Читаем без скачивания Тайны смерти великих людей - Вадим Ильин

Озверевшие враги долго мучили старика, а затем изрубили его. Случилось это, по некоторым данным, в селе Исупове, хотя легенды называют местом гибели Сусанина непроходимую лесную глушь.

Так ценою своей жизни крестьянин Иван Сусанин спас российского царя Михаила Романова. Предупрежденный об опасности Богданом Собининым, он вместе с матерью успел добраться до Костромы и укрыться за стенами Ипатьевского монастыря. Здесь и застало мать с сыном прибывшее из Москвы посольство с вестью об избрании отрока Михаила на царский престол.

Известны две грамоты царя Михаила Федоровича, в которых говорится о подвиге костромского крестьянина. Первая – от 30 ноября 1619 года. Из ее содержания следует, что царь, по совету своей матери, старицы Марфы Ивановны, награждает льготами крестьянина села Домнино Костромского уезда Богдана Собинина «за службу к нам и за кровь и за терпение тестя его Ивана Сусанина».

Вот что сказано в этой грамоте:

«Как мы, великий государь, были на Костроме и в те поры приходили в Костромской уезд польские и литовские люди, и тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина, литовские люди изымали и его пытали великими немерными муками, а пытали у него, где в те поры мы, великий государь, были, и он, Иван, ведая про нас, где мы в те поры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в ту пору были, не сказал, и польские и литовские люди замучили его до смерти».

Вторая грамота составлена 30 января 1633 года, уже после смерти Богдана Собинина, в связи с тем, что село Домнино и ближайшие деревни (в том числе Деревнищи) были пожертвованы матерью царя Спасскому монастырю. Взамен Михаил Федорович жалует вдову Собинина Антониду с детьми Данилкой и Костькой другими землями и предоставляет различные льготы Антониде, ее детям, внукам и всем другим потомкам «за терпение и за кровь и за смерть отца ея Ивана Сусанина».

Подлинность царских грамот никто не оспаривает. Тем более что их неоднократно подтверждали последующие царствующие особы. Никто не сомневается и в том, что Иван Сусанин погиб мученической смертью. А вот от чьих рук он погиб и при каких обстоятельствах – об этом у историков единого мнения нет.

К «сомневающимся» можно отнести одного из известных исследователей российской истории – Костомарова.[50] Вот что писал он, например, в статье, которая так и называлась – «Иван Сусанин»:

«До XIX века никто не думал видеть в Сусанине спасителя царской особы и подвиг его считать событием исторической важности, выходящим из обычного уровня». Автора удивляет, что «об этом происшествии нет ни слова у современных повествователей, как русских, так и иностранных».

Недоумение Костомарова вызывает и следующий факт: «Грамота Богдашке Собинину дана почти через восемь лет после того времени, когда случилась смерть Сусанина. Есть ли возможность предположить, что новоизбранный царь мог столь долго забывать такую важную услугу, ему оказанную? Конечно, он об ней не знал. Это мы тем более имеем право признавать, что Михаил Федорович, по восшествии своем на престол, тотчас же награждал всех, кто в печальные годины испытания благоприятствовал его семейству; таким образом в марте 1814 года получили обельную грамоту[51] крестьяне Тарутины за то, что оказывали расположение к Марфе Ивановне, когда она была сослана в заточение при царе Борисе.[52] Услуга, конечно, значительная, но услуга Сусанина, если бы она была в то время известна, достойна была бы в сто раз важнейшей признательности. Отчего же так долго забыт был подвиг, который имел более всех прав на царское внимание?»

И далее, как бы суммируя все эти странности, Костомаров формулирует следующую, наиболее достоверную – с его точки зрения – версию событий:

«Могло быть, что в числе воров, напавших на Сусанина, были литовские люди, но уж никак тут не был какой-нибудь отряд, посланный с политической целью схватить или убить Михаила. Это могла быть мелкая стая воришек, в которую затесались отсталые от своих отрядов литовские люди. А такая стая в то время и не могла быть опасна для Михаила Федоровича, сидевшего в укрепленном монастыре и окруженного детьми боярскими. Сусанин на вопросы таких воров смело мог сказать, где находится царь, и воры остались бы в положении лисицы, поглядывающей на виноград.

Но предположим, что Сусанин, по слепой преданности к своему боярину, не хотел ни в каком случае сказать о нем ворам: кто видел, как его пытали и за что пытали?

Если при этом были другие, то воры и тех бы начали тоже пытать, и либо их, также как Сусанина, замучили бы до смерти, либо добились бы от них, где находится царь. А если воры поймали его одного, тогда одному Богу оставалось известным, за что его замучили. Одним словом, здесь какая-то несообразность, что-то неясное, что-то неправдоподобное.

Страдание Сусанина есть происшествие само по себе очень обыкновенное в то время. Тогда козаки таскались по деревням и жгли и мучили крестьян. Вероятно, разбойники, напавшие на Сусанина, были такого же рода воришки, и событие, громко прославленное впоследствии, было одним из многих в тот год.

Через несколько времени зять Сусанина воспользовался им и выпросил себе обельную грамоту Путь, избранный им, видим. Он обратился к мягкому сердцу старушки (Марфы Ив.), и она попросила сына. Сын, разумеется, не отказал заступничеству матери. В тот век все, кто только мог, выискивал случай увернуться от тягла!»

Отметим весьма важный момент: Костомаров не сомневается, что после бегства из Московского Кремля Михаил вместе с матерью сразу направился в Кострому и укрылся за стенами Ипатьевского монастыря. То есть в то время, когда на Михаила, якобы, «охотились» поляки, в Домнине его не было! И место пребывания только что избранного царя ни для кого не было тайной, а если это интересовало какую-нибудь «международную» шайку бандитов (они же – козаки), то получить нужную информацию они могли, не прибегая к насилию, у первого же – ну, у второго – встречного. Только вряд ли даже самые отчаянные предводители такой шайки решились бы ради убийства Михаила с ходу штурмовать и, тем более, осаждать хорошо укрепленный монастырь с сильным гарнизоном.

И еще: зачем бандитам нужно было убивать юного, еще не вступившего на престол царя? Он что, сидя в Костроме, мешал им грабить селян? А в то, что, намереваясь убить Михаила, они хотели послужить польскому королю, тоже трудно поверить – вряд ли подобному разношерстному сброду было свойственно чувство патриотизма.

Защищая версию подвига Сусанина ради спасения царя, Костомарову пытается возражать другой, не менее именитый ученый-историк – Соловьев.[53] Но и он утверждает: