Читаем без скачивания Россия в концлагере - Иван Солоневич

Всяческими пинкертоновскими ухищрениями узнал его адрес. Чекалин жил на краю села в карельской избе. Поздно вечером, воровато пробираясь по сугробам снега, я подошел к этой избе. Хозяйка избы на мой стук подошла к двери, но открывать не хотела. Через минуту-две к двери подошел Чекалин.

- Кто это?

Дверь открылась на десять сантиметров. Из цели прямо мне в живот смотрел ствол парабеллума. Электрический фонарик осветил меня.

- Вы заключенный?

- Да.

- Что вам нужно? - голос Чекалина был резок и подозрителен.

- Гражданин начальник, у меня к вам очень серьезный разговор и на очень серьезную тему.

- Ну, говорите.

- Гражданин начальник, этот разговор я через щель двери вести не могу.

Луч фонарика уперся мне в лицо. Я стоял, щурясь от света и думал о том, что малейшая оплошность может стоить мне жизни.

- Оружие есть?

- Нет.

- Выверните карманы. Я вывернул карманы.

- Войдите.

Я вошел.

Чекалин взял фонарик в зубы и не выпуская парабеллума, свободной рукой ощупал меня всего. Видна была большая сноровка.

- Проходите вперед.

Я сделал два-три шага вперед и остановился в нерешимости.

- Направо… Наверх… Налево, - командовал Чекалин, Совсем, как в коридорах ГПУ. Да, сноровка видна.

Мы вошли в убого обставленную комнату. Посредине комнаты стоял некрашеный деревянный стол. Чекалин обошел его крутом и, не опуская парабеллума, тем же резким тоном спросил;

- Ну-с, так что же вам угодно?

Начало разговора было малообещающим, а от него столько зависело. Я постарался собрать все свои силы.

- Гражданин начальник, последние эшелоны составляются из людей, которые до БАМа заведомо не доедут.

У меня запнулось дыхание.

- Ну?

- Вам, как приемщику рабочей силы, нет никакого смысла нагружать вагоны полутрупами и выбрасывать в дороге трупы.

- Да?

- Я хочу предложить давать вам списки больных, которых ББК сажает в эшелоны под видом здоровых. В нашей комиссии есть один врач. Он, конечно, не в состоянии проверить всех этапников, но он может проверить людей по моим спискам.

- Вы по каким статьям сидите?

- Пятьдесят восемь - шесть, десять и одиннадцать; пятьдесят девять - десять,

- Срок?

- Восемь лет.

- Так… Вы по каким, собственно, мотивам действуете?

- По многим мотивам. В частности и потому, что на БАМ придется, может быть, ехать и моему сыну.

- Это тот, что рядом с вами работает?

- Да.

Чекалин уставился на меня пронизывающим, но ничего не говорящим взглядом. Я чувствовал, что от нервного напряжения у меня начинает пересыхать во рту.

- Так… - сказал он раздумчиво. Потом, отвернувшись немного в сторону, опустил предохранитель своего парабеллума и положил оружие в кобуру.

- Так, - повторил он, как бы что-то соображая. - А скажите, вот эту путаницу с заменой фамилий - это не вы устроили?

- Мы.

- А это по каким мотивам?

- Я думаю, что даже революции лучше обойтись без тех издержек, которые уж совсем бессмысленны.

Чекалина как-то передернуло.

- Так, - сказал он саркастически. - А когда миллионы трудящихся гибли на фронтах бессмысленной империалистической бойни, вы действовали по той же… просвещенной линии?

Вопрос был поставлен в лоб.

- Так же, как и сейчас, я бессилен против человеческого сумасшествия.

- Революцию вы считаете сумасшествием?

- Я не вижу никаких оснований скрывать перед вами этой прискорбной точки зрения.

Чекалин помолчал,

- Ваше предложение для меня приемлемо. Но если вы воспользуетесь этим для каких-нибудь посторонних целей, протекции или чего - вам пощады не будет.

- Мое положение настолько безвыходно, что вопрос о пощаде меня мало интересует. Меня интересует вопрос о сыне.

- А он за что попал?

- По существу за компанию. Связи с иностранцами.

- Как вы предполагаете технически провести эту комбинацию?

- К отправке каждого эшелона я буду давать вам списки больных, которых ББК дает вам под видом здоровых. Этих списков я вам приносить не могу. Я буду засовывать их в уборную УРЧ, в щель между бревнами, над притолокой двери, прямо посредине ее. Вы бываете в УРЧ и можете эти списки забирать.

- Так. Подходяще. К скажите, в этих подлогах с ведомостями ваш сын тоже принимал участие?

- Да. В сущности, это его идея.

- И из тех же соображений?

- Да.

- И отдавая себе отчет…

- Отдавая себе совершенно ясный отчет.

Лицо и голос Чекалина стали немного меньше деревянными.

- Скажите, вы не считаете, что ГПУ вас безвинно посадило?

- С точки зрения ГПУ - нет.

- А с какой точки зрения - да?

- Кроме точки зрения ГПУ есть еще и некоторые другие точки зрения. Я не думаю, чтобы был смысл входить в их обсуждение.

- Я напрасно вы думаете. Глупо думаете. Из-за Якименков, Стародубцевых и прочей сволочи революция и платит эти, как вы говорите, бессмысленные издержки. И это потому, что вы и иже с вами, с революцией идти не захотели. Почему вы не пошли?

- Стародубцев имеет передо мною то преимущество, что он выполнит всякое приказание. А я всякое не выполню.

- Белые перчатки?

- Может быть.

- Ну, вот и миритесь с Якименками.

- Вы, кажется, о нем не особо высокого мнения.

- Якименко карьерист и прохвост, - коротко отрезал Чекалин. - Он думает, что он сделает карьеру.

- По всей вероятности, сделает.

- Поскольку от меня зависит, сомневаюсь. А от меня зависит. Об этих эшелонах будет знать и Гулаг. Штабели трупов по дороге Гулагу не нужны.

Я подумал о том, что штабели трупов до сих пор Гулагу не мешали.

- Якименко карьеры не сделает, - продолжал Чекалин. - Сволочи у нас и без него достаточно. Ну, это вас не касается.

- Касается самым тесным образом. И именно меня и нас.

Чекалина опять передернуло.

- Ну, давайте ближе к делу. Эшелон идет через три дня. Можете вы мне на послезавтра дать первый список?

- Могу.

- Так, значит, я найду его послезавтра, к десяти часам вечера, в уборной УРЧ, в щели над дверью?

- Да.

- Хорошо. Если вы будете действовать честно, если вы этими списками не воспользуетесь для каких-нибудь комбинаций, я ручаюсь вам, что ваш сын на БАМ не поедет. Категорически гарантирую. А почему бы, собственно, не поехать на БАМ и вам?

- Статьи не пускают.

- Это ерунда.

- И потом, вы знаете, на увеселительную прогулку это не очень похоже.