Читаем без скачивания S.W.A.L.K.E.R. Звезды над Зоной (сборник) - Вячеслав Бакулин

– Сломался… – сдавленно прохрипел Пупок, пытаясь не выпустить наружу настойчиво толкающуюся уже куда-то в гортань революцию. – Щас… Починюсь… Поедем…

– Дверь-то из салона открой – воздухом хоть подышим!

– Нечего… Сидите, собирай вас потом, – сдерживаясь из последних сил, просипел Пупок и, подхватив два самых больших гаечных ключа, вывалился из кабины. Ага, выпусти вас… Выпустить – весь стратегический ход на корню зарубить!..

Действовать нужно было быстро – любое промедление грозило грязными штанами и полной потерей авторитета. Обстоятельства подгоняли – двигаясь быстро и точно, словно автомат, Пупок по минимальной дуге обогнул автобус, одним слитным и четким движением дернул вверх капот, ставя его на стопор, развернулся спиной к дышащему горячим металлом двигателю, одновременно спуская штаны – и бухнулся на корточки, скрываясь от посторонних взглядов из салона. И… разверзлись хляби… И качнулся горизонт, и воспарил Пупок высоко-высоко, аж до самого седьмого неба… И пушинкой себя почувствовал, легкой-легкой, сквозь струи теплого ветра несущейся и в воздушном океане кувыркающейся… Организм, избавившись от тяжкого бремени, отблагодарил сторицей. Ощущения – куда там грибкам… А может, и ну их совсем?.. Вот вроде бы и не хуже способ прибалдеть нашелся…

Однако вскоре Пупок спохватился. Пока он тут воспаряет – что там бабы-то в автобусе подумают? Пора было позаботиться об алиби, а заодно и авторитет чуток подправить.

Подхватив оба ключа, Пупок стукнул несколько раз одним о другой, извлекая серию громких металлических звуков и матюкнулся в голос:

– Ах ты ж!.. Собака серая!.. И как только двиган не заклинил! Ниче, бабы, щас все сделаем!.. Со мной не пропадете!..

Кричал погромче, стараясь, чтобы обязательно было слышно в салоне. Идеальное прикрытие! Кто его тут видит, под капотом? Сломался автобус – ремонтирует человек… Только по звуку и можно определить – ну так вот вам и музыкальное сопровождение, какое при ремонте положено.

– Эх, как блок цилиндров-то повело!.. Ничего-ничего, все починим!.. Тут недолго делов, минут на десять осталось!..

Ляпнул – и аж сам от смеха скис… Надо ж до такого додуматься… Если блок цилиндров повело – все, считай, капремонт движка, а то как бы и не новый ставь. Но бабы – им-то откуда знать? Зато как звучит солидно – «блок цилиндров повело»… Встал автобус посредь поля – а тут он такой, отважный рыцарь гаечного ключа и маслёнки. Явился, спас страждущих. Вот он где зарабатывается, авторитет-то!

Позвякивая время от времени ключами и отпуская сообразные ремонтному вмешательству реплики, Пупок продолжал сосредоточенно давить. Живот все еще крутило – но меньше, куда как меньше. Пожалуй, пора и честь знать. До озера уже вполне можно дотянуть, а там – благодать! Кустиков вокруг полно, залез поглубже – и «ремонтируй» сколько душе угодно.

Постучав напоследок ключами особенно сильно и матюкнувшись даже, для успешного завершения «ремонта», Пупок навел чистоту, поднялся, застегивая штаны, и с хрустом потянулся всем своим тощим дохлым телом.

– Все!.. Готово! – сообщил он в пустоту. – И чего б вы без меня делали…

Обернулся… и душа его, все еще на седьмом небе пребывающая, стремительно рухнула вниз, с чудовищным грохотом, страшно, ударившись о землю, пробив ее и рухнув прямиком в ад, в котел, к тем самым чертям, что ночью покоя не давали.

Автобуса за спиной не было. Стоял он метрах в тридцати, в ложбинке, откатившись задним ходом по причине неисправного ручного тормоза, и в салоне его, сквозь лобовое стекло, мутными размытыми пятнами мотались распяленные в невыносимом гоготе бабьи лица.

Главный рулевой немного постоял, осмысливая эту новую жизненную подлость, поддернул спадающие штаны и, понурив голову, чувствуя, как полыхает от страшной стыдобищи лицо, побрел к автобусу – сдаваться на милость зашедшейся в надрывном хохоте бабьей толпе. А за его спиной, посредь пыльной дороги, отвратительной зловонной коричневой кучкой остался лежать мерзкий кусок его жалкого, окончательно утерянного авторитета…

Руслан Мельников

Пердимонокль

Постапокалиптический трагифарс из жизни мутантов

Аннотация

В общине мутантов появляется неразговорчивая девушка с уродливым лицом и странным предметом в рюкзаке. Чужачка становится невестой однорукого мутанта. Может быть, именно так и начинается Последний Пердимонокль?

