Читаем без скачивания Тайна Черного моря - Игорь Гречин

– Умеешь.

Алиса ответила:

– А то. Только ногти немного мешают.

Она не стала распространяться о том, что этому приему её обучали в Таиланде, в год сорокалетия Махи[46], в закрытой школе тайского массажа престарелой мадам Йип Фэнг – в свое время мадам считалась одной из лучших платных убийц, работающих на государство. Коварство этого метода с непроизносимым для европейского языка названием заключалось в том, что одним неприметным нажатием пальца на некоторые точки на теле массажируемого можно было вызвать инфаркт миокарда, инсульт или даже банальный простатит.

Но сейчас Алиса не собиралась применять свое искусство на практике. Субъект нужен был ей живой и здоровый. Она наклонилась пониже, к самому уху Анатолия, и прошептала:

– Слушай меня внимательно, Буратино. Потому что повторять у меня времени не будет. Эту информацию я по крупицам собирала в течение семи лет. Ты слушаешь?

Анатолий в это время лениво отгонял от себя мух сна. Но кивнул. Слова рыжеволосой приятно щекотали ему ухо.

Алиса продолжала:

– В начале девяностых в правительстве России оказалось много питерских экономистов – Гайдар, Чубайс и иже с ними. Такой бурный приток молодых-энергичных из Северной столицы был вовсе не случаен. За всем этим кто-то стоял. Кто-то управлял процессом проникновения питерцев к вершинам руководства.

Анатолий тихо предположил:

– Кто-то местный тайком тянул одеяло власти на себя? Пытался ослабить влияние Москвы?

Сонливость как рукой сняло. Стало интересно: новые факты в деле о загадочной установке Икс? Или Алиса гонит дезу?

– Я тоже поначалу так думала. Но нет. Тут все гораздо сложнее. И более странно.

Нежные пальцы Алисы замерли, перестали мять и растирать спину субъекта «Буратино».

– В разгар перестройки одна ленинградская общественная организация, «Новое время», копала под КГБ, осаждала закрытые архивы и гнала волну на коммунистов, требуя реабилитации невинно пострадавших в сталинские времена – ну в общем, как и прочие демократы в те годы. Однако было отличие: в организацию входили родственники расстрелянных и репрессированных по «ленинградскому делу». Помнишь такое?

– А как же. «Две тысячи жертв коммунистического террора – по одному только „ленинградскому делу“!»

– Две тысячи сто восемь человек, если вернее. Это точная цифра.

Хутчишу с трудом удавалось не выказывать интерес. Тем более что плотно прижатые к спине девичьи ладошки не хуже индикаторов прослушивали эмоциональный фон пациента. Так вот для чего понадобился массаж!

– Что?.. – больше играть безразличного сонного жлоба не имело смысла.

– Что слышал.

Анатолий резко перевернулся на спину. Лицо Алисы, обрамленное шапкой сияющих волос, оказалось совсем рядом с его лицом – стоит немного приподняться и коснешься его губами…

Потрясенный, он сказал:

– Но ведь две тысячи сто восемь – оптимум преграды информационной волны!

Влажные трепетные губы Алисы ответили:

– Совершенно верно. В те годы формулы ван дер Лаастена ещё не применяли к социодинамическим процессам, однако гэбэшники интуитивно угадали, что это число идеально подходит для пресечения распространения слухов. Как бы то ни было, по «ленинградскому делу» было расстреляно и репрессировано две тысячи сто восемь человек.

– Но, насколько я помню, это дело было высосано из пальца! Чего ради такие жертвы?

Алиса мотнула головой и фыркнула – прядь вьющихся волос упала ей на лицо. Потом продолжила:

– Правильно. Чистка в Ленинградском обкоме являлась лишь ширмой для чего-то большего. Для сохранения какой-то другой тайны. Ради которой некто на самом верху не задумываясь отправил на смерть более двух тысяч человек.

Анатолий осторожно убрал со лба девушки отвлекающий внимание локон.

– И что же раскопали твои демократы из этого «Нового времени»?

– Ничего.

– То есть как?

– А вот так: ни-че-го. Спустя год после своего рождения организация благополучно развалилась. Потому что развалилось руководство. Кто неожиданно получил приглашение в Израиль, кого скоропостижно уволили с работы, кто выгодно женился на дочери банкира… кто попал под машину.

– Иными словами, ты хочешь сказать, что они действительно раскопали нечто и им по-тихому заткнули рот?..

Алиса чуть раздраженно ответила:

– Ничего я не хочу сказать. Но мне доподлинно известно одно: все обвиненные по «ленинградскому делу» так или иначе имели отношение к строительству на «Северной верфи» какого-то корабля. А ход строительства контролировал сам генералиссимус. Лично.

