Читаем без скачивания Приговоренный - Леонид Влодавец

— Максимыч, — сказала Соня, — мы тут на минутку в магазин сходим, подождешь? Смотри не пей без нас, как в прошлый раз, ладно?

— Как штык! — пробухтел старик.

Сумку с тележкой гостьи оставили. Выходя из калитки, Соня сказала, озабоченно глянув на часы:

— Жмем, Любаня! Автобус на подходе.

Они почти бегом добежали до автобусной остановки и успели сесть на рейсовый, идущий в центр города. Конечная остановка была как раз в ста метрах от угла Свято-Никольской и Христарадненского. Опоздали немного, но парень в малиновом пиджаке уже ждал их с белой «шестеркой».

— Привет, — сказала Соня. — Все привез?

— Так точно. — Парень отодвинулся с водительского места и уступил его даме. Соня бегло проглядела все бумажки, повернула ключ зажигания и сказала:

— Все, свободен. Ты нас не видел, мы тебя не знаем. Гуляй!

«Шестерка» сорвалась с места и покатила в Лавровку.

— Приглядывай, чтоб хвостиков не было, — проинструктировала Соня.

Хвостиков не было. Во всяком случае, на тихих улицах Лавровки ни один автомобиль за «шестеркой» не показывался. Остановились на соседней улице.

— Посиди здесь, — распорядилась Соня, — я проверю, как там дед.

Минут через десять она вернулась, притащив с собой сумку, но не ту большую, с тележкой, а поменьше, на ремне.

— Сутки проспит, если не больше.

— Клофелина не переборщила? Дед-то старый, — озаботилась Люба.

— Он бывалый. Выдержит.

Соня вывела машину не на Московское шоссе, а на военную бетонку, начинавшуюся сразу за окраиной Лавровки. Проезд там был свободный, но транзитные дальнобойщики о ней не знали, а потому машин было очень мало, только местные. Между тем она почти вдвое сокращала расстояние между двумя облцентрами.

— Совещание начинается в 17.30, — прикидывала Соня. — Успеваем почти впритык. Правда, он чаще всего опаздывает. Нет за нами никого? А?

— Нет. Все чисто.

Впереди тоже было пусто. Соня разогнала «шестерку» за сто в час.

— Смотри, осторожней! — опасливо заметила Люба. — Если слетим, то…

— Не каркай! — оборвала Соня. — Хуже, если опоздаем…

В 16.55 «шестерка» оказалась в городе. Еще через десять минут она въехала во двор мастерской автосервиса.

— Что угодно, синьоры? — развязно спросил юноша-менеджер, критически-презрительно оглядывая неброскую машинку и внешность потенциальных клиенток.

— Угодно Сережу, — прищурилась Соня, — и побыстрее, цыпа!

Менеджер несколько смутился и торопливо убежал. Через пару минут появился Сережа, коротко стриженный, быковатый, но очень вежливый, несмотря на девяносто с лишним кило веса.

— Привет, малыш, — сказала Соня. — Наша модель готова?

— Все о’кей, не сомневайтесь…

— Проводи эту девочку и позаботься, чтоб ей не мешали. Ладно?

— Бу’сделано. Позаботимся. Прошу!

Люба выдернула из машины сумку, которую Сережа тут же подхватил, а Соня выехала со двора, заставленного автомобилями, и покатила куда-то в лабиринт улиц.

Сережа привел Любу в гараж, где стояла свежевыкрашенная (точнее, перекрашенная) в ярко-алый цвет «девятка».

— Давно взяли? — спросила Люба, оглядывая номера.

— Три часа назад. Покраска уже подсохла. Номера здешние.

— Отвернись или выйди.

— Понял. — Сережа счел за лучшее выйти и встать у ворот гаража.

Меньше чем через десять минут он услышал из гаража голос Любы:

— Открывай, я выезжаю.

Вместо блондинки в китайском спортивном костюме за рулем «девятки» сидела кучерявая брюнетка в легком оранжевом платьице и темных солнцезащитных очках.

— Спасибо. — Детинушка почтительно принял от Любы десять зеленых бумажек с Франклином.

На часах было 17.24, когда алая «девятка» появилась на местном проспекте Победы и въехала во двор жилой девятиэтажки. Массивная бетонная ограда отделяла этот двор от здания областной прокуратуры, которой руководил Греков.

Люба остановила «девятку» у самого забора, рядом с одним из столбов, на котором был нарисован краской из баллончика синий крест. Слева от машины оказался жестяной бордово-ржавый гараж, а справа — бетонная плита ограды.

Здесь в бетонной плите была небольшая дырка, площадью примерно в пол-ладони. Располагалась она на уровне автомобильного окна, и через нее можно было видеть служебный подъезд прокуратуры. Автомобили стояли в линейку у обсаженного подстриженными кустами газона. Кусты не скрывали ступеньки солидного обложенного гранитными плитами крыльца. Расстояние от забора до подъезда составляло не более сорока метров.

