Читаем без скачивания Миры под лезвием секиры. Между плахой и секирой - Юрий Брайдер

Тут в изобилии водилась рыба, крабы, съедобные моллюски, но с лихвой хватало и всякой вредоносной живности: водяных змей, ядовитых медуз, жутких на вид, каких-то прямо доисторических крокодилов и морских гиен — ластоногих хищников, свирепых и прожорливых, как пираньи, чьи стаи, случалось, не только переворачивали лодки, но даже разносили на части заселенные людьми плавучие острова.

В Гиблой Дыре находили себе прибежище разноплеменные бродяги, изгои и авантюристы, предпочитавшие общество крокодилов и змей человеческому окружению. Избегая вступать с кем-либо из соседей в союзы, они тем не менее поддерживали в исправном состоянии дорогу, в свое время проложенную кастильцами по узкому каменистому гребню, как бы делившему Гиблую Дыру на две части, за что регулярно получали вознаграждение мукой, порохом, свинцом и текстилем.

(Гиблодырская дорога позволяла кастильским войскам кратчайшим путем проникать в Трехградье, а оттуда наносить удары в тыл Отчине. После подписания Талашевского трактата она утратила свое стратегическое значение, тем более что христолюбивые кастильцы в пух и прах рассорились с рыжими горцами-язычниками, владевшими лучшими землями Трехградья.) Граница между двумя странами, по воле неведомых сил ставших соседями, до сих пор просматривалась очень ясно — скудное влагой и растительностью известковое плато круто обрывалось к необозримой низменности, где плескалась вода, квакали огромные амфибии и шумел на ветру тростник. С кастильской стороны хорошо просматривалась узкая полоска тверди, рассекавшей эти дикие хляби наподобие иззубренного клинка. Да и название у перешейка было подходящее — Сиерра-де-Дьябло, Дьявольская пила.

Одинокий кастильский стражник движению по дороге не препятствовал, однако вступать в контакт с путниками категорически отказывался. Развязать ему язык удалось с помощью доброй пригоршни реалов. Подозрительно оглядываясь по сторонам, он сообщил, что знать ничего не знает, видеть ничего не видел, а слышать — тем более. И вообще, рисковать своей жизнью за столь мизерное жалованье он в дальнейшем не собирается и бросит эту собачью службу сразу после того, как из Сан-Хуан-де-Артеза ему пришлют смену.

Залезая обратно в драндулет, Смыков сказал:

— Долго же ему, бедолаге, этой смены придется дожидаться.

Зяблик, после приема снадобья сразу воспрянувший духовно и телесно, заметил:

— Напуган он чем-то. За алебарду двумя руками держится, а трясется, как припадочный.

Дорога, и без того неширокая, превратилась чуть ли не в козью тропу и резко пошла под уклон. Потянуло прохладой и сыростью.

— А не заскочить ли нам по пути в нашу миссию? — предложил Цыпф. — Еременко человек надежный. В помощи никогда не откажет.

— Хрен знает, где их искать, — сказал Зяблик, которому уже несколько раз сподобилось побывать в этих местах. — Странствуют себе по воле волн… Осетров ловят, омаров… Вот у кого житуха.

— Что-то не идут им на пользу эти омары, — возразил Смыков. — За последний год тут чуть ли не половина личного состава поменялась. Про кого ни спросишь, ответ один: пропал без вести.

Слева от перешейка расстилалось мелководье, по которому бродили голенастые цапли, справа в берег била крутая волна. Чем дальше драндулет удалялся от кастильских пределов, тем сумрачней становилось вокруг. Горизонты подернулись туманом, заморосил противный дождик. С обеих сторон к узенькой полоске суши подступал уже настоящий океан. Гряда постепенно превратилась в цепь островков, соединенных между собой ветхими наплавными мостами, бревенчатые настилы которых, покрытые пеной и водорослями, буквально гуляли под ударами волн.

— Что-то высоко нынче вода стоит, — сказал Зяблик, оглядываясь по сторонам. — Один раз я всю Гиблую Дыру посуху прошел. Правда, не в этом месте.

— Да, заехали. — Смыков вытер платком мокрое от водяной пыли лицо. — Такая уж наша удача… У бедного Ванюшки и в подушке камушки.

Драндулет въехал на очередной мост, такой длинный, что его конец терялся в туманной мгле. Он не имел перил и был всего в полтора раза шире машины. Когда очередная волна захлестывала его, из-под колес не сбавлявшего скорости драндулета вздымались фонтаны воды.

— Ты, Чмыхало, плавать умеешь? — поинтересовался Зяблик.

— Не-е, — беззаботно ответил Толгай. — Зачем? Я лучше на дно пойду. А ты крокодилу в зубы плыви.

— Эх, зря мы через Трехградье не поехали! — с досадой сказал Смыков.

