Читаем без скачивания Зерно жизни - Дмитрий Хван

Разговор продолжился ещё примерно на час, некоторые требовали боярства для всех членов экспедиции, в целом эту идею так или иначе поддержали все присутствующие. Так что Соколову пришлось уверить людей в том, что из граждан Российской Федерации будет сформирована своеобразная каста, члены которой будут обладать многими правами, которые не будут доступны остальным нынешним и возможным будущим членам ангарско-байкальского социума.

- Андрей Валентинович? - устало вопросил Соколов.

- Да, Вячеслав, пора закругляться, у людей теперь есть темы для разговоров. Марина, а тебе ещё работать - новости надо вывесить на щит у избы боярина Смирнова.

- А что мне за это будет? - игриво засмеялась Бельская.

Соколов пожал плечами.

- Тогда я запишу себя в боярские дети, ладушки?

- Да записывай, - махнул рукой Вячеслав. - Только не забывай, что эти звания чистой воды фарс, они предназначены только для того, чтобы показать людям этого времени наше с ними сходство. Культурный шок нам пока не нужен.

Енисейский острог, сентябрь 7138 (1630).

- Сгорело до угольёв, говоришь? - хмуро пробасил Кондырев, воевода енисейский.

- Да, Ждан. Людишки князца Баракая знали, что мы идём. Потому и ушли вскорости, а кострища в стойбище у них ещё тёплые были. Не догнали. А как к зимовью вышли…

Перфильев смолк, когда Кондырев бахнул тяжёлым кулачищем по шершавому столу. Стол этот был привезён в Енисейск из Тобольска ещё Шаховским, а Кондырев его переставил к себе в комнатушку, жить же в светлице убитого боярина он не стал.

- Писать на Москву о сём надобно, токмо о сгоревшем зимовье упоминать я не стану. И ты языком не трепи, да казачкам накажи помолчать. А зимовье выстроим новое, в следующем годе, пока заместо меня нового воеводу не прислали.

Посёлок Белореченский, октябрь, 7138 (1630).

- Да говори, что случилось! - Новиков тряс за плечи тщедушного тунгуса, остальные трое туземцев хмуро стояли чуть поодаль, опустив головы.

Одна из охотничьих партий посёлка, уйдя в поисках добычи вдоль реки далее её слияния с Малой Белой, напоролась на огромных людей с медвежьими головами, которые, не мешкая, напали на охотников. Двое охотников погибли сразу, третьего охотники потеряли в глухой чащобе, где они пытались скрыться от страшных сыновей Хангая - хозяина тайги.

- Бабагай, бабагай, - повторял охотник, запинаясь.

"Ничего не понимаю!" - Новиков отпустил охотника, тот облегчённо отпрянул к своим друзьям, мнущимся рядом.

- Василий, чего думаешь? - задумчиво проговорил Соколов.

- А что тут думать, товарищ князь, - хмыкнул Новиков, махнув рукой на четвёрку незадачливых промысловиков, - суеверия туземные.

- Но тут дело ещё и в том, что убили именно наших охотников, на нашей реке.

- Значит, надо отомстить и не мешкать с этим, - простодушно сделал вывод Василий.

- Вот тут и пригодятся наши негры, - добавил он, немного подумав.

- Да, возьмёшь их с собой. И Брайана тоже. Надо будет сделать так, что бы со стороны гор к нам по этой реке больше никто не приходил, - и, посмотрев, как вытянулось лицо у Новикова, Вячеслав добавил:

- С дурными намерениями, я имел в виду. Так что нужно ответить жёстко, можешь там суд устроить, но ты должен от них взять вассальную зависимость или прогнать к чертям в горы. И забери у них все шкурки, если будут, конечно.

- Тогда я сегодня в Прилог, там заберу людей и, получается, через пару дней пойдём вверх по реке, - сказал Новиков, прикидывая в уме состав и снаряжение, необходимое для рейда.

- То, что нужно соблюдать осторожность мне тебе говорить не нужно, надеюсь, - ответил Соколов, улыбаясь.

Новиков в ответ хищно ощерился и, подмигнув, выдал, копируя голос Усольцева:

- А ежели кто буде там учнёт противится войску княжескому, так того батожьём бить не жалеючи!

Бывшая застава мичмана Васильева, расположенная среди таёжных сопок у истока Ангары, близ его бывшего посёлка, с приходом туда шести семейств беломорцев получила название Васильево. Устроится людям помогали рабочие из Новоземельского посёлка. В отсутствие Всемила, старшим над этими хмурыми, крепко сбитыми мужиками, улыбчивыми девушками и по-детски открытыми и светлыми ребятишками был им поставлен Булыга, похожий на медведя мастер по обуви. Почти все люди из переселившийся с берегов Белого моря родноверческой общины были обуты в его кожаные чувяки, бродни и чоботы. Лишь единицы щеголяли в лаптях. Первой в новом поселении была заложена школа, далее цепочкой закладывались дома и хозяйственные постройки, постепенно выходившие к лугам, селение сразу же обносилось частоколом. Рядом со школой была пристроена охранная изба, ставшая поселковой казармой.