Не глуша мотор «девятки», Люба перебралась на правое сиденье, к сумке. Она надела тонкие шелковые перчатки и вынула из сумки пистолет с кронштейном для установки оптики. Пристегнула к нему прицел, навинтила на ствол глушитель и вставила рукоять оружия в гнездо приставного приклада.

Часы показали 17.32, когда на задний двор прокуратуры въехала черная «Волга», которую и дожидалась Люба.

Человек в форме, высокий, плечистый, пружинисто выскочил из задней дверцы и, обойдя автомобиль, двинулся к ступеням.

Люба сняла очки, подняла оружие, приклад прижала к плечу. Риски перекрестья оптики легли на контур головы человека в форме и уже не отпускали его. Задержав дыхание, Люба плавно надавила спуск. Хлопок был почти не слышен — во дворе жилого дома галдели дети, лаяли собаки, урчали моторы.

Голова Грекова качнулась, на беленую стену у подъезда полетели красные брызги. Как он падал, Люба уже не видела, потому что, быстро перескочив на водительское сиденье, сняла машину с тормоза, резко подала назад, вывернула баранку вправо и, чуть-чуть чиркнув крылом по гаражу, оказалась напротив выезда со двора.

Еще круто влево — и она уже в переулке, тенистом, обсаженном тополями, почти пустынном. Проехав по переулку полсотни метров, свернула вправо, в подворотню старого двухэтажного домика. За подворотней оказался замкнутый многоугольный дворик, сжатый между несколькими домами, заборчиками, гаражами и заставленный мусорными баками. Люба остановилась, выдернула ключ зажигания, подхватила сумку с сиденья, захлопнула дверцу. Каблучки туфель звонко и часто зацокали по асфальту. Она ускоренным шагом пересекла дворик и вошла в массивный пятиэтажный дом сталинской постройки. У него были проходные подъезды, через которые можно было из дворика пройти прямо на улицу Кирова, шедшую параллельно проспекту Победы. Но Люба открыла гулко лязгающую стальную дверь решетчатой шахты старинного лифта, вошла в кабину и поехала на пятый этаж. Выбравшись из лифта, бегом пробежала два марша лестницы вверх, к дверям чердака с давным-давно сломанным бомжами замком.

Здесь было душно, жестяная крыша прогрелась на солнце, на веревках сохло белье. Люба одним движением скинула платье вместе с темным кучерявым париком, быстро выхватила из сумки спортивный костюм и кроссовки. Накладной маникюр, ресницы, темные очки, шелковые перчатки перекочевали в сумку. Умыв лицо водой из пластиковой бутылки, Люба швырнула сумку в кучу хлама, валявшегося в углу, и перебежала через чердак к выходу в другой подъезд. Здесь она не стала дожидаться лифта, а просто сбежала вниз и вышла из парадного на улицу Кирова. Пластиковую бутылку — на ней могли остаться отпечатки — она культурно опустила в урну, стоявшую у подъезда. Самое любопытное, что у этого подъезда уже стояла «шестерка», где за рулем томилась Соня.

— Ну как? — спросила она.

— Читайте газеты! — ответила Люба, влезая на заднее сиденье.

«Шестерка», не торопясь и не превышая скорости, покатила по улице Кирова в направлении выезда из города. Уже через пятнадцать минут «Жигули» выбрались на военную бетонку и, прибавив скорости, понеслись в соседнюю область. Только в этот момент милиция получила команду искать алую «девятку» и брюнетку в оранжевом платье.

«Девятку» нашли в 18.20, а в 22.45 сотрудники ППС задержали на улице Кирова восемнадцатилетнего парня со спортивной сумкой, где лежали оранжевое платье, парик, темные очки и прочие причиндалы, а также пистолет с оптикой и приставным прикладом. На оружии было больше чем достаточно отпечатков пальцев: и на рукоятке, и на спусковом крючке, и на обойме, и на прицеле, и на прикладе. Парнишка — у него, кстати, было два детских привода за мелкое хулиганство — пытался было утверждать, что случайно нашел эту сумку на чердаке, куда зашел от скуки. Дескать, нашел пистолет, вынул обойму и решил «поиграть», то есть пощелкать затвором, а потом честно сдать пистолет в милицию. Но поскольку парень при встрече с патрульными поначалу пытался удрать, то верить ему никто не стал. Уже в 23.35 он подписал чистосердечное признание, где утверждал, что совершил заказное убийство, выполняя задание ранее судимого Баранова Анатолия Петровича по кличке Бельмондо — одного из членов группировки Курбаши, убитого при задержании во время вчерашней операции в центре отдыха АОЗТ «Секундант».