Читаем без скачивания Охотник - Тана Френч

— Они повелись, — говорит Трей.

— Еще как. Заглотили с крючком, леской и поплавком. Красотища. Я б на такое хоть целую ночь смотрел. Мы им покажем, как Редди мозги ебать, а?

Трей кивает. Она готовилась к тому, что нести золото в паб окажется мерзким, болтать херню всякую, когда все на нее смотрят; к ощущению власти в себе она готова не была. А водила этих мужиков за нос как хотела. Могла бы сделать так, чтоб они повскакивали с мест, оставили свои пинты и послушно двинули за ней по горе, по каждой тропе, какую она прошла, выискивая след Брендана. Она бы их всех прямиком в болото завела.

Шила повертывает подбородок Джонни к себе, чтоб добраться до другой стороны его лица.

— Так, — говорит он, косясь через плечо на Трей, чтобы перехватить ее взгляд, — есть для тебя еще одна задачка. Завтра утром пойдешь к этому умнику Хуперу и попросишь его мило и вежливо, чтоб не лез, бля, не в свое дело — чисто из одолжения тебе. Справишься?

— Ну, — говорит Трей. — Запросто. — Она не меньше отца хочет, чтоб Кела во всем этом не было. Быть заодно с отцом ей не нравится. Из-за этого в ней возникает странное колючее негодование.

— Объяснишь, что никто ему не поверит. А если влезет, ничего у него не выйдет, а тебя он втравит в неприятности. Этого должно хватить. — Джонни перекошенно улыбается ей. — А дальше все пойдет как по маслу. Счастливые деньки, а?

Скрипит дверь. Аланна показывается из-за нее наполовину, на ней старая футболка Трей, под мышкой плюшевый кролик.

— Что случилось? — спрашивает она.

— Иди в постель, — отрывисто велит ей Шила.

— Ай солнышко, — говорит Джонни, мгновенно собираясь, чтобы широко улыбнуться Аланне. — Папка твой, балбес, упал. Ты глянь, на кого я похож? Мамка твоя меня чуток помоет, и я приду тебя обнять на ночь.

Аланна таращится, глаза нараспашку.

— Отведи ее в постель, — говорит Шила Трей.

— Пошли, — говорит Трей, выводя Аланну обратно в коридор. Джонни машет им обеим вслед, глупо щерясь сквозь кровь и полотенце.

— Он упал? — выспрашивает Аланна.

— Не, — отвечает Трей. — Подрался.

— С кем?

— Не твое дело.

Она ведет сестру в комнату Аланны и Лиама, но Аланна упирается и тянет себя за футболку.

— Я с тобой хочу.

— Если Мэв не разбудишь.

— Не разбужу.

В спальне слишком жарко даже с открытым окном. Мэв скинула простыню и распласталась на животе. Трей ведет Аланну между грудами одежды и невесть чего еще на полу.

— Вот, — говорит она, натягивая простыню на них обеих. — Ш-ш.

— Я не хочу, чтоб он оставался, — говорит ей Аланна как бы шепотом. — А Лиам хочет.

— Не останется, — говорит Трей.

— Почему?

— Потому что. Он такой. Ш-ш.

Аланна кивает, принимая сказанное. Засыпает мгновенно, посапывает, уткнувшись кролику в голову. От волос у нее пахнет мармеладными мишками, пряди у лица Трей чуть липкие.

Сама она не спит, слушает тишину в гостиной. Занавески лениво колышутся на чахлом ветерке. Разок доносится внезапный сдавленный рев боли от Джонни и резкое слово Шилы — Трей прикидывает, это Шила вправляет отцу нос. Затем тишина вновь встает стеной, отгораживает их. Дыхание Аланны не сбивается.

До дома Кел добирается долго. Адреналин из него вытек, ноги тяжелы и неподатливы, как мокрые мешки с песком. Луна села за горы, и ночь теперь темная и горячая, как кипяток. Когда наконец он преодолевает поворот дороги и показывается его дом, окна в гостиной освещены — маленькие и отважные на черном нагромождении гор.

