Читаем без скачивания Оборотная сторона правды (СИ) - Торн Дженн Мари

Мне пришлось признаться, что да. А затем сидеть весь урок, впившись ногтями в ладони, стараясь не думать о том поцелуе, причём так мечтательно, будто я хотела бы повторения, вместо понимания, что это ужасное и унизительное воспоминание, которое лучше бы забыть навсегда.

• • •

А затем случился звонок.

На третьей неделе учебного года Скотт организовал подготовительные занятия перед нашим первым большим тестом по математике. Когда к нему записалось больше человек, чем могло бы поместиться у него дома, я предложила провести занятия у меня. Тесс была взволнована: она приготовила печенье и наводила порядок в гостиной до последнего, пока Барри не утащил её. Сначала мне было страшно сидеть здесь с одноклассниками, вспоминая прошлый раз, когда здесь собралось так много народу и все смотрели на мужчину в кресле. Но чем больше человек приходило, наполняя комнату весёлыми голосами, тем больше меркло то воспоминание, как рисунок, стёртый с доски.

Лили пыталась вспомнить теорему Ролля, когда тётушка вновь прокралась в гостиную. На этот раз она похлопала меня по плечу.

— Тебе звонят.

Подумав, что звонит кто-то из опаздывающих на занятие, я поспешила к телефону, одним глазом поглядывая в сторону гостиной на случай, если они забегут далеко вперёд.

— Квинн, — голос на том конце провода театрально вздохнул. — Ты самый неуловимый человек, которого я знаю.

Меня бросило из жара в холод в мгновение ока.

Энди. Он нашёл мой номер. Он позвонил.

Опоздав на месяц.

Я хмуро уставилась в стену с цветочными обоями.

— Как ты узнал этот номер?

— Разве я не упоминал, что мой папа — президент?

Смешно.

— Почему ты мне звонишь?

— Потому что мне, наконец, разрешили.

Мой пульс участился, я ногой закрыла дверь в гостиную.

— Объясни.

Он невесело хохотнул.

— Там, в Канзасе, они просто взбесились, Квинн. Чтобы помочь твоей подруге, мне пришлось признаться, что мы с тобой встречаемся. И… — он прочистил горло. — Что у меня чувства к тебе. Мой папа не обрадовался. Но помог — своим особенным, совершенно политизированным способом. Из-за которого… — я слышала, как он громко сглотнул, его дыхание стало неровным. — В общем, да. Прости меня за это. Мне правда очень жаль. Я… Я и представить не мог, к чему это приведёт, а надо было. Я же не первый день в политике, должен понимать. Но иногда я бываю полным идиотом, — он нервно усмехнулся. И замолк.

У меня кружилась голова.

— То есть это не было… уловкой?

— Что? — в его голосе прозвучало искреннее недоумение. — Погоди… Ты что, пересмотрела Фокс-Ньюс? Ты же это не серьёзно, Квинн.

— Тогда почему ты мне не позвонил? — моя рука сжала трубку древнего кухонного телефона с такой силой, что пластик затрещал. — Прошло много времени, Энди.

30 дней и 22 часа, если точно. Не то чтобы я считала.

— Я был под домашним арестом. Никакого телефона. Выход в Интернет только под присмотром. Да, звучит странно, но… Это Белый дом, как никак. Уж где-где, а там могут обеспечить круглосуточный надзор. Но вот теперь начались занятия в школе, и с меня решили снять наказание. Особенно теперь, когда ты пропала с радаров. Я думал, что тебя тоже заперли на какой-нибудь суперсекретной базе Куперов, но твоя мачеха сказала, что ты уехала…

— Мэг? — я выпрямилась. — Это она дала тебе этот номер?

— Ага. После того, как я объяснил ей всю серьёзность ситуации, она… ну, сначала она бросила трубку. Но я перезвонил. Кажется, двенадцатый по счёту звонок всё-таки её убедил. Ты же знаешь, каким настойчивым я могу быть, когда того требует ситуация.

— И эта ситуация требовала двенадцать телефонных звонков? — я упёрлась ладонью в столешницу, чтобы удержать равновесие. Устоять перед его притяжением.

— Тринадцать. Четырнадцать, если считать этот, — он напряжённо хохотнул. — Эмммм, ты не слышала, как я сказал, что у меня есть чувства к тебе? Мне повторить по слогам?

