Читаем без скачивания Я — «Берёза». Как слышите меня?.. - Анна Тимофеева-Егорова

Одна, правда слабость была за горьковчанином Комковым сильно ревновал жену, да так, что она не раз бегала к начальнику политотдела дивизии с жалобой на мужа. Москвичка — Прасковья Семеновна, а для всех просто Паня, совсем молоденькая, хорошенькая, она появилась в ПАРМе неожиданно, да так и задержалась. Стала работать в мастерских у мужа — сшивать на машинке перкаль. До конца войны так и шила — вносила, как могла, свой вклад в Победу.

На курсы под «конвоем»

Командование дивизии решило отправить меня на курсы штурманов в Ставрополь. В штурмовых да истребительных полках штурманы-то на самолетах не нужны — сам летчик за штурмана. Но должность такая — штурман эскадрильи была. Он же — заместитель командира эскадрильи, а штурман полка — заместитель командира полка по штурманской службе.

Мне эти должностные ступеньки были как-то безразличны. Я хотела только летать и категорически отказалась ехать на курсы. Тогда командир дивизии генерал Гетьман приказал майору Кареву отвезти меня на По-2 «под конвоем»… Ничего не оставалось пришлось смириться.

И вот я учусь. Учатся вместе со мной еще шесть «невольников» — четыре истребителя и два штурмовика. Преподавателей столько же, сколько и слушателей. Начальником курсов у нас высокообразованный, доброй души человек подполковник Александр Петрович Килин.

Через два месяца курсы закончены. Поездом Ставрополь — Краснодар мы возвращаемся в свою 4-ю воздушную армию. На одной из станций покупаем свежие газеты, читаем и тут же кричим «ура». Нашему сокурснику летчику-истребителю старшему лейтенанту В.Калугину присвоено звание Героя Советского Союза! О подвиге товарища мы знали из армейской газеты, фронтовой, были еще листки-молнии, боевые листки, посвященные бесстрашному воздушному бойцу. Корреспонденты писали:

«Патрулируя в воздухе, старший лейтенант Калугин увидел группу вражеских бомбардировщиков, направляющихся бомбить наши объекты. Не раздумывая, он пошел на сближение и вступил с ними в бой. Атака смельчака следовала за атакой. Когда у старшего лейтенанта кончились боеприпасы, он решил идти на таран, ибо знал: если вражеские самолеты прорвутся и бросят на наши позиции бомбы, они нанесут нам большой урон. Выбрав момент, Калугин вплотную приблизился к одному из „юнкерсов“ и винтом своего самолета отрубил ему плоскость. „Юнкерс“ неуклюже перевернулся и через мгновение врезался в землю и взорвался. Остальные фашисты повернули на запад. Выполнив главную задачу, отважный летчик довел поврежденный самолет до своего аэродрома и благополучно произвел посадку.

На второй день Калугин снова вылетел на боевое задание. И опять в критическую минуту воздушного боя он совершил таран. На этот раз летчик отрубил хвостовое оперение вражескому бомбардировщику. Сам герой возвратился домой невредимым. За два дня два тарана! Какое яркое и убедительное доказательство боевой отваги, высокого мастерства советского летчика, его неукротимой решимости во что бы то ни стало одержать победу над врагом!»

Мы, товарищи Калугина по штурманским курсам, знали еще и то, что этот симпатичный парнишка с непокорными каштановыми волосами, с доброй улыбкой и веснушками на носу сбил более двадцати фашистских истребителей. Мы очень рады высокой награде старосты наших курсов и решили отпраздновать это событие. Тут же на станции второпях купили арбуз, какие-то фрукты и, когда поезд тронулся, начали чествовать героя…

Художник из Нижнего Тагила

Из Краснодара, где стоял 4-й штаб воздушной армии, все разлетелись каждый в свой полк. Я к своим вернулась с радостью, как к родным, но тут же радость моя и померкла. Я узнала, что погиб двадцатилетний командир нашей эскадрильи Семен Васильевич Андрианов с воздушным стрелком Поцелуйко. Помню у меня комок подкатил к горлу — ничего ни спросить, ни сказать, не могу, только мысли работают, вернее, память. Почему-то вспомнились его замечательные рисунки в альбоме, который он однажды мне показал.

— Вы талант, товарищ командир, — сказала я тогда Андрианову.

— Нет, Егорова, ошибаетесь. Просто у нас в одиннадцатой школе в Нижнем Тагиле был очень хороший учитель рисования. Он же вел кружок по рисованию, который я усердно посещал. Сколько помню себя — мне всегда хотелось рисовать.

— Так поступайте после войны в художественное училище, Семен Васильевич, впервые обратилась я к комэску по имени и отчеству. — Уж очень хороши ваши рисунки, хотя я, конечно, мало разбираюсь в живописи.

— Я летать люблю, Аннушка, — неожиданно ласково назвал меня Андрианов. — А после войны, когда мы разобьем всех до одного фашистов, можно будет всерьез и рисованием заняться…

Не довелось командиру нашей эскадрильи дожить до победы. Погиб Семен Андрианов при выполнении боевого задания в восьми километрах западнее станицы Крымской.

А произошло это так. Шестерке штурмовиков поставили задачу нанести бомбовой удар по скоплению танков. Задачу ставил начальник штаба полка Яшин. Ведущим был назначен Андрианов. Прикрывала их четверка ЛаГГ-3 из братского полка. Удар по танкам группе Андрианова предстояло нанести с малых высот, так как погода стояла очень сложная — облачность висела над самой землей, шел дождь. Наши вооруженцы загрузили в самолеты ПТАБы (противотанковые бомбы) — в каждый отсек по 200-250 штук, зарядили пушки, пулеметы, подвесили эрэсы, и в строго назначенное время Андрианов с группой взлетел.

К слову сказать, при ударе с малых высот штурмовик не всегда мог использовать все свои возможности. ПТАБами по танкам, например, получалось хорошо, а вот стокилограммовые бомбы надо было сбрасывать с замедленным взрывом, иначе своими же осколками повредишь самолет, да и точность бомбометания на такой высоте резко снижалась. При атаках с бреющего полета очень сложно использовать по окопам противника, и траншеям те же пушки, пулеметы, эрэсы. Для штурмовки требовалось набрать высоту — у танковых- то пушек прицельность завидная. Но у группы Андрианова высоты не было, а комэск знал, что задание необходимо выполнить любой ценой. И он его выполнил. Ценой своей жизни…

Воздушный стрелок

В полку на стареньком одноместном штурмовике я летала дольше всех. Мне он казался гораздо легче и маневреннее, чем машина с двойной кабиной. И вот теперь, когда я вернулась с курсов штурманов, предстояло летать на Ил-2 с двойной кабиной и адъютант нашей третьей эскадрильи Бойко предложил мне выбрать воздушного стрелка.

Дело в том, что в одном из последних вылетов мне изрядно досталось от атак «мессеров». Летали мы тогда на Темрюк — требовалось разбить мост через реку Кубань. Кажется, только что этот мост разнес в щепки Карев с группой. Но заразы-фрицы опять его восстановили! Сколько же можно возиться с ним?..