Читаем без скачивания Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г. - Светлана Бондаренко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мертвый, бело-фиолетовый свет мгновенно и бесшумно запил небо и океан. Ослепительный, более яркий, чем внезапная вспышка молнии в темном грозовом небе, невыносимый, как полуденное тропическое солнце, он со страшной силой ударил по зрительным нервам, и все, кто находился на палубе «Счастливого Дракона», одновременно закричали от режущей боли в глазах и закрыли лица руками. Когда через несколько секунд они осмелились вновь открыть глаза и посмотреть сквозь чуть раздвинутые пальцы, у них вырвался новый крик — крик изумления и ужаса. Небо и океан на юго-западе полыхали зарницами всех цветов радуги. Оранжевые, красные, желтые вспышки сменяли друг друга с неимоверной быстротой. Это невиданное зрелище продолжалось около минуты, затем краски потускнели и слились в огромное багровое пятно, медленно всплывшее над горизонтом. И чем выше оно поднималось, тем больше разбухало и темнело, пока, наконец, не погасло окончательно. Тогда наступила тьма.
Ошеломленные рыбаки некоторое время еще смотрели в ту сторону, затем переглянулись и заговорили все разом.
— Что это? Уж не солнце ли?
— Солнце утром на западе? Ерунда… И потом это гораздо больше солнца!
— Я знаю, что это! Это маневры, стреляли линкоры!
— Это атомная бомба, вот что это такое, — заявил Ямамото.
— Если это атомная бомба, то где же грибовидное облако?
— Его не разглядеть в темноте. Но это был атомный взрыв, бьюсь об заклад…
Все повернулись к капитану. Но Цуцуи был растерян не менее других. Он пожал плечами и механически поднял к глазам часы. Без десяти четыре. Что же это могло быть? Сэндо шептал заклинания, отгоняя беду. Кубояма, сняв очки, протирал стекла краем головной повязки. Он раскрыл рот, чтобы сказать что-то, и в этот момент до «Счастливого Дракона» докатился грохот. Он не был похож ни на гром, ни на пульсирующий гул артиллерийской канонады. Чудовищный вал густого, тяжелого звука обрушился на шхуну, и она заметалась в его протяжных раскатах. Мелкой дрожью тряслась палуба, скрипела обшивка, дребезжали стекла в иллюминаторах рулевой рубки. Рыбаки зажимали уши, падали на колени.
— Кувабара! Кувабара![211] — завывал сэндо, схватившись руками за щеки.
Но вот кончился и этот звуковой ад. Всё стихло. Снова зашелестел ветерок в снастях, снова стал слышен плеск мелких волн у бортов «Счастливого Дракона». Цуцуи, бледный, с трясущимися губами, спрятал часы в карман. От момента вспышки до звука прошло не менее десяти минут! Первым опомнился сэндо.
— К выборке сетей, живо! — заорал он.
Работали все, даже радист и капитан, молча и торопливо. Никто больше ни о чем не спрашивал. Было ясно: случилось такое, чему они не должны были быть свидетелями. Нужно уходить отсюда и уходить как можно скорее. Но страшные сюрпризы еще не кончились. Было около семи, и восток уже окрасился мягкими красками ясного погожего утра, когда кто-то крикнул:
— Что такое? Смотрите!
Серая туманная пелена обволакивала небо с запада. Она медленно распространялась навстречу восходящему солнцу, размывала и поглощала четкую линию горизонта, плотной завесой вставала между глазами и изумрудным небом. Это не был туман, и все поняли это, когда на палубу, на сети, на руки и плечи стала оседать мельчайшая беловатая пыль. Она беззвучно падала сверху и покрывала корабль, клубилась в ленивой теплой воде океана вокруг шхуны. Ее становилось всё больше и больше, и вот уже не стало видно ничего, кроме массы медленно падавшего порошка, похожего на рисовую пудру. И порошок этот был горячий!
— Небо горит! — суеверно прошептал сэндо. — Пепел горящего неба! Они подожгли небо, оно горит, и пепел сыплется на нас!
— Пепел горящего неба!
— Скорее! Скорее! — Сэндо осип от крика.
Рыбаки, чихая и кашляя, размазывая белый талькообразный порошок по потным лицам и отхаркивая его из легких, с удвоенным рвением принялись за работу. Через два часа сети были подняты. «Счастливый Дракон», неся на палубе полуметровый слой «небесного пепла», полным ходом пошел на север, и из рулевой рубки лишь с трудом можно было различить бушприт, зарывающийся в непроницаемую мглу.
Местная пресса отреагировала на появление повести в общем положительно, но если Н. Солтан («Молодой дальневосточник», 1956,21 ноября) отметил, что возможности сюжета не использованы, а характеры повести не проработаны, то В. Колосов в «Тихоокеанской звезде» после подробного пересказа сюжета повести подытожил:
ИЗ: КОПОСОВ В. ПЕПЕЛ БИКИНИВ свете нынешних мировых событий, когда некоторые капиталистические страны начинают снова бряцать оружием, повесть Л. Петрова и А. Стругацкого приобретает особое значение.