«Да!» — подумала я, но не успела произнести вслух, как он продолжил:

— А неплохой трюк ты провернула, Квинн. Все думают, что ты в Массачусетсе под присмотром. Но ты вырвалась на волю. Завидую.

— Удобно иметь дядю с правом опеки.

— Я рассмотрю это вариант. Или… Тайком сбегу к вам и попрошу у твоего дяди политического убежища. Не смейся, я всерьёз обдумываю это.

— Скажи снова, что тебе жаль, — я соскользнула вниз и опустилась на линолеум, улыбаясь, как идиотка, уже зная, что эта битва проиграна с самого начала.

Энди ответил в ту же секунду:

— Сколько раз?

— Один. Пока что.

— Мне очень, очень жаль… что я доверился своему отцу-козлу. И что нам не повезло спалиться, когда мы поцеловались. И что я не смог сбежать и позвонить тебе раньше. Кстати, меня очень радует, что ты сказала «пока что». Значит, у меня ещё будут новые возможности извиниться. И сказать, что я скучаю по тебе. Сильно.

Я пропустила остаток занятия по математике. И хотя я сидела вместе с одноклассниками в одной комнате, притворно листая страницы учебника, в своих мыслях я представляла, как сюда заявится инкогнито Энди в фарнвелльской форме со спортивной сумкой на плече. Это безумная, нелепая и невозможная фантазия, но всё же приятно об этом помечтать.

Конечно же, всё ещё оставалась вероятность, что он солгал мне — позвонил, потому что стало скучно, или на автомате, или затеял какую-то новую игру. У меня было много причин не доверять Энди Лоуренсу. Но я внезапно поняла, что доверие — это не предмет, не что-то материальное и крепкое, появляющееся на пороге твоего дома. Это решение, прыжок. И если спросить меня, то мой выбор — поверить Энди.

Он не предавал меня. У него правда есть чувства ко мне. И то, что они, скорее всего, ни к чему не приведут, вовсе не означает, что они не имеют значения.

• • •

Мы продолжили разговор с того места, на котором прервались. И снова, и снова. Только теперь, когда на звонки Энди трубку брали тётя или дядя, он представлялся моим одноклассником по имени Бенджамин.

— Любой, кто представляется полным именем Бенджамин, по определению достойный молодой джентльмен, — сказал Энди. — Он, скорее всего, игл скаут8, состоит в гольф-клубе и занимается с третьеклашками математикой во время обеденного перерыва.

То ли из-за имени, то ли из-за голоса, но Тесс была им очарована. Всё время спрашивала, когда я приглашу Бенджамина на ужин, пойдём ли мы вместе на школьные танцы. Это была весёлая игра, напомнившая мне о том, как мы стали друзьями. Но чем дольше она продолжалась, тем более ненадёжной она казалась. Особенно когда на звонок отвечал дядя Барри.

— Могу я узнать, кто её спрашивает? — энтузиазм и строгость защитника сменялись на его лице со скоростью света. — Что ж, Бенджамин, сейчас она делает домашнее задание, но полагаю, она будет рада прерваться на несколько минут. Кейт?

Он всегда задерживался на кухне на несколько секунд, после того как передавал мне телефон, словно надеялся, что я признаюсь во всём. Мне не нравилось постоянно врать. Но когда я наконец призналась, кто на самом деле мне звонить, его яркие глаза сощурились.

— Я не могу доверять этому парню. По каналу «Фокс и друзья» говорили…

Я улыбнулась.

— Это всё люди Купера. Они специально выставили его в плохом свете, чтобы обелить меня. Политическая борьба, она такая.

Его было не так просто убедить.

Поэтому, когда телефон зазвонил снова на следующий вечер, я услышала приглушённый голос дяди на кухне. Я прислонилась к двери, чтобы расслышать слова.

— Она не может подойти к телефону, сэр, — его голос был напряжён, в нём слышались одновременно и готовность защищаться, и уважение к собеседнику. — Как я уже говорил ранее, я забочусь о её интересах. Уверен, вы понимаете. У неё всё хорошо. Буду держать вас в курсе.

Он повесил трубку, и я отскочила назад. Но затем подошла ближе, потрясённая. До меня только дошло, с кем он сейчас разговаривает.

«Как я уже говорил», — сказал Барри. Сколько раз уже мой дядя отказывал ему в разговоре? Вдруг сенатор звонил каждый день с тех пор, как я сюда приехала?