Кел стоит неподвижно среди мотыльков и шорохов, упершись обеими руками в придорожную каменную изгородь, ум ощупью ищет, кто он, этот вторгшийся человек, и откуда взять сил, чтоб его выгнать. В бедре и во лбу стучит кровь. На секунду он задумывается, не лечь ли прямо здесь и не заснуть ли под изгородью, а разбираться уже завтра.

И тут за окном мелькает силуэт. Даже с такого расстояния Кел узнаёт в нем Лену — по очерку ее спины и подвижному в свете лампы глянцу у нее на волосах. Кел переводит дух. Затем выпрямляется и топает по темной дороге к дому, здоровенные его ступни, мокрые мешки с песком, спотыкаются на рытвинах.

Собаки сообщают о его прибытии достаточно заранее — Лена встречает его на пороге. Она босая, а из дома пахнет чаем и тостами. Ждет уже некоторое время.

— Эй, — произносит Кел.

Брови у Лены взлетают, она выводит Кела на свет, чтобы разглядеть его лицо.

— Джонни, да? — осведомляется она.

— Он смотрится хуже моего.

— Славно, — говорит Лена. Повертывает ему голову из стороны в сторону, оценивает ущерб. — Десси пришел домой и сказал Норин, что в паб приходила Трей, — говорит она, — и Норин ко мне бросилась с такой прытью, что аж юзом и полосы на асфальте. Вот я и подумала зайти и глянуть, к каким выводам ты пришел. Угадала — ну или почти.

Кел убирает ее руку со своей щеки и обнимает Лену. Стоит долго, опустив лицо в тепло ее волос, ощущая мерный стук ее сердца в свою грудную клетку и силу ее рук у себя на спине.

12

Марта Кел ждал — и Март появляется утром, как раз когда Лена уезжает. Пока она, прощаясь, целует Кела на крыльце, Март болтается у ворот, как можно бесцеремонней являя свою тактичность и ухмыляясь во всю голову. Лена заводит машину, а Март открывает ей ворота и машет вслед. Лена вскидывает руку, на Марта не глядя.

Кел, не желая потакать Марту, приглашая его в дом, выходит к воротам сам.

— Вишь, о чем я? — говорит, вздыхая, Март. — Ей со мной недосуг. Будь я из ранимых, меня б уязвило в самое сердце.

— Ты метил глянуть, удастся ли тебе ее смутить, — говорит Кел. Драч с Коджаком уносятся галопом на инспекцию владений.

— На это я бы времени тратить не стал, — говорит Март. — Лену Дунн так запросто не смутишь.

— Пришлось бы куда крепче постараться, — соглашается Кел.

Март наблюдает, как машина исчезает за изгородями. Никакого виду того, что замечает Келовы увечья, он не подает.

— О чем вы толкуете, вдвоем-то? — спрашивает.

Вопрос застает Кела врасплох.

— Ты про что?

— Я это у тебя и спрашиваю. Так или иначе особых возможностей беседовать с женщинами мне не выпадало — не считая мамани моей, и, уж конечно, я знал наперед все, что она скажет. Славная была женщина, маманя моя, но до разнообразия не охочая, ее одни и те же разговоры устраивали, какие она семьдесят лет вела. Это не в счет. О чем мужчине говорить с женщиной?

— Бож-ты-мой, дядя, — отвечает Кел. — Не знаю.

— Я про всякие милые глупости, какие ты ей на ушко шепчешь, не спрашиваю. Я спрашиваю про беседы. О чем, ну, за чашкой чая болтаете?

— Про всякое, — говорит Кел. — О том же, о чем с кем угодно. Вот ты про что с мужиками в пабе толкуешь?

— Про всякое, — соглашается Март. — Твоя правда, братец. Ну да ладно, если станет любопытно, выловлю женщину, какая пожелает чаю выпить с таким, как я, и выясню