– Какого корабля?

– Какого-то. Не знаю. Боевого. Знаю только, что для Черноморского флота. Ведь твое задание связано с Черноморским флотом, да?

Помолчав немного, Анатолий спросил:

– Но тебе-то откуда все это известно – про корабль, про судоверфь?

Губы Алисы задрожали, она склонила лицо к шее прапорщика, чтобы тот не увидел слезы в её глазах, и прошептала едва слышно:

– Тот человек из руководства «Нового времени»… который попал под машину… это мой отец…

И девушка тихонько расплакалась. Хутчиш бережно обнял её вздрагивающие плечи, погрузил лицо в одурманивающе пахнущую паутину волос.

– А я уже тогда работала на… в общем, на одну фирму. И кое в чем помогала папе. Тайно, конечно.

– Значит, ты полагаешь, что проникновение питерских политиков в российское правительство не случайно? Что это как-то связано с установкой?

Алиса подняла голову и оперлась локтями о грудь Анатолия.

– Да. Полагаю. Потому что такие жертвы оправданны только в том случае, если за ними скрывается нечто действительно грандиозное. Посмотри, как все удачно складывается: Сталин постарался до минимума снизить число посвященных в историю с установкой. Но после того, как Берия чужими руками убрал Императора, все концы потерялись. Потом проходит без малого сорок лет, и «Новое время» совершенно случайно нападает на след установки. Какие-то люди, скорее всего из руководства ленинградского КГБ, тут же смекнули, что перед ними – золотая жила, и взяли дело под свой контроль. Даже Москву в известность не поставили. Перестройка, тут каждый за себя.

Анатолий подхватил:

– А поскольку все материалы об установке наверняка находятся в московских закрытых архивах, началось планомерное внедрение агентов питерского розлива в российское правительство! С одной-единственной целью: выяснить месторасположение установки. – Он прикрыл глаза и закончил: – Однако долго держать свое открытие в тайне местным гэбистам не удалось, и вот уже ФСК, ГРУ, ЦРУ и черти в ступе гоняются за мифической машинкой…

– Совершенно верно. За одним исключением: я сомневаюсь, что сохранились хоть какие-то документы, связанные с установкой. Заметь: никто не знает, что это за устройство, но все полагают, что с его помощью можно изменить ход мировой истории… Отсюда и более двух тысяч жертв «ленинградского дела», и суета разнообразных разведок, и покушения на тебя.

– Но кто именно руководил засылкой питерских агентов в Москву? Наверняка он знал гораздо больше про установку. Например, название корабля…

– Не знал.

– Почему?

– Потому что надо говорить в настоящем времени: «знает».

Анатолий резко сел и обхватил Алису за плечи. Легонько встряхнул. Прошептал:

– Он жив?

– Да.

– Ты знаешь, кто это?

Пауза. Потом едва слышно:

– Да.

– Кто?

Алиса отвернулась, мягко освободилась из объятий прапорщика.

– Я… я боюсь… Это очень страшный человек… Он… Но… я ведь для того и пошла на контакт с тобой, чтобы ты помог мне продолжить дело папы… Самой мне не справиться…

Анатолий жестко спросил:

– Кто он?

– Некий Тернин Дмитрий Владимирович. Человек, не имеющий никакой должности в городском правительстве и тем не менее сидящий в одном из лучших кабинетов и визирующий самые важные вопросы.

Хутчиш изменился в лице.

– Как минимум, это говорит о том, что твоя квартира небезопасна. Если ты знаешь его имя, значит, он знает твое. Надо уходить. И как можно быстрее.

Девушка испуганно взмахнула ресницами.

– Ты думаешь…

– Именно. Надо рвать когти. Черт, и так много времени потеряли. Собирайся.

Одним прыжком соскочив с тела прапорщика, Алиса метнулась к шкафу.

Анатолий тоже встал. Размятые мышцы спины приятно ныли. Он продолжал:

– Отъедем немного на общественном транспорте. Потом где-нибудь позаимствуем автомобиль. Что-нибудь нелепое. Пока гаишники разевают рот, нас и след простыл. Подойдет «победа» в хорошем состоянии или ВАЗ-»десятка».

– Мне ещё подруге надо позвонить. – Выгребая из шкафа ворох одежды, Алиса кинулась на кухню переодеваться. – Чтоб на работе подменила.

– Из города позвонишь. Операцию тоже разработаем на свежем воздухе. Твои стены могут иметь уши.

– Что ты говоришь? – донеслось с кухни. – Думаешь, светлое мне лучше?