Читаем без скачивания Круг света - Ирвин Шоу
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я совсем не скучал. Это был прекрасный вечер.
- Да? - Бауман пожал плечами. - Надо же чем-то заниматься, - добавил он невразумительно.
Они подошли к теннисному корту, луна стояла в первой четверти, и на землю падала узорчатая тень решетки. Было безветренно и очень тихо, шум веселья, которое уже угасало за столами среди свечей, доносился к ним издалека, негромко, но явственно.
- Такая же история с кортом была у моего приятеля, - заговорил Мартин, не спуская с собеседника пристального взгляда, - возле Санта Барбары, и он высадил с северной стороны корта живую изгородь. Тень от нее на корт не падает. Через пару лет изгородь была уже высотой футов в восемь, и даже сильный ветер после этого игре не мешал, если не давать слишком высоких свечей. А высаживать изгородь надо поодаль от металлической сетки, недалеко, но так, чтобы ветки не прорастали внутрь и не терялись мячи. Примерно вот тут, - и Мартин показал, где именно.
- Да, действительно, прекрасная идея. Надо будет на неделе непременно поговорить с садовником, - сказал Бауман, потом подергал молнию на ширинке и спросил: - Не присоединяетесь? Одно из самых больших наслаждений. Окропить росу при лунном свете в наш сверхмеханизированный век.
Мартин молча ждал, а Буман, сделав свое дело, застегнул молнию и весело сказал: "Вот!" - словно ребенок, хвастающийся, что совершил похвальный поступок.
- Ну, а теперь мне пора к моим гостям.
Мартин протянул руку и взял Баумана за плечо.
- Бауман, - сказал он.
- Ау? - удивленно откликнулся Бауман и остановился.
- Что вы делали в пятницу вечером под окнами моей сестры?
Бауман отстранился слегка, повернулся и, склонив голову набок, озадаченно уставился на Мартина.
- Это вы о чем? - он засмеялся. - О, да это шутка! Ваша сестра утаила от меня, что вы такой шутник. Откровенно говоря, по ее рассказам, у меня сложилось впечатление, что вы весьма серьезный молодой человек. Я даже припоминаю, она как-то раз говорила, что ее это беспокоит...
- Что вы делали там, под окнами? - повторил Мартин.
- Мой мальчик, боюсь, что нам пора идти домой, - сказал Бауман.
- Хорошо, - сказал Мартин, - я пойду домой. Но я расскажу сестре и Вилларду, что это были вы, и я позвоню в полицию и им тоже расскажу.
- Вы становитесь занудой, молодой человек. - Тон у Баумана был беспечный, и в свете луны было заметно, как он улыбается. - Вы всех поставите в нелепое положение, и себя в первую очередь. Вам же никто не поверит.
- Сестра мне поверит. И Виллард. - Мартин повернулся и зашагал в ту часть сада, где на столах догорали свечи. - А что до остальных посмотрим. - За спиной он слышал шаги Баумана.
- Погодите минуточку, - сказал Бауман.
Мартин остановился. В молчании смотрели они друг на друга.
- Из-за этого вы задержались еще на день? - спросил Бауман с сухим смешком.
- Да.
- Я так и подумал, - кивнул Бауман. Тыльной стороной ладони он потер щеку, негромкий сухой шорох выдал проступившую небритость. - Ну ладно, сказал он равнодушно, - предположим, что это был я. Что вы от меня хотите?
- Я хочу знать, что вы там делали.
- А какая вам разница? - спросил Бауман. Теперь он говорил, как упрямый, своевольный ребенок, в голосе у него прорывалась высокая хныкающая нотка. - Я что-нибудь украл? Я что-нибудь сломал? Если это так важно - считайте, что я наносил визит.
- Это с помощью лестницы? Ничего себе визит!
- А не надо оставлять лестницы где попало, - устало бросил Бауман. Слушайте, оставьте меня в покое. Уезжайте в свою Францию и оставьте меня в покое, а?
- Что вы там делали? - настаивал Мартин.
Бауман нелепо и безнадежно взмахнул руками.
- Я делал очередной обход, - сказал он.
- Последний раз вас спрашиваю. И предупреждаю, я обращусь в полицию.
Бауман вздохнул.
- Я же только наблюдаю, - прошептал он. - Я никому не делаю зла. Мальчик, прошу вас, оставьте меня в покое.
- Как это понять - наблюдаю?
Бауман беззвучно захихикал.
