Читаем без скачивания Слепой против бен Ладена - Андрей Воронин

Немного придя в себя, Глеб запустил заглохший двигатель и бросил машину в узкий просвет между кирпичной стеной и перегородившей дорогу грудой пылающего металлолома. Просвет действительно оказался узким, даже чересчур, и, когда "форд" со скрежетом и лязгом вырвался наконец на свободу, боковых зеркал с обеих сторон как не бывало, а в салоне заметно потеплело и стало буквально нечем дышать от просочившегося снаружи, воняющего соляркой и паленой резиной дыма. Бортов своей машины Глеб не видел, но предполагал, что они выглядят как после продолжительной и трудной гонки на выживание. "Что я скажу в гараже?" – иронически подумал он, но тут "форд" окончательно оставил позади дымовую завесу, и Глебу стало не до смеха: проулок впереди был пуст, молочный фургон исчез.

В последний раз посмотрев в зеркало под ветровым стеклом на коптящий костер, ставший могилой для мистера Рэмси и его неизвестных похитителей, Глеб нажал на акселератор. Впереди виднелась, приближаясь с каждым мгновением, глухая стена. Глеб уже начал притормаживать, недоумевая, куда мог подеваться агрессивный молочник, но то, что издали выглядело глухим тупиком, при ближайшем рассмотрении оказалось Г-образным поворотом. Сиверов свернул направо, очутившись в такой же узкой замусоренной щели, как та, по которой он ехал до сих пор. Молочного фургона по-прежнему не было видно, из чего следовало, что он либо померещился Глебу, либо успел еще куда-то свернуть. Он погнал машину вперед, взметая колесами мусор и с трудом разбирая дорогу сквозь испещренное трещинами, помутневшее ветровое стекло.

Он очень торопился и из-за спешки проскочил мимо узкого просвета между двумя угрюмыми, похожими на складские ангары зданиями. Там, в темной, занесенной грязным снегом щели, мелькнуло что-то черно-белое – уж не притаившийся ли автомобиль? Нажимая на тормоз, Глеб вызвал из памяти зафиксированную боковым зрением картинку: широкий темный лобовик, грязный белый капот, черная решетка радиатора с прямоугольными бельмами фар...

Глядя в зеркало, Глеб выжал сцепление и ухватился за рычаг, намереваясь дать задний ход, но было уже поздно: из щели, мимо которой он только что так неудачно проскочил, медленно выдвигалось тупое, скошенное книзу рыло молочного фургона.

Поняв, что из охотника превратился в дичь, Глеб пустился наутек. Он мчался по кирпичному ущелью, мысленно отдавая должное ловкачам из молочного фургона. Похоже, они с самого начала держали ситуацию под контролем и действовали в четком соответствии с разработанным заранее планом. Несомненно, они знали, что делали, уничтожая микроавтобус, в котором увозили несчастного мистера Рэмси; знали они и о том, что за автобусом следят. Возможно, эти сообразительные типы знали даже, кто именно преследует грузовой "фольксваген", и решили одним махом свести счеты со всеми, кто в последние дни так сильно усложнял им жизнь. До сих пор это получалось у них очень неплохо: они уже убрали Рэмси, который слишком много знал, вместе с его похитителями, а заодно сели на хвост излишне любопытному журналисту Сиверу. Правда, шансов угнаться за легковым "фордом" на неповоротливом молочном фургоне у них было немного, но Глеб уже начал подозревать, что они предусмотрели и это. Они были на редкость предусмотрительны, эти отважные ребята, и это обстоятельство тревожило Глеба тем сильнее, чем больше он о нем думал.

Он свернул в открывшийся под прямым углом проезд, а буквально через сто метров свернул еще раз, поскольку иного пути попросту не было. Покрышки взвизгнули на крутом повороте; Глеб выровнял машину и сразу же ударил по тормозам, потому что дорога кончилась, упершись в высокий забор из проволочной сетки. Вплотную к забору сплошным рядом стояли набитые каким-то заснеженным хламом металлические контейнеры. Теоретически через этот забор можно было перемахнуть, вот только времени на это у Глеба уже не осталось: из-за поворота, уверенно клокоча дизельным движком, медленно и неотвратимо выкатывался молочный фургон.

Беря с соседнего сиденья пистолет, Глеб почему-то вспомнил, что тупик по-английски называется "dead end", что в дословном переводе означает "мертвый конец".

Закир Рашид с трудом разлепил заплывшие веки и сразу же зажмурился, но было уже поздно: ударивший в зрачки дневной свет разбудил головную боль, да такую свирепую, что турок страдальчески замычал.

