Читаем без скачивания Запретная страсть - Дженни Браун

От острой мучительной боли у него все сжалось внутри.

— Ты не можешь быть моей матерью, — прошептал он. — Я бы предпочел, чтобы моей матерью была самая последняя портовая шлюха, чем думать, что своим появлением на свет я обязан тебе.

Эдвард выскочил из дома, хлопнув изо всех сил дверью, и бросился на поиски Элизы.

Вопреки его ожиданиям потребовалось гораздо больше времени, чтобы найти здание городского магистрата и кого следует в нем. Кипя от бешенства, Эдвард влетел в прихожую приемной судьи, где на страже стоял высокий здоровый детина в ливрее.

— Доложите судье, что с ним хочет говорить лорд Хартвуд. У меня срочное дело.

Ливрейный слуга, как будто ничего не понимая, указал Эдварду на скамью и пробурчал:

— Садитесь. — И, немного подумав, добавил: — Милорд.

Эдвард не обратил на его слова никакого внимания.

— Вы что, плохо слышите? Я Хартвуд и требую, чтобы меня немедленно провели к судье. У меня очень важное неотложное дело.

Верзила опять указал на скамью:

— Присядьте, милорд. Его честь примет вас, как только освободится.

Невозмутимый вид слуги как будто говорил, что его нисколько не удивляет титул посетителя, напротив, даже создавалось впечатление, что разговоры с рассерженными лордами для него обычное дело и, похоже, даже входили в его прямые обязанности.

Возможно, это было в порядке вещей, ведь в Брайтоне знатных людей было хоть отбавляй. Наверное, судья таким образом хотел напомнить о той власти, которой его наделило государство. Эта власть была почти осязаемой. От нее нельзя было легко отмахнуться. Леди Хартвуд привела в действие колесики машины правосудия. После того как они завертелись, их не так уж просто можно было остановить. Эдвард опомнился. Тут ни в коем случае не стоило горячиться, иначе он только навредит своему делу. Надо было действовать умно, тонко, даже льстиво, лишь бы только вызволить Элизу из лап закона. Ради нее он был готов на все.

После томительного ожидания, которое показалось Эдварду вечностью, другой слуга вышел из-за двери и назвал его имя. Эдвард встал и прошел следом за лакеем в кабинет судьи. За огромным столом сидел мужчина в судебном парике. Он где-то его видел, но где — никак не мог вспомнить.

— В чем дело, ваша милость? — усталым голосом спросил судья. — Ваша мать сегодня уже два раза осведомлялась о задержанной и о ходе дела. Я два раза посылал к ней курьера с подробными объяснениями. Я надеялся, что мое усердие вызвало у нее удовлетворение. Ей вовсе не надо было посылать вас с вопросами, касающимися данного дела.

— Моя мать — злая мстительная сучка, любящая совать нос в чужие дела, — выпалил Эдвард, начисто забыв о своих благоразумных намерениях. — Я здесь с целью убедить вас, что вы ошибаетесь, действуя по ее наущениям.

И Эдвард прикусил язык. Он опять погорячился, и весьма некстати. Надо было срочно заглаживать неловкость.

— Прошу меня извинить, ваша честь, за несдержанность. Но моя мать испытывает ко мне какую-то болезненную ненависть. Сознаюсь, здесь есть доля моей вины. Однако в ее обвинениях против мисс Фаррел нет ни капли правды. Мисс Фаррел невиновна и страдает только из-за наших с матерью разногласий. Я настоятельно прошу вас сделать все от вас зависящее, чтобы немедленно освободить мисс Фаррел.

Просьба Эдварда явно озадачила судью. Для того чтобы скрыть растерянность, он принялся с деловым видом перебирать бумаги на столе. После затянувшейся паузы судья, откашлявшись, сказал:

— Успокойтесь, милорд. Английский закон надежно защищает всех от ложных и несправедливых обвинений. Если мисс Фаррел невиновна, то суд обязательно ее освободит. Но поверьте, от меня ничего не зависит. Делу дан ход. Есть обвиняющее ее заявление, приняты надлежащие меры, началось судопроизводство. Я никак не могу отойти от требований закона. Поскольку леди Хартвуд не забирает свои обвинения назад, то единственный способ, позволяющий выпустить мисс Фаррел на свободу, — это дождаться решения суда, если только суд отклонит все выдвинутые против мисс Фаррел обвинения. Ближайшая сессия суда будет осенью. А до этого времени я обязан держать мисс Фаррел под стражей.

— Послушайте, но ведь это какая-то страшная нелепость! Выездная сессия суда состоится только через два месяца! Обвинения леди Хартвуд безосновательны, ею движет одна лишь злоба. И только из-за этой злобы должна страдать невинная женщина.

— Невинная? — хмыкнул судья. — Уже собраны доказательства, которые опровергают ваши слова. Более того, Хартвуд… — Судья перешел на доверительно-приятельский тон. — При всем моем к вам уважении… я ведь присутствовал на том званом обеде, куда вы явились с этой Фаррел, которая нисколько не подходила к респектабельному обществу, собравшемуся за столом вашей матери. Моя мать и леди Хартвуд — близкие подруги, они дружат уже двадцать лет. Поэтому у многих нет никаких сомнений в справедливости её жалоб. Более того, должен вас предостеречь: не стоит вот таким образом ходатайствовать за мисс Фаррел. Против нее выдвинуто тяжкое обвинение в распутстве, а вы своей горячностью вызываете подозрения. Должен признаться, ваша милость, столь горячее ваше участие в таком деле лишь усугубляет ее возможную вину.

Так вот почему Эдварду было знакомо его лицо. Он видел судью на званом обеде у матери. Эдвард едва удержался, чтобы прямо не сказать все, что он думает по поводу самого судьи и тех законов, которые тот исполнял, и послать их куда подальше. Но у него все-таки хватило хладнокровия и ума, и он сдержался. Надо было действовать обдуманно, чтобы горячностью еще больше не навредить Элизе.

— Я все очень хорошо понимаю. — Эдвард старался говорить как можно спокойнее и внушительнее. — Итак, во что мне обойдется окончание этого неприятного дела?

Судья нахмурился:

— О залоге не может быть и речи. Обвинения очень серьезные.

— Но я говорю не о залоге. Я заплачу сколько нужно, чтобы замять дело. Вы будете хорошо вознаграждены. В отличие от моей матери, у которой совсем, нет денег, я могу позволить себе быть очень щедрым за оказанную вами любезность.

Судья встал:

— Наша беседа окончена, ваша милость. Сильное волнение, по-видимому, заставило вас забыть об уважении к суду.

Итак, подкуп не прошел. Эдвард выругался про себя. Надо было искать выход из тупика, куда он сам себя загнал. С притворной почтительностью и раскаянием он сказал:

— Ваша честь, я действительно немного забылся. Прошу меня извинить. Я нисколько не хотел оскорбить достоинство суда. Но перед тем как уйти, я хотел бы попросить вас об одолжении: не позволите ли вы мне навестить мисс Фаррел? Мне хотелось бы несколько успокоить ее. Не скажете ли вы, где ее содержат?