Читаем без скачивания Обречённая планета - Л. Хаббард

— И у всех детей были зеленые глаза и белые волосы? — поинтересовался я.

— Да, у всех, без исключения! — ответил Прахд.

— Ну, а как же вы об этом узнали, если все это произошло только после того, как вы покинули эту планету?

Он как-то странно на меня посмотрел, и я понял, что допустил ошибку видно, марихуана и головная боль сделали меня менее осторожным. Вдруг я снова почувствовал себя плохо, сопнце бипо мне прямо в глаза, в горле пересохло. Я сказал:

— Но Пратия ведь называет «дочками» и «сынками» целую кучу народа, а тот офицер был выслан на остров еще до того, как второй ребенок… — Я замолчал, стараясь навести порядок в своей голове.

В это время мимо пробегал дворецкий Ски с подносом в руках и бросил мне на ходу:

— Доброе утро, мастер Пеннвэлл. Как провели ночь с леди Пратией?

Прахд схватил меня за воротник и, почти приподняв меня над землей, несколько раз основательно меня встряхнул.

— Кто, черт возьми ты такой, — говори?

К несчастью для Прахда, мой подбородок задрался вверх, и мой взгляд случайно упал на проем чердачного окна.

В окне из-за занавесок выглядывало лицо.

Я разглядел седые всклоченные волосы, бегающие глаза сумасшедшего.

Но даже годы не могли скрыть сходство этого человека с его прошлыми фотографиями.

ЭТО БЫЛ СОЛТЕН ГРИС!

Я сразу же забыл и о пальцах, сжимающих мн§ горло, и о головной боли: меня захлестнула волна настоящего торжества! И я не смог скрыть своего триумфа даже тогда, когда, пролетев несколько метров, больно ударился о землю.

Наверное, Пратия, выторговала его у Малышки в обмен на топливо!

Но до чего же он был ужасен! И какой жестокий удар нанесла ему судьба: до самой своей смерти жить в окружении своих врагов. — Ски, Мили, Бавча! Как, должно быть, они теперь глумились над ним! Как они, наверное, радовались, сознавая, что бедный Грис был заперт у них на чердаке!

И только посмотрев в эти безумные глаза, я понял самое главное — то, что пытался объяснить мне Прахд: сперма Гриса была спермой другого человека, и всякий раз, когда от него беременела женщина, это, по сути дела, были дети Прахда! Наконец-то я раскусил дьявольский план Прахда! Как это умно: наплодить целую кучу детей, даже не дотронувшись ни до одной женщины и сохранив в неприкосновенности свое профессиональное достоинство!

А Грис был заперт на чердаке: над ним все еще висел смертный приговор. Малышка просто подарила его Пратии! Не удивительно, что дело его до сих пор не было закрыто и все документы все еще хранились в архиве! Приговор еще не был приведен в исполнение!

И Пратия все эти годы (…) его, рожая детей, по сути дела, от другого человека!

ЕЩЕ ОДИН УЖАСНЫЙ, НЕМЫСЛИМЫЙ ЗАГОВОР!

Безумные глаза исчезли в чердачном окне.

Я ухмыльнулся прямо в лицо Прахду.

Какое мне дело до его побоев! Ведь я теперь ни на секунду не сомневался в том, что я самый талантливый расследующий журналист из всех, когда-либо живших на земле!

Я нашел Солтена Гриса!

15

Я продолжал себя плохо чувствовать на продолжении еще трех дней после возвращения домой.

У меня все время были сбои в сердце, что, я решил, объяснялось тем, что мой организм не привык к марихуане. Краснота в глазах не проходила — наверное, я слишком часто их тер. В горле постоянно пересыхало, но, утешал я себя, только тогда, когда я не пил воду. Иногда я задыхался последствие железных объятий Прахда. Все тело болело, особенно в области (".), что только доказывало одну простую истину: секс был для меня в новинку, и мне было тяжело перенести эту ночь за полным отсутствием предварительных тренировок.

Доктор, которого позвал Хаунд, принялся расспрашивать, не избивали ли меня, и прописал мне абсолютный покой. Кроме того, он настаивал, что для быстрейшего выздоровления мне необходимо сделать несколько уколов. Я отказался, но Хаунд согласился за меня, и в результате мне стало еще хуже и вдвое больнее.

Все проявляли чрезвычайное любопытство, и я почувствовал огромное облегчение, когда на четвертый день они перестали пытать меня расспросами и разрешили мне выходить из дома.

К этому времени синяки на моем теле приобрели выразительный желтоватый оттенок, и я уже совсем перестал обращать внимание лопнувшие кровеносные сосудики. Поймав во дворе Шафтера, я приказал ему готовить наш туристический аэробус. Нужно было действовать!

