Читаем без скачивания Цирк проклятых. Кафе лунатиков - Лорел Гамильтон

— Конечно.

Он присел в круге света факела. Свет был для меня, и я это оценила, но сообщать об этом Жан-Клоду не было смысла.

Я села напротив него спиной к стене.

— Итак, что вы знаете об Алехандро?

Он смотрел на меня со странным выражением лица.

— Так что?

— Расскажите мне все, что было прошлой ночью, ma petite, все об Алехандро.

Это, на мой вкус, слишком отдавало приказом, но что-то было такое в его глазах, в лице. Напряжение, чуть ли не страх. А это глупо. Чего может Жан-Клод бояться со стороны Алехандро? Да, чего? И я рассказала ему все, что помнила.

Лицо его было непроницаемо, красиво и нереально, как на картине. Цвета в нем остались, но жизнь, движение ушли. Он положил палец между губ, медленно провел им в сторону и вытянул мокрый поблескивающий палец в мою сторону. Я отодвинулась.

— Что вы задумали?

— Стереть кровь с вашей щеки. Ничего больше.

— Я так не думаю.

Он вздохнул, еле слышно, но этот вздох ветерком пробежал у меня по коже.

— Вы так мне все усложняете.

— Рада, что вы это заметили.

— Мне необходимо вас коснуться, ma petite. Кажется, Алехандро что-то с вами сделал.

— Что?

Он покачал головой:

— Нечто невозможное.

— Давайте без загадок, Жан-Клод!

— Кажется, он вас отметил.

— Что вы говорите? — вытаращилась я на него.

— Отметил вас, Анита Блейк, отметил первой меткой, точно как я когда-то.

Я покачала головой:

— Это невозможно. Два вампира не могут иметь одного и того же слугу-человека.

— Именно так, — подтвердил он. И придвинулся ко мне. — Позвольте мне проверить мое предположение, ma petite. Прошу вас.

— Что означает эта проверка?

Он что-то тихо и резко сказал по-французски. Никогда раньше не слышала, чтобы он ругался.

— Уже рассвело, и я устал. Из-за ваших вопросов простые вещи растягиваются на весь проклятый день.

В его голосе звучала неподдельная злость, но под ней слышалась усталость и тень страха. И этот страх меня испугал. Ему полагалось бы быть неуязвимым монстром, а монстры других монстров не боятся.

Я вздохнула. Может, лучше быстро это перетерпеть, как укол? Может быть.

— Ладно, ради экономии времени. Только скажите мне, чего ожидать. Вы же знаете, я не люблю сюрпризов.

— Я должен вас коснуться и поискать сначала свои метки, а потом его. Вы не должны были так легко поддаться его глазам. Этого не могло быть.

— Давайте с этим закончим, — сказала я.

— Неужто мое прикосновение так отвратительно, что вы должны к нему готовиться, как к боли?

Поскольку именно это я сейчас и делала, я не знала, что ответить.

— Да делайте же, Жан-Клод, пока я не передумала!

Он снова вложил себе палец между губ.

— Это обязательно именно так?

— Прошу вас, ma petite!

Я прижалась спиной к стене.

— О’кей, больше я вас не прерываю.

— Отлично.

Он опустился передо мной на колени и провел кончиком пальца по моей щеке, оставив влажную полоску у меня на коже. Засохшая кровь зашуршала под его пальцем. Он наклонился ко мне, будто собираясь поцеловать. Я уперлась руками ему в грудь. Под тонкой рубашкой было твердое и гладкое тело.

Я отпрянула и стукнулась головой о стену.

— А, черт!

Он улыбнулся, и его глаза блеснули синевой в свете факела.

— Доверьтесь мне. — Он придвинулся, его губы нависли над моими. — Я вам не причиню вреда.

Эти слова он шепнул мне в рот легким дуновением.

— Так я и поверила, — сказала я, но тихо и неуверенно.

Его губы коснулись моих, мягко прижались, потом поцелуй сдвинулся от моих губ к щеке. Его губы были мягкими, как шелк, нежными, как лепестки бархатцев, жаркими, как полуденное солнце. Они скользили у меня по коже, пока его рот не оказался над пульсом у меня на шее.

— Жан-Клод!

— Алехандро жил уже тогда, когда империя ацтеков еще никому и не снилась, — шепнул он мне в шею. — Он был здесь, когда пришли испанцы и пало царство ацтеков. Он выжил, когда другие погибли или сошли с ума.

Язык Жан-Клода, горячий и влажный, лизал мою кожу.

— Перестаньте!

Я уперлась ему в грудь. Его сердце билось у меня под руками. Мощный пульс на его горле колотился по моей коже. Я уперлась большим пальцем ему в веко.

— Отодвиньтесь, или я выдавлю вам глаз!

Я часто дышала от страха и хуже того… от желания.

Ощущение его прижавшегося к моим рукам тела, касание его губ — какой-то скрытой частью своего существа я хотела этого. Хотела его. Итак, я хочу Мастера, ну и что? Ничего нового.

Его глаз трепетал у меня под пальцем, и я думала, смогу ли я это сделать. Выдавить этот полуночно-синий глаз. Ослепить его.

Его губы ползли по моей коже, я ощутила прикосновение зубов, твердое прикосновение клыков к коже моего горла. И вдруг я поняла: да, смогу. Я нажала, и вдруг он исчез как сон, как кошмар.

Он стоял передо мной, глядя на меня сверху вниз, и его глаза были сплошь темными, без белков. Губы отведены от зубов, обнажив поблескивающие клыки. Кожа его была мраморно-белой, светящейся изнутри, и был он по-прежнему красив.

— Алехандро поставил на вас первую метку, ma petite. Мы владеем вами сообща. Не знаю, как это могло быть, но это так. Еще две метки — и вы моя. Еще три метки — и вы принадлежите ему. Не лучше ли стать моей?

Он снова опустился на колени рядом со мной, но избегал меня касаться.

— Вы желаете меня, как женщина желает мужчину. Разве это не лучше, чем если вас возьмет силой незнакомец?

— На первые две метки вы не спрашивали моего разрешения. Это не был мой выбор.

— Я прошу разрешения теперь. Позвольте мне разделить с вами третью метку.

— Нет.

— Вы предпочитаете служить Алехандро?

— Я никому не буду служить.

— Идет война, Анита. Вам не удастся сохранить нейтралитет.

— Почему?

Он встал и быстрым шагом обошел тесный круг.

— Как вы не понимаете? Эти убийства были вызовом моему авторитету, и его метка на вас — это второй вызов. Он отберет вас у меня, если сможет.

— Я не принадлежу вам и ему тоже.

— То, что я старался уговорить вас принять, он запихнет вам в глотку.

— Значит, из-за ваших меток я оказалась в центре подковерной войны нежити.

Он моргнул, открыл рот, закрыл. И наконец сказал:

— Да.

Я встала.

— Ну спасибо! — И пошла мимо него. — Если у вас будет еще какая-то информация об Алехандро, сообщите мне письмом.

— Это не разрешится само собой только потому, что вы этого хотите.

Я остановилась перед занавесом.