Он еще немного посидел с закрытыми глазами, ожидая, когда боль утихнет. Но она не утихала, и Рашид понял, что теперь ему придется некоторое время жить, преодолевая это мучительное ощущение. Собравшись с силами, он снова открыл глаза.

Он обнаружил, что сидит за рулем автомобиля – своего старенького "фиата", на котором приехал в Лондон из Германии и который за долгие годы стал для него таким же привычным и узнаваемым, как отражение собственной физиономии в зеркале над умывальником.

С зеркала заднего обзора свисали четки, подаренные Рашиду женой в те далекие счастливые времена, когда и она, и дочери еще были живы и здоровы; из приоткрытой пепельницы под приборным щитком торчал изжеванный окурок сигары, которую Рашид курил пару дней назад, а из-под крышки перчаточного отделения высовывался уголок карты, купленной им недавно, чтобы не заблудиться на улицах Лондона. Да, это точно была его машина, вот только Рашид никак не мог сообразить, каким образом он тут очутился.

И кстати, где это – тут?

С трудом ворочая глазными яблоками, он огляделся по сторонам. Оказалось, что его "фиат" стоит на стоянке перед супермаркетом. Стоянка была набита битком, между машинами сновали лондонцы с тележками, доверху нагруженными фирменными пакетами, откуда буйно выпирала всевозможная снедь, – город готовился к празднику, набивая холодильники и кладовые продуктами. При одной мысли о еде к горлу подкатила тошнота; голода Рашид явно не испытывал, и ему оставалось только гадать, каким ветром в таком случае, его сюда занесло.

И с чего это ему вздумалось спать за рулем, да еще средь бела дня, и не где-нибудь, а на стоянке перед супермаркетом?

Рашид посмотрел на часы, вмонтированные в приборную панель. Если часы не врали – а он уже давно не снимал клеммы с аккумулятора, – до конца дневной тренировки в клубе оставалось еще около десяти минут. Следовательно, Рашид сейчас должен был находиться в зале, а никак не здесь.

Двигатель не работал, в салоне было холодно, а это означало, что машина стоит перед супермаркетом уже в течение некоторого времени. Сколько именно времени прошло, Рашид не представлял, и как его сюда занесло, по-прежнему было непонятно. Скорее всего разобраться в обстановке ему мешала головная боль. Наверное, он куда-то ехал и, почувствовав себя плохо, свернул на эту стоянку, а потом потерял сознание...

Турок решил, что выяснит это позже. Сначала надо было убраться отсюда, а уж потом выяснять, как сюда попал.

Рашид протянул руку...

И обнаружил, что не может ею пошевелить. Рука не слушалась; вторая рука не слушалась тоже, как и обе ноги. Он вообще не чувствовал своего тела; все, что он мог, так это слегка пошевелить кончиками пальцев и немного повернуть раскалывающуюся от нестерпимой боли голову.

Поначалу он решил, что это какая-то глупая шутка. Предположение было дикое, нелепое, но другого объяснения Рашид не находил.

С трудом наклонив голову вперед, он осмотрел себя. Его руки лежали на коленях, как парочка посторонних предметов. Они ничем не были связаны, а значит, никакой шуткой тут даже не пахло.

Еще Рашид заметил, что одет в спортивный костюм – тот самый, в котором проводил тренировки в клубе. Это также не лезло ни в какие ворота, поскольку далеко выходило за рамки его обычного поведения. Налицо был странный провал в памяти, который Рашид, как ни старался, ничем не мог заполнить.

Он понял, что надо звать на помощь, и попытался крикнуть. "Эй, кто-нибудь!" – хрипло позвал Рашид, но не получил ответа, поскольку в машине он был один. Окна оказались плотно закрытыми, и турок понял, что кричать надо лишь тогда, когда мимо его машины будет кто-нибудь проходить. По идее, это должно было случиться довольно скоро: и справа, и слева стояли автомобили, владельцы которых в данный момент набивали свои тележки продуктами в супермаркете. Этим можно заниматься долго, но все-таки не бесконечно; кто-то непременно появится здесь в течение ближайшего получаса, и тогда Рашид попытается привлечь к себе внимание.

Он сидел лицом к супермаркету, двери которого поминутно открывались и закрывались, пропуская толпы покупателей. Прямо перед ним был выезд со стоянки, немного впереди и левее виднелся пластиковый навес для тележек. Мимо проехала машина, за ней еще одна, но водители не замечали Рашида, торопясь поскорее выбраться со стоянки. На ветровое стекло сыпался снег. Рашид заметил, что некоторые снежинки не соскальзывают вниз, а налипают на стекло, и подумал, что это плохо: если снег залепит окна, его никто не заметит. Не зная, что стряслось, он мог только гадать, когда пройдет сковавший его странный паралич и пройдет ли вообще. А вдруг с ним случился обширный инсульт?