Читаем без скачивания Царица Проклятых - Энн Райс

Он медленно поднял голову. Они стояли в двадцати футах от него, возле стенда с афишами, как будто могли в случае чего спрятаться за ним, – настоящие британские джентльмены, дорого и элегантно одетые, пожилые, высокообразованные, с глубокими морщинами на лицах. Абсолютно здесь неуместные изысканные серые пальто, из-под которых виднелись полоски накрахмаленных воротничков и блестящие узлы шелковых галстуков. На фоне разноцветных нарядов неустанно мелькающей туда-сюда молодежи, варварского шума и веселой болтовни они казались пришельцами из другого мира.

И с какой природной сдержанностью они его рассматривали! Как будто воспитание не позволяло им даже испугаться. Старшины Таламаски, разыскивающие Джессику.

«Вы знаете о нас? Да, конечно, знаете. Не беспокойтесь, я не причиню вам вреда».

Эти безмолвно произнесенные слова заставили одного из них, по имени Дэвид Тальбот, отступить на шаг. Его дыхание участилось, на лбу и верхней губе выступила влага. Но какая элегантная поза! Дэвид Тальбот прищурился, словно от слепящего яркого света.

Какой короткой представилась вдруг Хайману человеческая жизнь. Достаточно посмотреть на этого хрупкого человека, для которого воспитание и образование лишь увеличивают риск. Как просто изменить природу его мыслей, его ожиданий. Должен ли Хайман рассказать им, где Джесс? Стоит ли вмешиваться? В конечном счете это мало что изменит.

Они явно пребывали в растерянности, не в силах ни уйти, ни остаться. Хайман чувствовал, что он, можно сказать, загипнотизировал их. Их удерживало на месте своего рода уважение к нему – именно оно не позволяло им покинуть свой наблюдательный пост. И если он хочет избавиться наконец от этих неприятных испытующих взглядов, придется, видимо, дать им хоть что-нибудь.

«Не приближайтесь к ней. Не делайте глупостей. Она теперь находится под наблюдением таких, как я. Лучше уходите отсюда. Я бы на вашем месте сбежал».

Интересно, что они теперь запишут об этом в архивы Таламаски? Как-нибудь ночью он проверит. В какие современные хранилища они перевезли свои старые документы и сокровища?

«Разве вы меня не знаете? Я – Бенджамин-Дьявол!»

Он улыбнулся про себя. Потом опустил голову и уставился в пол. Кто бы мог подумать, что он столь тщеславен! И вдруг ему стало наплевать на них и на то, что они сейчас чувствуют.

Он равнодушно вспомнил, как когда-то давно во Франции ему нравилось забавляться с их племенем.

«Позвольте хотя бы поговорить с вами!» – умоляли его покрытые пылью исследователи с выцветшими, покрасневшими глазами, одетые в рваные бархатные костюмы, – они так не походили на этих утонченных джентльменов, для которых оккультизм – предмет научный, а не философский. Его внезапно испугали царившие в ту эпоху отчаяние и безнадежность; отчаяние и безнадежность этой эпохи казались не менее страшными.

«Уходите».

Не поднимая глаз, он увидел, что Дэвид Тальбот кивнул. А затем он и его спутник вежливо удалились. Попеременно оглядываясь через плечо, они поспешили покинуть вестибюль и перейти в зрительный зал.

Хайман опять остался наедине с доносившейся из дверей музыкой и недоумевал, ради чего он пришел сюда и к чему стремится; ему опять хотелось забыть обо всем и оказаться в каком-нибудь приятном месте, где дует теплый ветерок и полно смертных, которые не знают, что он собой представляет на самом деле, где под серыми облаками мерцает электрический свет и можно до утра гулять по чистым и ровным бесконечным тротуарам.

Джесс

– Отстань от меня, сукин сын! – Джесс лягнула стоявшего рядом с ней мужчину, который обхватил ее за талию и пытался оторвать от сцены. – Ах ты ублюдок! – Согнувшись пополам от боли в ноге, он не был готов к ее резкому толчку. Он покачнулся и упал.

Пять раз ее отпихивали от сцены. Но она, пригнув голову, смело ныряла в толпу и сквозь людской рой, боровшийся за ее место, вновь пробиралась вперед, проскальзывая между черными кожаными боками, как рыба, и снова поднимаясь, чтобы схватиться за некрашеную деревянную авансцену, одной рукой вцепиться в устилавшую ее прочную синтетическую ткань и свить ее в веревку.

Во вспышках прожекторов она видела, как Вампир Лестат взмывал высоко в воздух и абсолютно беззвучно опускался на доски сцены; его голос разносился над аудиторией без помощи микрофона, гитаристы бесновались вокруг, как дьяволята.

