Читаем без скачивания Королевства света - Алан Фостер

Затем все снова стихло. Несколько лесных обитателей выползли из своих укрытий, чтобы поглазеть на упавшего исполина. От двуногих путешественников и их четверых разговорчивых деревьев не осталось и следа, кроме нескольких поломанных веток и огромного топора, который в отсутствие своего хозяина лежал забытый и бесполезный среди оседающих обломков.

Через некоторое время Оскар понял, что он не умер. Последнее, что он помнил, был падающий ствол каури, который заслонил весь свет, а потом – тишина.

Открыв глаза, он ничего не увидел. В тот момент он бы обрадовался даже зеленой темноте, но тут было еще мрачнее. Все было черным и твердым, как стена. Оно давило ему на мозг и на глаза. Он попробовал пошевелить рукой. Ничего не двигалось, даже пальцы. Он едва мог моргать. Но он мог спокойно двигать языком во рту, а после больших усилий смог пошевелить губами. Но руки и ноги оказались обездвижены. В этой тюрьме невозможно было даже почесаться.

Остальные его чувства дали ему лишь отрывочную информацию. Он ничего не слышал, но зато чувствовал несколько острых отчетливых запахов. Больше всего пахло листвой, соком и пылью, а еще плесенью и усердными насекомыми. Он изловчился и укусил то, что держало его в плену. Ну, точно, дерево.

Потом он услышал резкий знакомый голос. Макитти говорила гораздо радостнее, чем для этого были основания:

– Я думаю, мы внутри дерева, которое упало на нас.

– Что-то здесь не так, правда? – Цезарь задыхался во всеобъемлющей темноте и был подавлен, но говорил по-прежнему дерзко. – Если эта мать всех заноз упала на нас, а это последнее, что я помню, то нас должно было расплющить, как тот резиновый мячик, с которым мы часто играли у крыльца хозяина.

– Но не расплющило, – сказала Какао. – Я не могу шевельнуть рукой и дотронуться до себя, и я абсолютно ничего не вижу, но не чувствую себя раздавленной. И уж точно чувствую, что не умерла.

– Да и по голосу твоему не скажешь, – заметила Макитти. – Сэм, ты можешь дотянуться до своего топора?

Медленный, ровный голос великана был, как всегда, успокаивающим, при том, что он не сказал ничего утешительного: – Я даже не знаю, где он. Когда дерево падало, я попытался отскочить в сторону от ствола и обронил топор. Но если бы он оказался погребен вместе со мной, это ничего не изменило бы. Я все равно не могу пошевелить ни рукой, ни ногой.

– Итак, мы застряли внутри упавшего дерева, – заключила Какао. – Мы живы, но не можем двигаться. Мы дышим, но выбраться не сможем. Уж лучше бы нас раздавило. По крайней мере, это было бы быстро.

– Опять магия Хозяина Эвинда, – сказала Макитти со знанием дела. – Своего рода защита, несколько оригинальная, правда, так как мы вряд ли сможем освободиться от этих деревянных пут. Сэм?

– Извини, Макитти. Даже если бы я мог каким-то образом вернуть свое прежнее тело, я не вижу ни одной дырочки, куда бы мог пролезть червяк. А ведь удавом я был намного крупнее. Вырваться силой тоже не получится, я даже пальцем шевельнуть не могу. Нас держит не хрупкая клетка из прутьев, а толстое дерево. Мы не сможем прогрызть его зубами.

Голос Какао погрустнел:

– Значит, мы здесь всерьез застряли и проживем лишь до тех пор, пока не умрем от жажды и голода.

– Может быть, нашим деревянным друзьям повезло больше. – Напрягшись, Оскар почувствовал, что его глаза могут приспособиться к темноте. – Вы заметили, что с того момента, как упало дерево, никто из них не произнес ни слова.

– Может, им удалось убежать, – в голосе Тая звучала надежда, но радости в нем не было.

– Только я не вижу как, – мягко прошипел Сэм. – Самый быстрый из них все равно не обогнал бы меня или тебя. – Он задумчиво вздохнул, от чего по темному дереву прошла дрожь. – Боюсь, они нам больше не смогут помочь. Из щепок выходит никудышный провожатый.

– Какая разница? – ворчал Цезарь. – Для того чтобы освободиться, нужна гигантская дрель. Если бы я мог дотянуться до своего плеча, я бы, по крайней мере, начал выколупывать нас отсюда. Но, как верно заметил Сэм, двинуть руками совершенно невозможно. Мы можем только разговаривать. А разговорами лишь разбередили старые раны, но не эту темницу.

Особенно если до самой смерти слушать твое бесконечное нытье и стенания, думал Оскар про себя. Если ругаться друг с другом, то и без того неприятное положение станет вообще невыносимым.

Когда в мыслях погребенных заживо утвердилось чувство полной безнадежности, в темнице из упавшего дерева наступила тишина. «Мы подвели тебя, Хозяин Эвинд», – угрюмо думал Оскар. Теперь им уже не пригодятся ни удлиняющийся меч Цезаря, ни способность кошек сражаться с тенями, ни огромная сила Сэма, ни его собственный уникальный талант оживлять деревья. Они, как мумии, останутся внутри каури и исчезнут из всего остального мира.

Никто их не найдет, никто не узнает, что с ними случилось, да никому до этого и дела нет. А с какой стати? В конце концов, эти искатели приключений всего лишь домашние питомцы, ненадолго превращенные в людей.

На некоторое время это превращение придало им чувство собственного достоинства и необъяснимые способности. Теперь стало ясно, что все напрасно.

Он не мог точно сказать, когда Тай начал насвистывать, что приятно нарушало повисшую мертвую тишину и уж, конечно, больше бодрило, чем рыдания Цезаря. Оскар был благодарен за то, что кенар попытался скрасить их мучения. Маленькая задорная песенка хотя бы поднимет настроение. Он бы поблагодарил Тая, но ему не хотелось прерывать мелодичные трели. Видимо, остальные думали точно так же.

Время шло, и Оскар почувствовал слабые вибрации в ушах. Он подумал, что это наступает неизбежная потеря сознания и сопутствующее умственное расстройство. Однако звук усилился, и он пришел к выводу, что это реальный шум, а не плод его больного одинокого воображения.

– Макитти?

– Я тоже это слышу. – Ее ответ был осторожным и сдержанным, но он утешил его. – Я не знаю, что это такое.

– Какое-то дикое кудахтанье, – вступила в разговор Какао.

Но Цезаря не так-то легко было взбодрить.

– Ну, конечно! Нас сейчас как раз спасает огромный цыпленок, который любит сосновые шишки.

– Помолчи, – упрекнула его Макитти, – и послушай. Или ты не заметил, что Тай продолжает петь?

Точно, понял Оскар. Не обращая внимания на все более жаркие споры своих друзей, кенар продолжал заливаться трелями. Оскар попытался расслышать в них что-нибудь кроме приятной мелодии. Он ведь не был знатоком музыки, если не считать редкие подвывания во время полнолуния, в которых было больше энтузиазма, нежели настоящей гармонии.

Потрескивание стало громче, и заключенные в темнице упавшего дерева преисполнились тревожных предчувствий. Что это могло предвещать? Какую роль в этом играла бесконечная песня Тая? Оскару казалось, что он вот-вот сойдет с ума посреди постоянного треска и непрерывного пения. Он бы все отдал, лишь бы закрыть уши руками, но те словно приросли к его бокам.