Читаем без скачивания Профиль незнакомца - Аманда Кайл Уильямс

– Схемы ран совпадают с ножом из других убийств. Но есть одно «но»: никаких следов зубов. Ни единого.

– На ритуалы не было времени, – подумала я вслух. – Жилой район, всегда много пешеходов.

– Кей, я еще не все тебе сказал. То, что произошло внутри машины, было малоприятным зрелищем.

Я вспомнила, как Раузер наклонился к машине, и его последующую физическую реакцию. Мысленно приготовилась к тому, что сейчас услышу.

– Брюки Доббса были спущены, – сказал он. – И… в общем, члена у него не было.

Глава 26

Было установлено, что черное волокно, которое судмедэксперт округа Фултон вытащил из одной из ран Доббса, было от автомобильного коврового покрытия. Как сказал мне Раузер, моя теория полностью согласуется с его собственной – прежде чем напасть на Доббса, убийца, вероятно, держал нож на полу автомобиля. Волокна налипли на нож, и когда лезвие вонзили в грудь Доббса и вытащили обратно, на ткани раны налипла ковровая ворсинка. Медэксперты ввели микроскопические характеристики извлеченной ворсинки в базу данных автомобильных волокон ФБР, которая насчитывает более семисот моделей новых и подержанных автомобилей. Происхождение волокна сузилось до пятнадцати моделей. К сожалению, в базе данных не было достаточного количества образцов, чтобы определить год выпуска. Это мог быть и «Джип Рэнглер», и «Крайслер ЛеБарон», и «Додж Челленджер», и «Тойота Камри», и любая из одиннадцати других моделей. Поле поиска было все еще слишком широким, но это был первый фрагмент волокна, когда-либо извлеченный на месте убийства, совершенного Уишбоуном. А Фрэнк Лутц за одну ночь превратился из нуля в героя книги Раузера.

Плохая новость для последнего заключалась в том, что в автотранспортном управлении не было машины, зарегистрированной на имя Чарли Рэмси, его главного подозреваемого. У Чарли также не было водительских прав, без которых он никак не мог взять машину напрокат. Интуиция Раузера подсказывала ему, что Чарли – первый кандидат на эти убийства, и он не собирался останавливаться, пока этого не докажет. Если у Чарли не была где-то припрятана машина, то, вероятно, он ее угнал, решил Раузер. Детективы просматривали все сообщения об угнанных автомобилях и сравнивали их со списком моделей, чье ковровое покрытие совпадало с волокном.

Раузер попросил меня пожить у родителей, пока он не возьмет Уишбоуна под стражу. Он опасался, что следующий мой контакт с Уишбоуном может оказаться чем-то большим, нежели электронное письмо, борцовский поединок в моем офисе или отлетевшее колесо на шоссе. Он по целому ряду причин хотел, чтобы я оставалась вне поля зрения. Я пару секунд склонялась к тому, чтобы временно переехать к родителям. Уишбоун подбирался все ближе: смерть Доббса стала сигналом для всех, кто был занят в этом расследовании. Но я не хотела подвергать опасности моих родителей. Я бы сама в два счета сделалась убийцей, если бы мне пришлось проводить так много времени с моей дражайшей мамочкой, благослови Господь ее сердечко.

Каковы бы ни были мотивы Уишбоуна, я знала: Раузер и его детективы тоже могут стать мишенями. Уишбоун свернул с одной полосы на другую. Теперь его раздражали не только истцы по гражданским делам. Самой большой угрозой свободе убийцы был Раузер. Он возглавлял отдел расследования убийств, оперативную группу, и был противником, с которым убийца уже играл в кошки-мышки через переписку. Ни для кого не было секретом, что мы с Раузером близки. Из писем Уишбоуна следовало, что наши с ним отношения были сексуальными, как заявил Чарли в моем офисе в тот день, когда напал на меня.

Раузер пообещал мне, что теперь будет оглядываться через плечо.

Рано утром я встретилась в своем офисе со слесарем и позвонила Нилу, чтобы он встретился со мной и забрал новые ключи. Я сказала ему, что нам придется изменить наши привычки. Он больше не должен работать с открытой дверью. Дверь должна оставаться закрытой и запертой на замок. Слесарь последовал за мной обратно в «Джорджиэн», и к восьми тридцати все замки у меня дома были заменены на новые. Я заварила кофе, вычистила лоток Белой Мусорки, накормила и напоила ее, и, наконец, включила телевизор.

Убийство Доббса было во всех новостях. Телеканалы показывали пикантные интервью с ним, извлеченные из архивов. Это было мучительно даже для тех, кто не любил этого человека, как, например, я. Я думала о жене и детях Доббса, каково им было смотреть, как дикторы новостей описывали кровавые подробности его убийства и причиненных ему увечий. Мне было страшно представить, что они в этот момент чувствовали.

Почему мне не хватило опыта и ума предоставить полиции Атланты краткую, но емкую информацию, чтобы остановить этого убийцу, прежде чем тот нанесет новый удар? Этот вопрос тяготил меня. И еще один: неужели Чарли Рэмси и есть тот жестокий, кровожадный убийца, которого мы называем Уишбоуном?

Каким грубым, каким мерзким он был, когда схватил меня в моем кабинете… Какими холодными были его глаза, его хватка… Я вспомнила убийство Брукса и то, как я нашла избитого до смерти Билли Лабрека, представила себе ребенка Лэй Кото, как он входит в забрызганную кровью кухню, вспомнила аварию на шоссе, вспомнила Джейкоба Доббса.

Меня пронзил острый, как выкидной нож, страх. Я не хотела вечно дрожать за Раузера, за себя, за Нила или своих близких. Я не хотела так жить. «Начни сначала, – сказала я себе. – Ты ведь всегда так поступаешь, когда расследуешь дело, – идешь назад, к самому началу».

Я позвонила матери и попросила ее на несколько дней взять на себя заботу о Белой Мусорке. Эти двое заключили союз. Белая Мусорка принимает пригоршни «Паунса» и всего остального, что мать протягивает ей, бодает ее лодыжки и соглашается на сеансы объятий. Мать не одобряет ее имя и отказывается ее так называть. Вместо этого она называет ее Белая Китти, или Белянка, или Белоснежка.

Я сделала несколько телефонных звонков, очистила свое расписание на неделю и скинула на Нила столько работы, сколько он был готов взвалить на себя. Белая Мусорка последовала за мной в спальню и смотрела, как я вытаскиваю чемодан. Она прекрасно понимала, что это прелюдия к моему отъезду, и не оценила этого предательства. И теперь неотрывно смотрела на меня, злобно прищурив ярко-зеленые глаза.

Мой путь лежал на юг. Первые два убийства, приписываемые Уишбоуну, произошли во Флориде. Исчерпывающая виктимология по Энн Чемберс, первой известной жертве жестокого убийцы, отсутствовала. Файлы, доступные с того времени, были тщательно изучены заново, но личная жизнь Энн все еще оставалась под большим вопросом. Если