- Наблюдаю за счастливчиками, - проговорил он кокетливо, как молодая девица, и Мартин на мгновение усомнился, нормален ли этот человек, что стоит рядом с ним на залитой лунным светом росистой траве. - Вы даже представить себе не можете, сколько счастливчиков на первый взгляд живет вокруг. - Теперь он словно сообщал что-то по секрету. - Всех возрастов, размеров и вероисповеданий... Они ходят, демонстрируя миру свои улыбающиеся физиономии, они пожимают друг другу руки, они отправляются по утрам на работу и целуют своих жен на станциях при возвращении, они поют на вечеринках, они не забывают положить деньги в церковные кружки, они произносят речи на заседаниях родительских советов о том, как надо воспитывать молодое поколение, они вместе отправляются в Отпуск, они приглашают к себе друзей, занимаются любовью, кладут деньги в банки и обзаводятся страховкой, они заключают сделки и хвастаются друг перед другом, какие они удачливые; они покупают новые дома, они любят своих родственников и крестят своих детей; они обследуются в двенадцать месяцев раз, чтобы узнать, нет ли у них рака; они все делают вид, что они знают, что делают, чего хотят и куда идут... Как я. - Он снова засмеялся своим дребезжащим смехом. - Но весь вопрос в том: кого они хотят обмануть? Кого я хочу обмануть? Взгляните на меня. - Он придвинулся к Мартину и жарко задышал ему в лицо, от него пахло джином, вином и бренди. - Самый большой дом в округе, самая красивая жена. Могу с законной гордостью сообщить, что десяток мужчин в округе имели на нее виды, а она ни разу даже бровью не повела. Трое детей, которые говорят "Да, сэр" и "Нет, сэр" и читают на ночь молитвы "Если мне не суждено проснуться..." и "Помяни, господи, маму и папу". И все это - показуха. Все от начала до конца. Иногда я ложусь с женой и совершаю этот акт, и это ровным счетом ничего не значит. Одно животное покрывает другое, как в джунглях. Одно животное похотливое, другое, ну, скажем, покорное. И не более того. Я вылезаю из ее постели, иду в свою постель и стыжусь самого себя, я не чувствую себя человеком. Вы можете это понять? Я пьян, да, я пьян, но если б я был честен, когда трезв, я бы сказал вам то же самое. А что это значит для моей жены? Жив я или умер - какая ей разница? Ее значительно больше интересует, купит ли она в будущем году зеленые занавеси для гостиной. Когда я утром уезжаю на работу, у меня такое ощущение, что ей раза три в день приходится отрываться от дел и напрягать память, чтобы вспомнить, как меня зовут. А мои дети? Это отдельное государство, заграница, которая только и ждет своего часа, чтобы объявить войну. Небольшой сюрприз - бросить бомбочку и прикончить папочку. Так оно и бывает. Читайте газеты. Дети убивают родителей каждый день. Я уж не говорю о том, что они бросают их, оставляют подыхать. Взгляните на обитателей домов для престарелых. Сколько их обреченных вечно жить под опекой! Я целый день сижу в конторе, я кого-то нанимаю, я кого-то увольняю, я ворочаю делами, а за моей спиной неотрывно стоит пустота, огромная пустота.
Мартин слегка отодвинулся, почувствовав, что вот-вот задохнется от бьющего в лицо перегара, от бурного потока слов, извергаемого этим человеком, который до последней минуты казался Мартину более или менее таким же, как и все, кого он встречал за последние два дня. У него возникло сомнение: а может быть, это путаное, бессвязное и жалкое признание всего-навсего уловка, хитрый ход, чтобы уйти от разговора?
- Я не понимаю, зачем при всем при том лазить по балконам и подглядывать в окна.
- Я ищу ответа, - хитро усмехнулся Бауман. - Я землепроходец, я ищу оазис посреди великой американской пустыни. Я оптимист. Я верю, что ответ есть. Я верю, что бывают люди, которые не притворяются. Они кажутся счастливыми, и они счастливы на самом деле. Но для этого их нужно застать врасплох, мой мальчик, когда они и не подозревают, что на них смотрят, а иначе тайное никогда не станет явным. Когда человек знает, что на него смотрят, он напяливает на себя такую улыбку, как будто во время отпуска фотографируется на фоне исторических достопримечательностей. Нет, зверя надо смотреть в естественных условиях. В самом выразительном ракурсе, как говорят фотографы, когда все тайное становится явным. Вот он поздно вечером сидит на кухне за чашкой кофе и разговаривает с женой о жизни. Что написано на его лице? Любовь, ненависть, усталость? Или он вообще думает, как бы поехать во Флориду с другой женщиной? А вот он помогает своему десятилетнему сынишке готовить уроки. Какую тайну откроет его лицо? Он еще на что-то надеется или нет? Или в постели. Есть в них нежность человеческих существ, прикасаются ли они друг к другу ласково и благодарно, или они просто спариваются, по-звериному, как моя жена и я?
- Вы хотите сказать, - недоверчиво спросил Мартин, - что вы стараетесь за ними наблюдать в такие минуты?
- Разумеется, - спокойно ответил Бауман.
- Вы сошли с ума, - сказал Мартин.
- Если вы и дальше собираетесь так со мной разговаривать, - Бауман обиженно подернул плечом с видом человека, которого не так поняли, - то нет смысла пытаться вам что-нибудь объяснить. Что, по-вашему, большее безумие: жить так, как я, год за годом, ничего не чувствуя, и думать постоянно об одном - есть какой-то секрет, кто-то знает его, остается его разгадать и воспользоваться им, если удастся. Или махнуть на все рукой, пусть будет все как есть?.. В чем же дело? Неужели вся жизнь - просто пустой номер? Для всех? - и презрительно добавил: - Уж не вы ли мне ответите на все эти вопросы? Вам бы самому постоять под парой окон и посмотреть. С вашей честной и энергичной калифорнийской физиономией. Оставайтесь - я возьму вас в очередной обход. Вы сидели с ними за столом теперь посмотрите, что у них внутри, - он жестом указал на освещенный свечами угол сада. - Ваша соседка справа, хорошенькая такая. Миссис Винтере. Которая целый вечер виснет на своем муже и смеется его шуткам так, будто он ими торгует на телевидении и зарабатывает по миллиону в год; она держит его за ручки, словно до свадьбы им осталось три дня. Но я там был. Я там был... Хотите знать, что они делают, когда возвращаются ночью домой?