Действующие лица

Невеста – пришлая молодая девушка, молчаливая, с пугающей внешностью, вынужденная все время прятать лицо под противогазом. На противогазе носит фату. Невеста же…

Однорук-мл. (то есть младший) – молодой однорукий мутант.

Однорук-ст. (то есть старший) – немолодой однорукий мутант, отец Однорука-мл.

Одноручка – немолодая однорукая мутантка, супруга Однорука-ст., мать Однорука-мл.

Пыдрывник (именно так, через «Ы») – малость пришибленный, а точнее – сильно контуженный мутант неопределенного возраста. Весь перекошенный, при ходьбе иногда опирается на руку. Любит все минировать.

Шаман – он и есть шаман, только в постапокалиптическом антураже. Камлает, смотрит неработающий телевизор, поддерживает культ Пердимонокля и вообще верховодит. Имеет три головы, кстати. Не молод.

Трехрук – молодой трехрукий охотник до противоположного пола. Озабочен настолько сильно, что плохо кончит.

Хромоножка – кокетливая молодая мутантка с дли-и-инной ногой, передвигается на костылях.

Загребун – жадный «безвозрастной» мутант с непропорционально большими загребущими руками.

Примечание 1. Точный и даже приблизительный возраст по изуродованным мутациями и болезнями лицам определить сложно, поэтому приходится оперировать понятиями «молодой» и «немолодой». И то получается не всегда.

Примечание 2. С полом у мутантов тоже не все очевидно. Так Шамана при необходимости может сыграть женщина, представляющая на сцене женоподобного мужчину.

Примечание 3. Мутанты выходят на поверхность в противогазах, которые, в принципе, можно заменить респираторными масками или респираторами с очками. Но Невесте все же лучше носить противогаз. Ей так больше идет. Да и вообще, так задумано.

Сцена первая

Подземный бункер семьи Одноруков. Из старого хлама собрана нехитрая мебель: стол, на котором горят масляные светильники и/или свечи, пластиковые ящики и/или канистры вместо стульев, покрытая тряпьем кровать-развалюха. Вверх, к выходу из бункера, ведет лестница. Возле лестницы – большое корыто с истрепанной мочалкой, ведро с водой и ковш. Всё старое, ржавое. Рядом – вешалка, на которой висят два противогаза и два комплекта защитной одежды (дождевики или плащ-палатки), обклеенные заплатами. Там же стоят резиновые сапоги и лежат перчатки. Чуть в стороне – пара стоптанных тапочек.

Однорук-ст. и Одноручка стоят бок о бок за столом и готовят еду. Оба в рваных одеждах. У Однорука-ст. – только правая рука, у Одноручки – только левая. Но, прижавшись безрукими плечами друг к другу, они действуют сообща, как единое тело с двумя руками. Их лица (как, впрочем, и руки) покрыты пятнами – то ли язвами, то ли струпьями, то ли нарывами. В общем, очень неприятные лица. Волосы – длинные, патлатые.

Процессом готовки руководит Однорук-ст. У него в руке старый ржавый и сильно выщербленный нож. На столе стоит пластиковый ящик и большая кастрюля – мятая, закопченная, тоже покрытая ржавчиной. Между ящиком и кастрюлей лежит грязная и треснувшая разделочная доска.

Однорук-ст. Помигурец.

Одноручка достает из ящика и кладет на разделочную доску большой овощ явно огуречной формы, но ярко-красного помидорного цвета. Она придерживает помигурец рукой, пока супруг его разрезает. Однорук-ст. стряхивает нарезанный овощ-мутант с доски в кастрюлю.

Однорук-ст. Еще помигурец.

Одноручка заглядывает в кастрюлю. Сокрушенно качает головой.

Одноручка. Ой-й, бяда! А помидорных огурчиков-то совсем мало осталося. Может, одного на сегодня хватит, а, милай?

Однорук-ст. (недовольно). Ладно. Давай капуртошку.

Одноручка извлекает из ящика и передает ему неаппетитный подсохший кочан капусты с выпирающими между листьев картофелинами. В две руки они вытряхивают в кастрюлю картошку из кочана.

Одноручка. А вот капустной картошечки у нас мно-о-ого!

Однорук-ст. разрезает придерживаемый Одноручкой кочан на две части. Капуста тоже отправляется в кастрюлю.

Однорук-ст. Морколук.

На этот раз Одноручка вынимает из ящика длинную морковь, на которую нанизана большая луковица. Любуется.