В кармане пиджака я нащупал листок — это была записка, полученная мною путем шантажа у Прахда, в которой говорилось, что я являюсь медицинским инспектором, рекомендованным самим личным врачом Его Величества. Прахд сдался очень быстро: он сразу понял, чем может обернуться для него его упрямство, если мой двоюродный дед, лорд Дом из Королевской тюрьмы, узнает, где скрывается его заключенный, Солтен Грис. К тому же, сказал я ему, соседям Пратии вряд ли понравится, если разъяренные толпы народа пойдут на приступ Минкс Эстейтс, как только узнают, что там находится ненавидимый всеми преступник — все тот же Грис. Прахд оказался умным человеком, и сразу же все понял. Я снова подивился тому, с какой быстротой я постигаю навыки работы расследующего журналиста даже марихуана оказалась не в силах заставить меня забыть затверженный мною урок.

И, конечно, я ни за что не сверну с моего пути из-за пары синяков и шишек! Я собирался отправиться в Конфедерационную Психиатрическую клинику, чтобы проверить, живы ли еще доктор Кроуб и Ломбар Хисст.

Если, подумал я, конспиративный заговор достиг такого размаха, то, может быть, состояние данных пациентов было также далеко от помешательства? Может быть, они просто явились жертвами политического оппортунизма и крючкотворства? Может быть, они содержались в психушке незаконно!

Какой скандал разразится, если это действительно так и я сумею доказать это!

Психиатрическая клиника Конфедерации находилась далеко на севере. На берегу обширного океана у северного полюса Волтара протянулась широкая линия бесплодной земли, покрытой почти круглый год коркой льда.

На Волтаре начался осенний сезон — та четверть года, когда на полярную землю опускается непрерывная ночь. Но, к счастью для меня, эта полярная ночь еще не настала, хотя осенние дни были очень коротки и солнце висело очень низко над землей, будто только того и ждало, чтобы быстрее скатиться за горизонт.

Переночевав на полпути к клинике в аэро-отеле, мы отправились дальше на рассвете и прибыли к месту нашего назначения около десяти утра.

До самого горизонта протянулась целая цепь маленьких хижин и зданий. Полоска земли кончалась у края скал, возвышающихся над бушующим северным океаном.

Шафтер приземлился у здания с надписью «Приемный центр». Укутавшись в жакет с электрообогревательной прокладкой, натянув на лицо снежную маску, я выпез на ледяной ветер.

Охранник покосился на записку Прахда и поспешно проводил меня в здание, в офис заведующего отделом размещения.

Как это ни странно, заведующий оказался жизнерадостным, красивым и обаятельным черноглазым молодым человеком по имени — если верить табличке у него на столе, — Нехт.

Он поднялся нам на встречу, и я протянул ему записку Прахда. От меня не укрылся страх в его глазах. Он несколько мгновений молчал, приходя в себя, и мои предложения насчет политических мотивов содержания в этой клинике Хисста и доктора Кроуба подтвердились.

Я специально не снял снежную маску, я строго сказал:

— До нас дошли слухи о заведомо неправильном лечении здешних пациентов или, если быть более точным, полном отсутствии медицинского ухода.

К моему удивлению, тревожное выражение на его лице внезапно сменилось улыбкой, а потом он расхохотался во все горло.

— Не могу даже себе представить, из каких источников вы могли получить такую информацию, — сказал он, когда тело его перестало содрогаться от смеха. — Весь медицинский персонал имеет большой стаж работы, и никого из наших физиологов нельзя обвинить в профессиональной неграмотности. Простите мне мой смех. Знаете ли, на самом деле я почувствовал большое облегчение Должен вам признаться, в наш адрес уже звучала критика, но по совершенно другому поводу: использование нами новейших геронтологических технологий в процессе лечения наших пациентов не самым лучшим образом сказывалось на нашем бюджете Нет, нет, инспектор, нас нельзя обвинить в «полном отсутствии медицинского ухода», как вы изволили выразиться. Мы тщательно ухаживаем за нашими больными. И, должен вас заверить, это совсем не легкий труд. Видите ли, инспектор, психически больные люди имеют склонность к нанесению телесного ущерба самим себе — скажем, биться головой о стены. Но мы ни на секунду не оставляем их без присмотра. Закон запрещает нам усугублять их душевную болезнь любыми способами, но как только человек сходит с ума, он сам подрывает свое психическое и физическое здоровье. — Вы упомянули о геронтологических технологиях, — напомнил я ему. — Не было ли у вас случаев злоупотребления?