Читаем без скачивания Елизавета Федоровна - Дмитрий Борисович Гришин

был близок Великому князю с юных лет. Елизавета знала и то, что еще младенцем отец мужа, будущий император Александр II, был во время крещения возложен на мощи святителя, с тем чтобы славный угодник Божий стал одним из его восприемников от купели. Знала и о дорогой для Сергея Александровича иконе святого Алексия, которой благословил его в детстве митрополит Филарет. И потому не случайно изберет со временем Чудов монастырь местом упокоения супруга, поместив его гробницу непосредственно под ракой святого. «Знаю, что душа моего любимого, – признается она императрице Марии Федоровне, – обретает помощь у мощей святителя Алексия. Какое утешение, что он покоится в этой церкви, куда я могу постоянно ходить и молиться». Заступничеству славного чудотворца она вверит и свою Марфо-Мариинскую обитель.

Но, конечно, самым почитаемым святым был для Великой княгини преподобный Сергий Радонежский. Небесный покровитель мужа всегда вызывал ее глубочайшее преклонение, а в годы вдовства сделается и главным ее утешителем. Его Троицкую обитель она станет посещать регулярно, вызывая сочувственное понимание и восхищение у свидетелей ее молитв. В одном из писем архимандриту Арсению (Жадановскому) упомянутая выше игуменья Евгения напишет в сентябре 1906 года: «Как торжественен был праздник в Лавре, какие трепетные были чувства при поднятии св. мощей Пр[еподобного] Сергия! – трудно их передать. А милая Великая Княгиня со своими детьми (племянниками Дмитрием и Марией. – Д. Г.) так и упала на колени. Что за верующая душа у нее. Народу было ужасно много, и нас чуть всех не передавило, несмотря [на то], что охраняла полиция. У В[еликой] Княгини все-таки зонтик сломали вдребезги!» «Приложившись к мощам Преподобного Сергия, – вторит газета «Московские ведомости», – Великая Княгиня коленопреклоненно отстояла молебен, а затем панихиду по князе-мученике Великом Князе Сергее Александровиче».

Понятно, что искренней большой любовью к образу Сергия Радонежского Елизавета Федоровна прониклась еще при жизни мужа. Великий князь усердно молился святому, всецело отдавая себя под его покровительство, носил на груди рядом с золотым нательным крестиком крест с частицей его мощей, делал пожертвования в Лавру. И не случайно именно в обитель преподобного он привез жену сразу после свадьбы. По вступлении в генерал-губернаторскую должность Сергей Александрович принял активное участие в подготовке торжеств по случаю пятисотлетия преставления святого Сергия. Праздник оставит в душе Елизаветы неизгладимое впечатление – торжественные богослужения, крестный ход вокруг обители с остановками и молебнами, яркая проповедь молодого архимандрита Антония (Храповицкого), обратившегося к народу со словами: «Вспоминайте о нем, вспоминайте в славе преподобного Сергия и побеждайте ею искушения суеты светской». И эти тысячи богомольцев, что и днем и ночью неиссякаемым потоком тянулись к мощам святого! Они пришли из Москвы огромным крестным ходом, к организации которого Великий князь, опасаясь за людей, поначалу отнесся настороженно. Но, увидев идеальный порядок и трогательное благоговение народа, очень обрадовался, отметив, что такое может быть только в России.

Когда тяжело заболел Александр III, Великокняжеская чета специально ездила в Троице-Сергиеву обитель, где молилась о здравии Государя и освятила на мощах святого образ, посланный затем императору. Они были там и в дни коронации Николая II, когда новые Венценосцы возложили на раку покров, изготовленный под руководством Сергея Александровича, и на следующий год, и еще не единожды, стремясь побывать в Лавре на день преставления святого – 25 сентября. В последний раз они совместно посетили монастырь в сентябре 1904 года, в разгар Русско-японской войны. «По нашему желанию, – записал Великий князь в дневнике, – после обедни был отслужен молебен преподобному о даровании побед! Молились горячо – чудесно было!» Елизавета Федоровна осмотрела ризницу, а Сергей Александрович собор в связи с вопросом о его ремонте. Затем оба посетили монастырскую больницу для раненых и больных солдат и в середине дня отправились в обратный путь. С собой увозили образки, предназначенные для знакомых.

Неоднократно Великокняжеская чета бывала и в обители другого подвижника, почитавшегося Сергеем Александровичем с детства, в Звенигородском Саввино-Сторожевском монастыре. Паломничества к мощам святого и в пещеру его скита супруги совершали как частным порядком, так и официальным, по случаю больших торжеств. Через полтора месяца после коронации Николая II они приехали в монастырь для благодарственного молебна и исполнения обета Сергея Александровича – к раке святого им была пожертвована лампада. Та самая, о которой уже говорилось, с надписью «молитвеннику о царях богоизбранных». «Молились тепло… – отметил Великий князь в дневнике. – Рад, что удалось исполнить обет! Господи помилуй!»

Два года спустя Саввино-Сторожевский монастырь отмечал свое пятисотлетие. Торжества приурочили к храмовому празднику, Рождеству Пресвятой Богородицы, а их своеобразной прелюдией стало за день до начала молитвенное пение духовенства преподобному Сергию и праведной Елизавете по случаю только что прошедшего тезоименитства Елизаветы Федоровны. Сама она вместе с мужем приехала в монастырь на предпраздничную вечерню, и, конечно, в главный день торжества они оба присутствовали на литургии. Когда началось богослужение, Елизавета Федоровна словно перенеслась на несколько веков назад – перед ней выносились древние реликвии, употреблявшиеся в монастыре по особым случаям: Евангелие в золотом окладе с драгоценными камнями, золотые сосуды, украшенные изумрудами и сапфирами (дар царя Алексея Михайловича), плащаницы, шитые золотом, шелками и жемчугом царицей Марией Ильиничной. Все это вместе с крестным ходом вокруг монастыря и полученной в благословение от обители иконой Казанской Божией Матери оставило у Великой княгини огромное впечатление. Но главным было чувство духовной радости, чувство приобщения к глубоким корням русской жизни и русской веры.

Ни лютеранская Германия, ни англиканская Британия не знали ничего подобного. Реформация запретила поклонение мощам, отменила культ святых и упразднила монастыри вместе с монашеством. Приехав в Россию, Елизавета Федоровна соприкоснулась с совершенно неведомым ей благочестием, с древними обрядами и традициями. Поначалу, еще многого не понимая, она отнеслась к ним с уважением, а когда приняла их в свое сердце и горячо полюбила, то открыла для себя новый воодушевляющий мир, новый путь, ведущий человека к истине. Вокруг все словно озарилось светом, а то, что раньше казалось лишь русской церковной экзотикой, явилось твердынями духа, образцами христолюбия и вратами спасения.

Подлинная, внутренняя красота православия была гораздо выше его великолепной внешней стороны, и это открытие отразилось во впечатлениях Елизаветы Федоровны от посещения центра римско-католической конфессии. В Ватикане она оказалась в октябре 1892 года, сопровождая Сергея Александровича в их совместной итальянской поездке. Супруг уже бывал в Вечном городе, хорошо знал многие его достопримечательности и даже встречался с папой Львом XIII. Великая княгиня попала сюда впервые, так что вполне можно представить охватившие ее эмоции. Чего стоили хотя бы посещение церкви Святого Иосифа с находящейся под ней темницей, где томился апостол Петр, и знаменитого Колизея, на арене которого погибали первые христианские мученики. Этот