Словно из-под тернового венца Христа, по меловому лицу Лестата стекали тонкие ручейки крови, а когда он вертелся стремительным волчком, взметнувшиеся длинные волосы как будто летели следом за ним; рубашка на груди была разорвана, черный галстук развязался и упал. Он выкрикивал какие-то бессмысленные слова, и его хрустальные бледно-голубые глаза стекленели и наливались кровью.

При виде его затянутых в черное узких бедер и сильных мускулистых ног сердце Джесс застучало еще сильнее. Он опять без усилий подпрыгнул, как будто собирался взлететь к самому потолку.

Да, она видит все своими глазами, и никакой ошибки быть не может! Иного объяснения этому нет!

Она вытерла нос. Она опять плакала. Но черт побери, она должна, она просто обязана до него дотронуться! Окончание песни она слышала будто в тумане, видела, как он трижды топнул ногой в такт последним затихающим нотам и как в безумном танце с хохотом носились по сцене музыканты, пытавшиеся подражать ему во всем, – но сильный тенор Лестата заглушал все другие голоса.

Господи, как же ему это нравится! Ни тени притворства. Он с восторгом купается в поклонении. Он всасывает его в себя, как кровь.

Зазвучало неистовое вступление к следующей песне, и тут Лестат сорвал с себя черный бархатный плащ, раскрутил его над головой и с силой швырнул в зрительный зал. Толпа взвыла и пришла в исступление. Джесс почувствовала, как в спину ей уперлось чье-то колено, как по ногам шаркают тяжелые сапоги, но это был наконец ее шанс, потому что охранники спрыгнули со сцены, чтобы прекратить беспорядок.

Опершись обеими руками о край помоста, она подскочила вверх, упала на живот, но быстро поднялась на ноги и помчалась вперед, к танцующему Лестату, и неожиданно встретилась с ним взглядом.

– Да, ты! Ты! – выкрикнула она. Боковым зрением она заметила приближающегося охранника и всем телом бросилась на Вампира Лестата. Закрыв глаза, она обхватила его за пояс и почувствовала прикосновение холодной шелковой груди к своему лицу, вкус крови на губах!

– О Господи, настоящий! – выдохнула она. Сердце Джесс готово было вот-вот разорваться, но она продолжала крепко держаться за него. Да, точно такая же кожа у Маэла и у Маарет – у всех им подобных. Все правильно! Они настоящие, но они не люди. И так было всегда. А теперь она сама во всем убедилась, теперь ей все известно, и ее уже никто не остановит!

Левой рукой она поймала густую прядь его волос, а потом открыла глаза и увидела обращенное к ней улыбающееся лицо с идеально гладкой, сияющей белой кожей и маленькие клыки.

– Ты дьявол! – прошептала она. Она хохотала как безумная – плакала и смеялась одновременно.

– Люблю тебя, Джессика, – прошептал он в ответ, улыбаясь дразнящей улыбкой, и влажные золотые волосы упали ему на глаза.

К своему изумлению, она почувствовала, как он обнял ее и, чуть приподняв, прижал к своему бедру, а потом закружился вместе с ней на одном месте. Перед глазами мелькали бесформенные пятна орущих музыкантов; полосы красного и белого света. Она стонала и не в силах была отвести от него взгляд, смотрела ему прямо в глаза… Да, он действительно настоящий! В какой-то миг ей показалось, что он собирается подбросить ее высоко в воздух, и она вцепилась в него еще отчаяннее. Но в следующую секунду он опустил ее, склонился к самому ее лицу, так что его волосы упали ей на щеки, и Джесс почувствовала, как его губы прижались к ее рту.

Звуки музыки доносились теперь до нее глухо, словно издалека, как будто ее опустили с головой в море. Она глотала его дыхание, ловила каждый вздох, его гладкие пальцы скользили по ее шее. В ее груди эхом отдавалось биение его сердца. И тогда она услышала голос – он обращался только к ней и звучал точно так же, как тот, который она слышала когда-то давно, голос, который знал ее, с пониманием относился к ее вопросам и всегда находил на них ответ.

«Зло, Джесс. И ты всегда это знала».

Ее оттаскивали чьи-то руки. Человеческие руки. Она закричала, не желая, чтобы ее разлучили с ним.

Он смотрел на нее в полном замешательстве. Он пытался глубже проникнуть в свои воспоминания о прежних снах, разыскивая в них то, что помнил очень смутно. Погребальная трапеза; рыжеволосые близнецы по обе стороны алтаря. Но видение мелькнуло не больше чем на долю секунды; он чувствовал себя сбитым с толку; сверкнула очередная улыбка, безличная, как один из прожекторов, все еще слепивших ей глаза.

– Красавица Джесс! – сказал он, поднимая руку как бы в прощальном жесте. Ее уносили за кулисы, подальше от него и от сцены.