Читаем без скачивания Воин из-за круга - Андрей Астахов

Глава шестая

Немало дев прекрасных знал Ройбарт,

За многими ухаживал он рьяно,

Любви их домогался неустанно

Подарками, речами и вниманьем,

И соблазнил он множество красавиц,

Но в этот раз такую деву встретил,

Что прочие померкли перед ней.

Сегодня Алианна была с ним особенно любезна. Ведь он принес деньги, которые она так ждала. Ди Марон понятия не имел, зачем ей нужно сорок галарнов. Наверное, опять для Караме-Два-Ножа. Этот подонок обирал уличных женщин и не видел в этом ничего постыдного. А к Алианне у него был еще и другой интерес; девушка она совсем еще молоденькая, свежая и хорошенькая. Ди Марон знал, что она ненавидит Караме и боится его, но как помочь ей не знал. Он тоже боялся Караме. Как-то возникла у него идея нанять пару ребят, чтобы подстерегли этого мерзавца в темном переулке, но потом ди Марон побоялся, что наемники сдадут его Караме. Жаль, конечно, Алианну, она такая милая!

Он пришел в веселый дом на улице Всех Грехов еще засветло; клиентов почти не было, но девушки даже не пытались с ним заигрывать – они знали, что пришел он к Алианне. С того дня как ди Марон впервые переступил порог этого заведения и увидел Алианну, он всегда уединялся с ней. Ди Марон заплатил хозяйке заведения плату за вход и поднялся на второй этаж. Девушка была у себя в комнате; здесь было очень чисто и уютно, и даже в солнечный день царила полутьма. Алианна всегда радовалась, когда приходил ди Марон. Поэт даже не задумывался над тем, что она каждого клиента встречает вот такой хорошо сыгранной радостью. Ему было хорошо с Алианной, и все. Он читал ей стихи, а потом она позволяла ему себя раздеть. У нее была точеная фигура, гибкая спинка, красивые плечи и грудь. И еще, она так звонко смеялась над ним, если он путался со шнурками корсета. Она вообще часто смеется, наверное, чтобы показать свои восхитительные зубы. Но сегодня, когда он принес ей деньги, она не смеялась. Она просто обняла его, и у ди Марона почему-то дрогнуло сердце.

– Ты мой спаситель, – сказала она ему. – Ты самый лучший. Ты добрый. И я тебя очень-очень люблю.

– Любишь? – растерялся ди Марон.

– Конечно. А ты разве не знал? Всякий раз, когда ты приходишь сюда, мне хочется петь от счастья. Жаль, что я всего лишь шлюха. У меня даже дома своего нет, живу здесь, в борделе. А ты все равно приходишь ко мне, помогаешь мне. Даже не знаю, как тебя благодарить.

– Просто скажи: «Благодарю».

– Благодарю, – она посмотрела ему в глаза, и взгляд ее был так глубок, что у юноши закружилась голова. – Пойдем в постель. Знаешь, Караме очень ревнует меня к тебе. Он хочет, чтобы я спала только с ним, но я сказала ему, что если он тронет тебя хоть пальцем, я больше никогда не позволю ему дотронуться до себя. И он злится. Он разорвал бы тебя на куски, но ничего-то у него не выйдет. Он влюблен в меня, а я его презираю. Я люблю только тебя. Я хочу, чтобы ты сегодня принадлежал мне…

Ди Марон лег рядом с ней, ощутил гладкость ее кожи, идущее от нее живое душистое тепло, почувствовал на своих губах ее дыхание. Сегодня она впервые позволила ему себя поцеловать. И ди Марон был счастлив. Он понял, что сегодня его ждет что-то особенное, что-то новое. Возможно, сегодня он наконец-то узнает, что такое любовь – не продажная, не фальшивая, а самая настоящая, светлая, большая, та, о которой он мечтал столько лет и которой посвятил столько стихов…

– Эй, парень, просыпайся! Эй, слышишь меня! Клянусь Харумисом, ну ты спишь!

Ди Марон открыл глаза. Только что в своем чудесном сне он держал в объятиях обнаженную Алианну, теперь же над ним склонилась чумазая физиономия. Хозяин физиономии еще и тряхнул его как следует за плечи.

– Проснулся? – Физиономия украсилась дружелюбной улыбкой. – Твоя остановка, друг!

– Какая остановка?

– Мы почти приехали в Венадур.

– Я что, заснул?

– Как упитанный младенец, высосавший досуха обе титьки любящей кормилицы. И еще и улыбался во сне. Не иначе, видел что-то ну очень приятное.

– Приятное, – согласился ди Марон. – Ну-ка, дай глянуть!

На дороге было людно – горожане возвращались домой со своих огородов, таща корзины со снедью, вязанки дров. Мимо возка угольщика прошло большое стадо скота, мыча и оставляя на дороге лепешки. Угольщик ткнул палкой запряженного в возок ослика, но тот нисколько не прибавил скорость и шел все таким же рассеянно-задумчивым шагом, позволяя всем кому не лень обгонять возок. Впрочем, торопиться было некуда – солнце стояло еще очень высоко, а до города оставалось не больше лиги. Из-за спины угольщика ди Марон хорошо видел укрепления Венадура; мощную стену из серого камня, облепленную у подножия халупами бедняков и ремесленными мастерскими, крепкие надвратные башни по пятьдесят футов высотой каждая, защищавшие въезд в город, огромные ворота с боевыми балконами над ними.

Очень скоро возок въехал на широкий мост, переброшенный через ров. На ди Марона неприятно пахнуло вонью тины и падали. Мимо возка в город проскакал отряд Красных плащей. Ди Марону показалось, что они с подозрением посмотрели на возок, но это уже стало для него обычным делом – подозревать всякого встречного в недобрых намерениях. За ту неделю, что он шел от Гесперополиса в Венадур, поэт повидал много разного народа, и повсюду ему мерещились агенты полиции. Как-никак, он беглый каторжник, и никому нет дела, при каких обстоятельствах он сбежал. Если его поймают, его ждет либо шибеница, либо сокрушительный удар железным прутом по шее. А тут еще и с погодой не повезло; зарядили дожди, и ди Марону волей-неволей пришлось искать ночлега в деревнях, через которые вел его путь. Счастье еще, что местное население оказалось не особенно любопытным. Лишь на пятый день пути в деревенской гостинице ему пришлось крепко поволноваться; хозяин оказался дотошным сукиным сыном и что-то заподозрил, когда ди Марон расплатился с ним золотой монетой. Он раз двадцать попробовал дракиан на зуб, проделывал с ним еще какие-то непонятные юноше манипуляции, а потом как бы невзначай спросил, откуда юноша взял эту монету.

– А если я тебе скажу, почтенный, что это государственная тайна? – отвечал ди Марон. – Там, где я служу, жалованье платят исключительно золотом. Но не спрашивай меня, почтенный, где я служу. Тебе того знать не положено.

Хозяин вроде поверил ему, по крайней мере, начал вести себя до тошноты подобострастно. Однако юноша все равно всю ночь не сомкнул глаз, опасаясь нападения, а с рассветом поспешил убраться из гостиницы. Весь день он старался держаться подальше от жилья и дорог, боясь погони, которая могла взять след, порасспросив любопытного хозяина. Ди Марон не мог объяснить, откуда у него уверенность, что за ним гонятся. Однако он твердо знал, что это так. И надо прятаться. Нельзя позволить им себя схватить.