Читаем без скачивания Рубин королевы - Жюльетта Бенцони

– Может быть, и так, но на аукционе никогда не знаешь, с кем имеешь дело. Там побеждает тот, чей кошелек толще. А с вами я спокойна, потому что вы – человек со вкусом. Вы сумеете продать их умно и с разбором... И потом, я не могу ждать.

Тогда князь заплатил ей настоящую цену, что несколько истощило его казну, и до сих пор, вопреки словам старой дамы, так и не смог решиться расстаться с этим колдовским украшением. Более того, оно положило начало его коллекции. Впоследствии к серьгам присоединился изумрудный браслет Мумтаз-Махал, тайно выкупленный у старого друга, лорда Килренена, который тоже и слышать не хотел о том, чтобы предмет, связанный с историей его любви, попал в лапы наследников...

Негромкий деликатный стук отвлек Альдо от созерцания. Даже не закрывая футляра, он пошел открывать дверь, которую запирал на ключ каждый раз, как собирался поднять крышку своего знаменитого сундука, стоившего всех сейфов мира. Эту меру предосторожности он ввел из-за Анельки, не считавшей нужным стучать в дверь, прежде чем войти в кабинет своего «мужа». Однако ближайшие его помощники никогда не забывали оповестить о своем появлении.

На пороге стоял Бюто, и взгляд его серых, всегда немного печальных глаз остановился на открытом футляре. Старый наставник улыбнулся своей робкой улыбкой, придававшей ему столько обаяния – обаяния, не исчезавшего с годами.

– О, я помешал вам? Вы любовались своими сокровищами?

– Не говорите глупостей, Ги, вы никогда мне не мешаете, и вам это известно. Что касается сокровища, я как раз спрашивал себя, не следует ли мне с ним расстаться?

– Великие Боги! Что за мысль? Мне казалось, что эти серьги дороги вам больше, чем все прочие драгоценности?

Альдо, снова повернув ключ в замке, подошел к письменному столу и тонкими нервными пальцами взял футляр.

– Это правда. Я купил их, собираясь когда-нибудь подарить той женщине, которая станет моей женой, матерью моих детей, подругой в радости и в горе! Согласитесь, при теперешних обстоятельствах они мне ни к чему...

– Если забыть об их красоте и об их истории. Дофина обожала это украшение и часто надевала его, даже став королевой... Разве что вам очень нужны деньги?

– Вы прекрасно знаете, что нет. Наши дела идут великолепно, и это несмотря на мои частые отлучки. – ...всегда имеющие целью еще большее процветание этого дома.

В самом деле, с тех пор, как три месяца назад Альдо вернулся в Венецию, нежно опекаемый Адальбером, он с головой ушел в работу и трудился как одержимый. Видаль-Пеликорн, в свою очередь, вернулся в Париж, где получил приглашение прочесть курс лекций. Морозини изъездил всю Италию, Лазурный берег и часть Швейцарии в тайной надежде, что, встречаясь со столькими клиентами, хоть где-нибудь нападет на след рубина. Искал он и след Сигизмунда Солманского. Альдо ни на миг не сомневался в том, что именно Сигизмунд стоял во главе шайки американских гангстеров, с которыми ему пришлось столкнуться в Праге. Адальбер; со своей стороны, проделывал ту же работу в других городах Европы, в которые его заносила судьба. И на какое-то время Альдо даже поверил в то, что ему без всякого труда удастся осуществить свои планы.

Когда Морозини, вернувшись из Праги, появился дома, Анельки не было: она ужинала на Лидо вместе со своей невесткой, приехавшей туда отдохнуть на несколько дней. Это весьма не нравилось Чечине, и та, даже не дав хозяину времени принять ванну, начала произносить страстную обличительную речь, в которую ни Дзаккарии, ее мужу, ни Ги Бюто долго не удавалось вставить ни единого слова. Как, впрочем, и самому Альдо.

– Какой позор, совесть бы имела! Эта женщина ведет себя так, будто она у себя дома! Если она уходит и с кем-то встречается, мне до этого дела нет, это касается только ее, но чтобы она принимала здесь своих так называемых друзей – вот этого я не потерплю! А с тех пор, как приехала её невестка, – о, против той я ничего не имею, она иностранка, но очень милая и довольно-таки глупенькая! – с тех пор, говорю, как она здесь, «княгиня» успела уже дать два больших приема в ее честь. Сам понимаешь, когда она явилась сообщить мне о первом, я высказала ей все, что думаю, чтобы она не рассчитывала на меня, не стану я угощать ее компанию. Теперь вокруг нее вертится целая шайка каких-то хлыщей, которые зарятся и на ее драгоценности, и на ее особу, и две, не то три полусвихнувшиеся девицы, среди которых, представь себе, и твоя кузина Адриана. Вот она, по-моему, окончательно рехнулась: остригла волосы, выставляет напоказ ноги и по вечерам разгуливает в каких-то рубашонках, мало что прикрывающих!.. Но, возвращаясь к первой вечеринке: мой отказ не слишком-то смутил красотку: она все заказала в «Савое», включая официантов. Прислуга на вечер! Здесь! Представляешь себе? Такой стыд! Я потом три ночи плакала, даже обиделась на Дзаккарию, потому что он, видишь ли, отказался уйти со своего поста и встречал всю эту публику...

– Надо же было хоть кому-то присмотреть, – робко подал голос дворецкий, чья величественная физиономия обмякла, как всякий раз, когда ему приходилось терпеть особенно «крупные» вспышки гнева его супруги.

– А ангелы и Пресвятая Дева с этим не справились бы? Я их попросила, а они всегда прислушивались к моим молитвам. Так что тебе бы лучше...

Альдо смело ринулся в бой:

– Погоди немного, Чечина! Я тоже имею право кое-что сказать. Но прежде свари мне кофе, поговорим потом. – И, обернувшись к старому дворецкому, прибавил: – Ты хорошо сделал, Дзаккария. Я не могу обвинять Чечину, она вправе отказаться готовить угощение, но за дом отвечаешь ты.

– Мы сделали все, что могли, я и малышки – я имею в виду горничных. Господин Бюто тоже мне помог. Он засел у вас в кабинете и никого не впускал ни туда, ни в кладовые...

– Сердечно благодарен вам обоим. Но скажи мне, когда же она приехала, эта американка?

– Две недели тому назад, с ней был муж...

Альдо одним прыжком вскочил с кресла, в котором с наслаждением раскинулся, отдыхая после тяжелого для еще не до конца окрепшего организма путешествия.

– Он был здесь? Сигизмунд Солманский?.. Посмел прийти в мой дом?

– Этому типу наглости не занимать! – понизив голос, произнес Адальбер.

– О нет, во дворце он не жил. Графиня, впрочем, тоже. Они сначала поселились в «Бауэр Грюнвальде», а потом, когда он уехал, его жена отправилась на Лидо, где, по ее мнению, намного веселее...

– А куда он держал путь?

Дзаккария развел руками, демонстрируя полное неведение. Вернулась с нагруженным подносом Чечина и сообщила, что горничные уже готовят комнату для «синьора Адальберто».

– Если хочешь поговорить с полькой, то она здесь, – прибавила хранительница домашнего очага, обращаясь к своему любимцу. – Она ждет возвращения хозяйки, чтобы помочь ей... раздеться! Можно подумать, такой уж тяжкий труд – снять рубашонку, под которой, считай, и нет ничего!