Читаем без скачивания Неизвестные Стругацкие: Письма. Рабочие дневники. 1942-1962 г.г. - Светлана Бондаренко

Имею быть в Ленинграде в конце ноября — начале декабря. Думаю, к тому времени всё прояснится. «Пепел» будет в «Юности» в 12-м номере, а затем отдельно в Детгизе. Детгизовские иллюстрации, вернее — эскизы я уже видел. Очень неплохо, на мой взгляд. В «Юности» пойдет сокращенный вариант, сократили на 1/3, но я не огорчаюсь. С паршивой овцы…

Между прочим, «Страшную большую» буду продолжать, душа с тебя вон. Нужно сделать, обязательно. Пусть будет тривиально, но нельзя отдавать Юпитер таким, как Гуревич (см. «Иней на пальмах» и «Прохождение Немезиды»[221]).

Вот и всё. Крепко жму руку, целую, твой Арк.

Посылаю рассказ. Хотел бы увидеть твою рожу, когда ты будешь читать.

Всё.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 29 СЕНТЯБРЯ 1957, М. — Л.

Дорогой Бебкинс!

Получил твое письмо. Отвечаю по порядку. «СБТ» — Кассель еще не приехал из отпуска, но рукопись взял с собой, это почти достоверно. Мало того, когда недавно в Детгизе я выразил сожаление о том, что не сдал рукопись в «Молодую гвардию», на меня заорали и замахали руками, как ветряные мельницы, и стали убеждать меня, что места лучше Детгиза для такого произведения не найти. Собственно, в плане редподготовки мы значимся, так что теперь можно не беспокоиться.

«Пришельцы» — сегодня начинаю работать, к будущей субботе думаю закончить, приезжает Мишка Малышев из отпуска и будет толкать рассказ в «Вокруг света» или в «Знание — сила». В крайнем случае придется (хоть и очень не хотелось бы) обратиться к Казанцеву в «Мир Прикл.». Переработку рассказа буду вести в плоскости большого упора на киберпилотов, а то у тебя получился превосходный очерк об археологах, к которому нехотя пришито суховатое описание (и смутное) необычайных машин.

Насчет рассказа в месяц — подумаю. Но в Детгизе меня просили поработать над простым советским приключенческим романом. Я изложил там идею «Сокровища Последнего Роджера» по «4-му царству» с букцинидами вместо красной пленки,[222] и они ничего, приветствовали. Может, возьмемся?

С «Дачным происшествием» нас обогнали — см. «Пионер» № 9.[223] Убого, как и всё в Пионере, но идея уже не наша теперь. Тю-тю идейка! Я тут чуть было не ополоумел от страха, когда читал в «Юности» повесть «Планетный гость».[224] Ну, думаю, ухнули и наши киберпилоты. Ан нет, всё, будто, шло к кибернетике, а в последних строчках люки открываются и появляются… птицы с человеческими головами! Даже досадно стало, ей-ей. <…>

А заметь, сколько появилось научной фантастики. Издали отдельно «Астронавты»,[225] «Аргонавты Вселенной»[226] — убожество, мир гигантских насекомых на Венере, но именно на Венере. В журналах идет «Туманность Андромеды»,[227] «Прохождение Немезиды», «Планетный гость», «Звездный человек» — и всё, кроме «Инея на пальмах», астрономическое. Не следует сомневаться, что появятся еще и еще. Но все эти вещи (кроме, конечно, «Туманности») объединяют по крайней мере две слабости: а) их пишут не писатели — в них нет ни стиля, ни личностей, ни героев; язык их дубов и быстро приедается; сюжет примитивен и идея одна — дешевый казенный патриотизм, б) их писали специалисты-недоучки, до изумления[228] ограниченные узкой полоской технических подробностей основной темы. Широты знаний и необходимой эрудиции у них не чувствуется. Они тяжеловесно топчутся на одном месте, назойливо втолковывая читателю, что дважды два четыре.

И еще одно — этого, по-моему, не учитываешь даже ты. Они смертельно боятся (если только вообще имеют представление) смешения жанров. А ведь это громадный выигрыш и замечательное оружие в умелых руках. В принципе это всем известно: научная фантастика без авантюры скучна. Голого Пинкертона могут читать только школьники. Но пользоваться этим законом никто не умеет. Первую серьезную пробу в этом отношении для научной фантастики сделали мы в «СБТ», хотя еще не подозревая об этом. А теперь надо тщательно продумать все возможности и выступить смело.