Мы оставляем в стороне художественные плюсы и минусы повести. В ней много авторских удач и немало срывов. Мы говорим об актуальности поднятого вопроса, об остроте и злободневности повести. А они несомненны.
Младший брат не отстает от старшего. Также в соавторстве у него в этом году выходит статья: Об одном признаке взаимодействия звезд с диффузной материей / Агекян Т. А., Коврайская К. В., Плюгин Г. А., Стругацкий Б. Н., Шишкина Г. А. // Астрономический журнал (М.). — 1956. — Т. 33.— Вып. 5.— С. 679–681.
И то, и другое — пока не фантастика, но послужит на пользу дальнейшему делу.
БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 08.03.03«Полости Малянова» были придуманы для антуража, как ревертаза и феддинги? Или в них есть что-то от Ваших «всамделишных» работ?
Дмитрий. Тверь, Россия
Да, есть. Я в свое время занимался поведением звезды, погруженной в газо-пылевое облако. Если звезда горячая, излучение ее разгоняет пыль и газ, так что образуется пустое пространство, «колокол», форма и размеры которого зависят, в частности, от относительной скорости пылевого облака и звезды. Эта вот картинка и послужила прообразом «полостей Малянова».
В декабре АН приезжает в Ленинград.
БНС. КОММЕНТАРИИАН привез с собою черновик второй части, ознакомился с жалкими плодами деятельности БН и сказал: «Так. Вот машинка, вот бумага, садись и пиши третью часть. А я буду лежать вот на этом диване и читать „Порт-Артур“. Я — в отпуске».
1957
Очередное письмо АНа написано на обороте черновика предисловия о Кобаяси Такидзи, которое АН в то время писал. Бумага еще долго будет оставаться дефицитом, и АБС часто будут использовать обороты страниц черновиков для писем и своих новых замыслов.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 9 ФЕВРАЛЯ 1957, М. — Л.Дорогой Бебкинс!
В «Детгиз» еще не ходил, пойду на той неделе. Надеюсь, ты уже работаешь. Спешу подсказать тебе несколько ситуаций, а также мелких черточек для характеристики героев и положений.
1) Все чудеса, встреченные по дороге, привлекают внимание Бирского и Вальцева, но Строгое неумолим. «Вперед, вперед! Этим будут заниматься те, после нас. У нас есть цель!» Вальцев покорен, Бирский сетует и жалуется. Рассказы Бирского о том, как раньше «сели, бывало, тихохонько, смирнехонько, огляделись, присмотрелись, набрали диковинок» и т. д. А теперь — спешка, спешка! Привести как-нибудь разницу между покорением Венеры и других планет: на другие сначала высадились, осмотрелись (чисто научный интерес), и только затем экономический. А на Венеру кинулись сразу в цель.
[сбоку от текста решение БНа — «поздно»]
2) Подумай, ввести ли расстройства желудков от лучевой болезни. В связи с этим рысцой бегают от места работы к «Мальчику», где есть безопасная уборная.
[сбоку от текста решение БНа: «Нет»]
3) После приблизительного обследования «Голконды» Бирский дает 2–3 гипотезы ее происхождения — придумай сам: метеоры или еще что-либо.
4) Анализ черной пыли дает содержание трансуранитов: вопли и пляски по этому поводу. В Голконде находят бериллий — источник нейтронов, позволяющий котлу функционировать и литий — источник Н3 — для сверхтяжелой воды.
Вот, кажется, пока всё. Крепко целую, твой Арк.
Жми, Боря, жми.
Поцелуй маму.
Виноват, еще один момент:
Пусть Мих. Иванович воздаст великую хвалу тем, кто строил звездолет, кто почил при испытаниях фотореакторов, ученым, мастерам и рабочим. Это можно будет сделать, когда он перемахнул из болота и удержался на ногах.
Посылаю тебе стихи Гумилева. «6-е чувство» — хороша идея. А «Лес» — просто хорошо. «Старый бродяга в Аддис-Абебе» — у тебя есть, не посылаю.
Да, вот что: попроси маму, не может ли она достать нам череды или дубовой коры для купания Машки. Совсем девка гибнет от диатеза.
Ну, теперь окончательно всё. Целую, Арк.
ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 3 АПРЕЛЯ 1957, М. — Л.Дорогой дружище!
Спешу сообщить тебе о моем намерении (непреклонном, причем) быть у тебя на твоем дне рождения. Приеду, очевидно, утром четырнадцатого, уеду вечером шестнадцатого. Ленка приехать не сможет, понеже только что поступила на работу, и выпрашивать двухдневный отпуск ей неудобно.