Всемил поначалу резко противился тому, что все дети переселенцев в обязательном порядке должны были посещать школу, чтобы получать знания, однако после трудных разговоров с Соколовым и его уверений в том, что никто не посягает на их верования и уклад жизни. Всемил согласился и на это. Кроме того, поселенцам пригнали часть тунгусских овец и всех коз, с тем, чтобы более близкие к реальной жизни крестьяне, заботились о них и постарались максимально увеличить мясо-молочную популяцию. Казаки Усольцева так же разделились, пятеро бородачей во главе с Матвеем были поселены в Прилоге. А остальные, с трудом приспособившись к норовистим бурятским лошадкам, должны были охранять посёлки Усолье и Ангарский, расположенный в устье Китоя.

Новоиспечённый Ангарский князь Вячеслав Соколов тихим осенним вечером сидел за столом и в скудном пламени смоляной свечи, будь она неладна - все глаза попортишь, подбивал бюджет своего княжества. В целом выходило неплохо: снятые урожаи радовали, железные изделия для хозяйственных нужд и на будущий обмен с туземцами регулярно пополнялись. Ну а главное - запасы на зиму уже были на треть больше прошлогодних, хорошо идём! Ещё две женщины на сносях, неплохо, да у новоприбывших тоже есть несколько беременных на разных сроках. Девок там много, кстати, да и красотки-то какие. Правильно, казачков мы к ним подселили, может ещё несколько семей образуется, надо бы и охламонов Радека пристроить. А то солдатики себе туземных жён понабрали, а то и не по одной. Ну и что, что многожёнство - главное, чтобы детей рожали! И побольше…

Размышления Соколова прервал короткий стук в дверь, подняв глаза на дверь, в тусклом свете подвешенного у дверного проёма стеклянного фонарика он увидел морпеха, который деловито доложил:

- Вячеслав Андреевич! К вам Вигарь просится, тот, что корабли привёл…

- Да, да, я помню, - Вячеслав поднялся из-за стола, чтобы встретить поморянина у дверей. Морпех, посторонившись, пропустил к князю немного робеющего Вигаря.

- Ты поклоны мне не бей, проходи, садись! - Соколов отодвинул стул от Т-образного стола и сел так, чтобы Вигарь был напротив.

Тихонько потрескивали дрова в греющейся на ночь печи, с улицы доносились звуки готовящегося к отбою посёлка, да собачий перебрёх.

- Как здоровье, как люди твои, хорошо ли всё? - начал разговор Соколов.

- Бог миловал, я да все товарищи мои живы-здоровы, благодарствую, - осторожно, выговаривая каждое слово, ответил Вигарь.

- Зови меня Вячеславом, Вигарь. С чем пожаловал?

- Приплыли мы сотоварищи в эти неведущие земли по указу людишек твоих. Так вот, обещались они за удачное, по воле Божьей, доставленье уплатить нам, помимо прочего и рухлядью мягкой. Се учинилось ведомо тебе токмо сейчас?

- Да, не знал я этого. Но ничего, уплатим тебе и шкурками, за отличную работу не жаль, - сказал Соколов, отметив, как явно Вигарь повеселел.

- А что, Вячеслав, и то великое озеро и берега его тоже вашего княжества пределы?

"Эка хватанул, но почему бы и нет?" - подумал князь ангарский.

- Да, Вигарь. Озеро это Байкалом зовётся.

- Хотевши узнать я о том, ежели надобно тебе буде людишек ещё до княжества твоего вести, то я завсегда готовый к сему. Путь я добро ведаю и пороги знаю - все отмечены. Токмо вестишку дай через людишек своих.

- Конечно, Вигарь! - Вячеслав встал из-за стула и заходил взад-вперёд между столом и лавкой.

"Ухты, жарковато стало" - Соколов снял свитер и закатал рукава рубахи, - "А перспективки-то неплохие вырисовываются!".

Вячеслав наконец обратил внимание, что поморянин выпучив глаза, пялится на его правую руку.

- Знак Сокола! - прохрипел Вигарь.

- Как… - не понял Соколов.

На руке ангарского князя пониже локтя красовалась татуировка, сделанная ему ещё в Советской армии земляком из Луцка - украинский трезубец.

- Род Сокола, знамо дело. Се теперича ведомо стало мне.

Вигарь встал, скомкано попрощавшись, у двери отвесив поклоны, скоро вышел из комнаты, оставив Вячеслава в полном недоумении. Соколов присел на стул, с шумом выпуская воздух из надутых щёк.