Читаем без скачивания Воронье живучее - Джалол Икрами
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Эй, подожди!..
— Тот побежал. Дадоджон закричал:
— Стой! — и рванулся за ним. — Держи! Держи вора!
Парень выскочил в тамбур, оттуда — на буферную площадку, рванул дверь, ведущую в соседний вагон, и тут столкнулся с толстой женщиной, державшей громадный узел. Она загораживала выход. Вор отпрянул и с ловкостью кошки полез по железной лестничке на крышу, но Дадоджон ухватился за чемодан и вырвал его. Он видел, как парень, обернувшись и по-волчьи оскалившись, взмахнул ножом, но не успел уклониться от удара — пришлось свободной рукой помочь толстухе удержаться на ногах. Черт дернул ее высунуться: потеряв равновесие, она чуть не полетела вниз, под колеса.
Нож вонзился в предплечье. Вору некогда было выдергивать его: появились проводник, Салохиддинов, другие пассажиры…
Кто-то забрал у Дадоджона чемодан, проводник вырвал из раны нож, и сразу же фонтаном забила кровь. Ее долго не могли остановить. Дадоджон сам показал, где надо перехватить жгутом, — его сделали из полотенца. Он крепился изо всех сил, чтобы не потерять сознание.
— Ай-яй-яй, из-за чемодана рисковать жизнью, — качал головой Салохиддинов, белый как мел.
Дадоджон улыбнулся.
— Ничего, обойдется, — сказал он.
Но не обошлось. Выползла все-таки черная завеса и задернула перед глазами свет. Дадоджон помертвел и потерял сознание. Как только поезд остановился, вызвали «скорую помощь», отправили в больницу, расположенную неподалеку от вокзала. Салохиддинов поехал с ним.
19
Еще в коридоре услышал Аминджон Рахимов частые, сильные звонки телефона. Он ускорил шаг и, чуть ли не вбежав в приемную, рывком поднял трубку:
— Я слушаю.
— Товарищ первый секретарь райкома, разрешите срочно прибыть вместе с начальником следственной тюрьмы, — прозвучал взоволнованный голос начальника районного отдела НКВД.
— Да, конечно, — ответил Аминджон, удивленный и непривычно официальной формой обращения, и взволнованным тоном: Султан Раджабович Курбанов был человеком невозмутимым, что называется, с железными нервами и всех районных руководителей, независимо от ранга, места и обстоятельств, называл по имени и отчеству.
Аминджон, как обычно, пришел за час до начала рабочего дня, чтобы без суеты, в спокойной обстановке, когда нет посетителей и молчит телефон, просмотреть кое-какие документы и материалы, подготовленные отделами. О его ранних приходах на работу уже многие знали, поэтому тревожили в исключительных случаях. Судя по всему, сейчас был именно такой случай. Наверняка произошло нечто чрезвычайное.
Так оно и оказалось — совершен побег из тюрьмы, бежал заведующий кишлачным магазином сельпо, арестованный за махинации с мануфактурой. Но не это привело Курбанова к Аминджону.
— Мы приняли необходимые меры для поимки преступника, — сказал он. — Однако при расследовании обстоятельств побега выяснилась одна немаловажная деталь. С вашего позволения о ней доложит товарищ Баев.
Аминджон перевел взгляд на начальника следственной тюрьмы. Тот стремительно поднялся, вытянул руки по швам. Бледный и осунувшийся, он не мог справиться с волнением, по его лицу то и дело пробегал нервный тик.
— Вольно! Садитесь! Здесь не тот кабинет, где положено стоять по стойке «смирно», — сказал Аминджон, заставив себя улыбнуться, чтобы хоть немного успокоить Баева.
— Садитесь, Петр Лукич, — сказал и Курбанов. — Докладывайте подробно.
— Есть! — ответил Баев и сел.
Он рассказал о том, что с неделю назад, точнее — шестнадцатого октября, поздно вечером, ему позвонил дежурный по городскому отделению милиции и попросил разрешить свидание или хотя бы принять для подследственного передачу от приехавшего на один день из Ташкента брата районного прокурора.
— Кого-кого? — не сдержался Аминджон. — Брата нашего районного прокурора?
— Так точно, — сказал Баев.
— Факт подтвердился, товарищ первый секретарь райкома, — с упором на два первых слова произнес Курбанов, и Аминджон, мысленно отметив и это, и подчеркнутую казенность обращения, напрямик спросил:
— Вы подозреваете участие прокурора?
— Не исключено, что побег связан с визитом его брата.
— Чем этот брат занимается?
— Мы запросили ташкентских товарищей.
Аминджон побарабанил пальцами по краю стола.
— Вы не исключаете и того, что прокурор мог знать о поступке брата? — снова спросил он.
— Да, — коротко ответил Курбанов.
«Что ж, может быть и так», — подумал Аминджон, и обращаясь к начальнику тюрьмы, уточнил:
— Вы потому и разрешили свидание, что прикрывались именем прокурора?
Баев поднял голову и сказал:
— Я виноват в нарушении инструкции. — Он не стал объяснять, что разрешил только принять передачу, состоявшую из двух лепешек и двух-трех килограммов гранатов и яблок. — Готов отвечать по закону, — прибавил он после небольшой паузы.
— Да не об этом речь, — махнул рукой Аминджон. — Какое наложить на вас взыскание, решит ваше непосредственное начальство. Я имею в виду другое: факт чинопочитания.
— Не понял, — глухо промолвил Баев.
— А если бы это был не брат прокурора или какого-нибудь другого руководящего работника, а, как говорится, простой смертный, вы пошли бы на нарушение инструкции? — сказал Аминджон, впившись в него взором.
Бледное как снег лицо Баева покрылось красными пятнами. Он рывком поднялся с клеенчатого кресла и произнес только одно слово:
— Да!
Аминджон опустил глаза.
— Извините, — сказал он после небольшой паузы.
— Разрешите быть свободным?
— Будьте у себя, Петр Лукич, я позвоню вам, — сказал Курбанов и, когда Баев вышел из кабинета, обратился к Аминджону: — Мы проведём соответствующее служебное расследование. В том числе и по горотделу милиции.
— А по прокуратуре?
В тоне, которым был задан этот вопрос, Курбанов уловил какую-то недомолвку и одновременно горечь и выжидательно посмотрел на Аминджона: не скажет ли он еще что-нибудь?
Аминджон правильно понял его молчание. Открыв сейф, он достал из него серую папку с бумагами, из которой вытащил сложенное треугольником письмо и протянул Курбанову. Это была жалоба на директора интерната в кишлаке Карим-партизан Нуруллобека Махмудбекова, который, как писали заявители — семеро родителей, — «обкрадывает детей, запускает руку не только в государственный карман, тащит еще и из колхозного амбара под видом, что детям будто бы того, что дает государство, не хватает. Наши дети недоедают из-за товарища Махмудбекова, так как он занимается воровством. Мы пишем это заявление на Ваше имя, товарищ Рахимов, так как начальник милиции и прокурор — друзья Махмудбекова, они иногда вместе выпивают и могут покрыть его, если Вы не прикажете им вывести жулика на чистую воду и не возьмете это дело под свой контроль».
— Получил вчера вечером, — сказал Аминджон, когда Курбанов вернул ему заявление. — Не
