки, раскололся на тех, кто защищал право старшего брата, и тех, кто поддерживал младшего.

– Вот так Южный и Западный дома стали врагами. И похоже, это дошло даже до Кэйсоин.

Юкия посмотрел на Итирю, и тот устало кивнул:

– В общем, да. Наверное, ты уже понял, что Кимитика родился в Южном доме.

– А Акэру в Западном. Кимитика за старшего брата, Акэру за младшего.

– Ох, как все это запутанно!

Сигэмару, на которого разом вывалили груду фактов, вконец перестал понимать, что к чему.

– Значит, вот что получается: у папаши есть большое поле, жена и сын-наследник. Он заводит себе еще одну женщину, и у той рождается ребенок. Но этот младший умен и талантлив, поэтому первый сын пытается уступить поле младшему. Супруга против. Свои клювы начинают совать в это дело семья супруги и семья любовницы – и ой-ой-ой! Я правильно понял?

Итирю и Юкия примолкли.

– Эк ты все изложил…

– Но, по сути, он прав. Словами Сигэ, Кимитика – родня жены, а Акэру – наложницы.

– Во, теперь до меня дошло, – довольно сказал Сигэмару.

Тогда Итирю убедительно добавил:

– А ты все же лучше не лезь к ним. Хлопот не оберешься. Если можно не трогать то, что будет вонять, умнее всего вообще к этому не приближаться.

– Хм, и правда. Пока они сами нас не трогают, мы не должны ничего делать, – сказал Юкия.

– Ладно, если мы закончили, я пойду. Ну и выносливые же вы! – Итирю встал, пошатываясь, и Сигэмару только сейчас заметил, что сам весь покрылся потом.

Приятно было после купания вернуться в свою комнату и лечь пораньше. В центре комнаты поставили старую, всю в заплатах, ширму, отдав внутреннюю половину Итирю, а поближе к входу устроились Юкия и Сигэмару. Расстилая футоны[6], они болтали о том и о сем, и в конце концов разговор зашел о причинах поступления в Кэйсоин.

– Да, я бы тоже хотел послушать. Особенно про тебя, Юкия, – выглянул из-за ширмы Итирю. – На банкете не расслышал толком. Ты ведь не хотел сюда попасть.

Лицо сэмпая было мрачным. Сигэмару удивился и посмотрел на Юкию, а тот смущенно поежился:

– Я действительно считал, что не выдержу тренировок в Кэйсоин и просто помру. Когда мне велели выбирать между поступлением сюда и службой при дворе, сначала я выбрал двор.

– Так почему же ты оказался здесь?

– Прошлым летом я понял, что сейчас не время капризничать.

Услышав о прошлом лете, ребята посерьезнели:

– Ты про нападение обезьян? – вырвалось у Итирю, и Юкия молча кивнул.

В те дни случилось нечто, отчего все ятагарасу в Ямаути запаниковали: обезьяны напали на пару окраинных поселков, и там погибли все жители[7]. Сначала никто не понимал ни цели пришельцев, ни откуда они появились, но позже выяснилось, что погибшие ятагарасу стали кормом для гигантских зверей. Те напали на деревни, чтобы сожрать людей.

Страна Ямаути, границы которой, как считалось, оберегало божество Ямагами, раньше никогда не подвергалась атакам внешних врагов. Жители были потрясены. Двор бросил все силы на поиски пути, которым людоеды проникли в страну, и довольно быстро обнаружили «ход» в Ямаути. Его удалось закрыть, после чего двор публично объявил, что гигантские обезьяны больше не попадут на эту землю.

– Однако это лишь надежды аристократов Тюо, – добавил Юкия. – Просто самоутешение: якобы «мы нашли и закрыли брешь, вот было бы хорошо, если бы обезьяны к нам больше не пробрались». Конечно, они хотели успокоить народ, но теперь люди станут не так осторожны и не смогут защитить себя. Я думаю, зря объявили, что опасность исчезла.

Юкия говорил горячо, вся его беззаботность улетучилась, и в глазах Сигэмару он выглядел очень умным.

– Ясно. Так вот что означало твое «защищать Ямаути». Значит, ты тоже хочешь бороться с обезьянами.

– Ну, в целом да. Нельзя же доверить все Тюо, – добавил Юкия в ответ Сигэмару и вдруг пристально посмотрел на него. – А что значит «ты тоже»?

– Так ведь я поступил сюда затем же. Только одно не сказал: я из Садзаки, что в местности Симаки.

– Садзаки…

И Юкия, и Итирю родились в северных землях, и оба ужаснулись при этих словах.

– То самое Садзаки, на которое напали обезьяны? – растерянно прошептал Итирю, и Сигэмару кивнул.

От обезьян пострадали поселок Суго в землях Тарухи и поселок Садзаки в Симаки. По сравнению с полностью уничтоженным Суго, Садзаки лишился всего одной семьи, чей двор стоял в сторонке от других. Оттого обычно в стране вспоминали только опустошенный Суго, однако каждый ощущал, что лишь по воле случая не оказался в беде сам.

– Тот пострадавший двор у нас называли нижней усадьбой.

Сигэмару рассказал о старом доме, который когда-то был центром другого поселка рядом с Садзаки. Когда старый тракт обезлюдел, исчез и поселок, и в конце концов осталась одна нижняя усадьба. В последнее время они обеспечивали себя сами и виделись с соседями крайне редко.

– В то лето наместник прислал письмо: приказал проверить дома на окраине. А я из местных самый сильный, вот и отправили меня посмотреть, как там дела. Я и увидел: вся усадьба в крови, жителей никого нет, хотя коня никто не отвязал в конюшне, мухи так и бегали по его гнилому трупу. Я сначала не понял, почему пол у очага весь какой-то черный, а когда разглядел везде белые обглоданные кости, догадался, что черной-то была засохшая кровь. Мы, конечно, не слишком дружили, однако все-таки общались с тамошними жителями. Тогда вспомнил одного местного мальчика, начал бегать, кричать: «Эйта, ты где?» А потом в одной комнате, где деревянный пол почернел, как будто его залили тушью, нашел знакомый волчок. Ни в жизнь не забуду, что я почувствовал в ту минуту.