— Ты что! — возразил Зяблик. — Такой крюк давать. Да там и в самом деле только один перевал в горах. Засаду очень просто организовать. Пять неслабых мужиков могут целую армию остановить.

Толгай, большую часть жизни проведший в степи и никогда не видевший больших водных пространств, возможно, просто не осознавал опасность ситуации. Зяблик, как всегда, хорохорился. Смыков своих чувств не выдавал. Зато другие путешественники подавленно притихли — мутная и глубокая вода бесновалась совсем рядом с ними.

Зяблик, желая ободрить спутников, привел им пару примеров своего чудесного спасения от утопления: первый раз — из навозоотстойника свинофермы, а второй — из цистерны с гидролизным спиртом. Убедившись, что эти истории произвели эффект, обратный ожидаемому, Зяблик обиделся и стал донимать всех довольно мрачными советами.

— Что тонущего человека спасает? — вещал он. — Выдержка! Ты, Лилечка, когда в воде окажешься, пошире гармошку растягивай. Будешь на ней как на спасательном кругу держаться. За Смыкова я вообще не боюсь. Такие, как он, не тонут. Верку я лично на себя беру. Нельзя, чтобы такое тело рыбам досталось. Толгай сам свою судьбу выбрал. Да и не нужен он нам будет без драндулета. Остается Лева Цыпф. Но уж он-то что-нибудь в последний момент обязательно придумает. Человек с головой никогда не пропадет.

— Слушай, как хорошо, когда ты спал, — сказала Верка. — Если не угомонишься, я тебя чем-нибудь таким кольну, от чего язык отнимется.

Когда мост наконец кончился и драндулет выскочил на островок — маленький, низкий, насквозь продуваемый ветром, — люди вздохнули с облегчением. Впрочем, радоваться было рано, и первым это осознал Толгай, вовремя нажавший на тормоза.

Дорога не имела продолжения — от переправы, ранее соединявшей этот островок с другим, смутно видневшимся на горизонте, осталось только несколько бревенчатых звеньев, похожих на мостки, с которых деревенские бабы полощут белье,

— Приехали, — хладнокровно констатировал Смыков.

— Сзади парус! — воскликнул Цыпф, чей взор помимо воли обратился назад, к берегам хоть и негостеприимной, зато сухопутной Кастилии.

Действительно, сквозь завесу моросящего дождя была видна лодка с косым парусом, державшая курс перпендикулярно уже невидимому отсюда мосту.

— Кто бы это мог быть? — пробормотал Смыков, внимательно вглядываясь в даль.

— А ты не догадываешься? — Зяблик хотел выругаться, но, покосившись на Лилечку, передумал. — Рыбу вентерем никогда не ловил? Снасть такая есть — два входа и ни одного выхода. Вот нам сейчас и устроят такой вентерь. Разворачивайтесь быстрее! Авось успеем вернуться!

Однако это оказалось не таким уж и простым делом. Едва драндулет съехал с дороги, предназначенной исключительно для груженого транспорта, как его передние колеса глубоко увязли в песке, имевшем консистенцию свежеприготовленного цементного раствора. Мотор жалобно взвыл и умолк.

Пришлось всем пассажирам, исключая Зяблика, покинуть драндулет и надрывать пупки в напрасных потугах вернуть его на дорогу. Удалось это лишь после того, как Толгай со Смыковым откопали все четыре колеса. А Лилечка с Веркой засыпали развороченную колею тростниковыми охапками. Цыпф, взобравшись на ближайшую дюну, комментировал действия неизвестных мореплавателей:

— Спускают парус… Причалили к мосту… Вылазят… Человек десять, не меньше… Начинают разбирать настил… Торопятся… Один упал в воду… Поплыли бревна… Дыра уже метров десять шириной… Эх, не успеем…

К тому времени, когда драндулет был приведен в рабочее состояние, нужда в нем отпала. Деревянные плашкоуты, составлявшие опоры моста, были пущены неизвестными злодеями вниз по течению, а настил разобран по бревнышку. До ближайшей суши теперь стало не меньше полукилометра чистой воды.

— Не беда, — сказал Смыков. — Как-нибудь выберемся. Вон сколько плавника кругом. Сейчас плот свяжем.

Между тем лодка, на веслах огибавшая остров, поравнялась со сгрудившейся на берегу ватагой. Рассмотреть, кто в ней сидит, с такого расстояния было просто невозможно. Зяблик потянулся за пистолетом, но Смыков остановил его:

— Далеко. Побереги патроны.

Рулевой лег грудью на корму и обрезал канат, косо уходивший в воду. После этого лодка сразу изменила курс и вскоре исчезла в тумане. Продолговатый предмет, который она до этого тащила за собой на буксире, всплыл и стал медленно приближаться к берегу, пока не застрял на мелководье.