Чтобы яснее была тебе моя мысль, приведу высказывание одного из крупнейших наших литературоведов А. Аникста о «Тихом американце», книге несомненно оригинальной и замечательной: «„Тихий американец“ — произведение разностороннее, содержащее и элементы детектива, и черты романа тайн; это и психологическая драма, и военный репортаж, и произведение с откровенно эротическими мотивами, и острый политический памфлет. Всё это сплетено так органически, что одно неотделимо от другого, и читателю только остается удивляться тому, как убедительно звучит это неожиданное сочетание столь разнородных элементов».[229]

Понял, браток? Понимаешь теперь, какой громадный козырь упускают наши горе-фантасты? Наши произведения должны быть занимательными не только и не столько по своей идее — пусть идея уже десять раз прежде обсасывалась дураками — сколько по а) широте и легкости изложения научного материала; «долой жюльверновщину», надо искать очень точные, короткие умные формулировки, рассчитанные на развитого ученика десятого класса;

б) по хорошему языку автора и разнообразному языку героев;

в) по разумной смелости введения в повествование предположений «на грани возможного» в области природы и техники и по строжайшему реализму в поступках и поведении героев;

г) по смелому, смелому и еще раз смелому[230] обращению к любым жанрам, какие покажутся приемлемыми входе повести для лучшего изображения той или иной ситуации. Не бояться легкой сентиментальности в одном месте, грубого авантюризма в другом, небольшого философствования в третьем, любовного бесстыдства в четвертом и т. д. Такая смесь жанров должна придать вещи еще больший привкус необычайного. А разве необычайное — не наша основная тема?

Вот и всё.

У нас дома всё хорошо, Машка немного оправилась, веселая, аппетит хороший.

Да, читать Ландау не собираюсь. Буду ждать месяц. Записываю:

реферат по энтропии от Б. Н. С. к 30 октября.

Ну, поцелуй маму, привет ей. Привет и Адочке.[231]

Будь-будь. Твой Арк.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 6 ОКТЯБРЯ 1957, М. — Л.

Любезный мой Бебкинс!

Посылаю окончательный — опять же, в первом приближении — вариант «Извне». Впрочем, на мой взгляд, в таком виде можно вполне отдавать в редакции. Всё дело в том, что ты дал совершенно блестящую композицию и две эффектных и прекрасно написанных сцены. Мне только пришлось устранить некоторые несообразности, «не играющие» моменты и дополнить рассказ деталями. В общем, подписал я его А. Б. С. и пускаю в ход.

Что касается планов на будущее, то об этом позже. Насчет рассказа в два месяца подумаем. Пока всё. Крепко целую, твой А.

Привет Адочке.

ЗА СПУТНИК-ГИП-ГИП-УРА-УРА-УРА!!!!!!!

Кстати, о массе живого человечества. Сие mocha est. Масса Земля + биосфера не может измениться, ибо если биосфера х N, то Земля/N. Жратва для людей берется все-таки из массы Земли. (Хотя… масса солнечной радиации?) А что касается презервативов — то их, вероятно, будут выпускать в изобилии даже не зная о подобной мнимой угрозе.

Другое дело, литературная точка зрения. Здесь возможны ИДЕИ. Надо подумать. Напр., планета, пожранная бактериями, а? Масса неорганики, целиком перешедшая в органические, живые массы, планета-биосфера. Но это потом.

О впечатлении, произведенном известием о запуске первого искусственного спутника на орбиту Земли, вспоминает БН:

БНС. ОФЛАЙН-ИНТЕРВЬЮ 26.10.04

Завтра 4 октября, день, когда в 1957 запустили первый спутник. Борис Натанович, расскажите, какие были у Вас чувства, когда узнали о запуске?

Иваныч, Россия

Это был сплошной телячий восторг — песни, пляски, карнавалы и сатурналии. Наша компания в Пулкове сочинила целый фильм о спутнике — рисованный, с музыкой и стихами, записанными на лабораторный магнитофон. Ночами работали, сгорая в пламени энтузиазма. Это было — счастье и ощущение прорыва в будущее.

ПИСЬМО АРКАДИЯ БРАТУ, 14 ОКТЯБРЯ 1957, М. — Л.

Дорогой Бебкинс!

Курьезный случай. Вчера мы с Ленкой ходили за покупками, и вдруг я нашел рубль. Хотел уже оставить его там, где он лежал, но Ленка заявила, что найти рубль на московской улице — дело не частое, это, верно, к добру. Я, кстати, очень беспокоился о том, дошла ли до тебя моя бандероль. И представляешь себе, возвращаемся домой — приносит почтальон твое письмо. «Доплатное». «Сколько?» — «Рубль». Кстати, ты таких вещей больше не делай — могло никого не оказаться дома, и получил бы я твое письмо через дня два.

«Извне» сдал в «Технику молодежи», велели позвонить двадцатого. Рассказ зря хаешь, по-моему, он не плохой. А что суховат — так этого требует стиль, в таких обстоятельствах размазывать было бы неправильно, на мой взгляд.