Читаем без скачивания Бессменная вахта - Эрнст Омурзакович Басаров

…Тихо в машине. Дремлют на заднем сиденье понятые, клюет носом старик-врач. Даже неугомонный весельчак Исраил присмирел. Уставился в одну точку — то ли спит с открытыми глазами, то ли о чем-то сосредоточенно думает.

Неспокойно на душе у Григория. Как бы не осрамиться. Не зря же есть пословица про первый блин. Шутка ли — такой случай распутать! Правда, за несколько лет службы в милиции ему не раз приходилось быть причастным к расследованию, задерживать преступников, преследовать лихачей и выполнять отдельные поручения следователей. Но это в порядке вещей: служба такая. Чтобы распутать клубок от начала до конца, вести дело от корки до корки, — такого на его долю еще не выпадало. Ведь дознавателем он всего без году неделя.

Когда прибыли на место происшествия, у Григория окончательно испортилось настроение: на обочинах дороги стояли вереницы автомобилей. Возле разбитой машины столпились шоферы и жители ближнего села.

— В такой ситуации моя бабушка сказала бы: «Нема делов», — мрачно пошутил Аминов. — Если и были какие следы, то их наверняка затоптали.

Действительно, тщательно изучили они полотно дороги, но ничего существенного не нашли. Не нашли и того, что обязательно должно остаться на асфальте в случае резкого торможения — черных полос, следов резины от колес автомобиля. Такие следы затоптать не так-то просто. Младший лейтенант сделал первый важный вывод: погибший шофер перед тем, как машина сбила столбик ограждения, не принял экстренных мер к остановке автомобиля. Не было сомнения и в том, что машина двигалась в сторону Нарынкола: сорвавшись с асфальтированной ленты, дайман прочертил в мягком грунте насыпи две полосы направлением на это селение. Скатившись, грузовик врезался в гранитный валун, изуродовавший передок. От резкого толчка тяжелый груз сместился вперед и раздавил кабину.

С помощью трактора с трудом удалось вытянуть грузовик на дорогу. Тем временем врач осмотрел погибшего.

— Владимир Иванович, что скажете? Когда он умер?

Шипицын еще раз тщательно осмотрел погибшего и твердо сказал.

— Семь-восемь часов назад.

«Значит, где-то между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи, — мысленно отметил Титаренко. — Это уже кое-что». И сделал еще один немаловажный вывод: нужно искать не только те машины, которые проходили здесь между одиннадцатью и двенадцатью часами, но и позже.

Если шоферы и не видели момента аварии, то могли заметить что-нибудь необычное на трассе. Ну, скажем, превышение скорости, неоправданные остановки…

Составив протокол дорожного происшествия, отправились назад.

— Хашар, — нарушил ход мыслей младшего лейтенанта Исраил. — Только хашар, — повторил он.

— Что такое хашар? — не понял Титаренко.

— О, хашар — великое дело! — поднял палец Аминов. — Вот послушай, какая история приключилась с моими предками лет эдак семьдесят тому назад. В кишлаке жили, в саманной мазанке. Ну, от ветхости она возьми и завались. А ведь осень уже была, вот как сейчас на дворе белые мухи летали. И пропали бы мои родители, не приди им на помощь весь кишлак. Пропали бы, ведь дом построить одной семьей — сколько времени надо? В месяц не уложишься. А тут всем миром чудо сотворили: хибара завалилась утром, а к ночи уже опробовали новую печь, «дым пустили»…

— Погоди, погоди, — остановил рассказчика Титаренко. — А почему ты вспомнил об этом обычае именно сейчас? Какая связь? — младший лейтенант начинал понимать, куда клонит его собеседник, но хотел, чтоб тот объяснил.

— Не делай вид, что не понимаешь, Гриша. Вдвоем мы, пожалуй, и до весны не управимся с этим делом. Ты же понимаешь, какое необъятное море работы нам предстоит переварить. Думаю, что браться за это дело нужно с помощниками. У тебя немало знакомых шоферов и общественных инспекторов, да и у меня найдутся надежные ребята из дружины…

— Ты прав, Исраил, — задумался Титаренко.

У него уже начал складываться план первоочередных, неотложных действий: прежде всего нужно проверить все автохозяйства в Талгарском, Энбекшиказахском, Чиликском, Кегеньском и Нарынкольском районах — тех, которые пересекает без малого трехсотсорокакилометровая трасса Алма-Ата — Нарынкол. Десятки автохозяйств, больших и малых, многие сотни автомашин. А поиск свидетелей, и тоже по всей трассе! А писанина? Допросы? Запросы в соседние районы, области? Ведь не исключено, что преступник «чужой» (если, конечно, совершено преступление, ведь никто не видел, как дайман свалился под откос). Может, шофер даймана сам виноват. Не обойдется без экспертиз, различных проверок и перепроверок… Да разве можно сейчас предусмотреть все! С уверенностью можно сказать только одно: хлопот будет невпроворот.

Доложив капитану Весновскому результаты осмотра места происшествия и свои соображения по расследованию дела, Титаренко «сел» на телефон. Долго созванивался с отделами милиции других районов, с соседними областями. Много времени понадобилось для оповещения «нештатников» во всех населенных пунктах о происшествии и их задачах в связи с этим.

Не сидел сложа руки и деятельный старшина Аминов. До вечера он успел переговорить со многими дружинниками, побывал в нескольких автохозяйствах. Младший лейтенант едва успел переступить порог служебного кабинета, как следом влетел Аминов. Его черные, слегка припухшие глаза сияли, как у именинника.

— Ты что, Исраил, все шесть номеров угадал в спортлото?

Не ответив, старшина потащил Григория в дежурку.

— Видишь того дядю, что в углу сидит? — Аминов через окошечко указал на немолодого человека в замасленной спецовке, понуро сидевшего на стуле.

— Ну и что?

— Как это что? Неужели ты еще не понял, какой талантливый розыскник твой друг Исраил? Я же преступника нашел! — и старшина опять потащил младшего лейтенанта, теперь уже в обратном направлении. Усевшись за стол, он в крайнем возбуждении зачастил:

— Понимаешь, никак мне не спалось. Вскочил спозаранку, дай, думаю, пройдусь по морозцу. Ну, вышел. Слышу в соседней автобазе шум, вроде как железом по железу стучат. Что за оказия, думаю? Слесарям еще рановато на службе быть.

Завернул во двор. Гляжу, а тот дядя, что сидит теперь в дежурке, облицовку радиатора на своем грузовике выправляет. Да и буфер малость поврежден. Как увидел меня, так и сомлел. Слова сказать не может! Я его в диспетчерскую. Глянул в путевой лист — все совпадает: и время, и маршрут. Спрашиваю его, а он только глазами хлопает. Я и облицовочку прихватил, в дежурке лежит.

— Веди, — согласился Титаренко.

В кабинет робко вошел громадный человек, держа в руке замызганную кепчонку.

— Садитесь, — указал на стул младший лейтенант и, достав бланк протокола допроса, приготовился писать.

— Фамилия?

— Фамилия-то? Фомины мы, Фомин Федот Парфентьевич, стал быть.

Записав анкетные данные, младший лейтенант приступил к допросу.

— Расскажите-ка, Федот Парфентьевич, как вы провели день двадцать девятого ноября.

— Позавчера, стал быть? В командировке. И в Кегень съездил, и в Алма-Ате побывал. Вчера утром вернулся.

— От Кегеня