Читаем без скачивания Семь жизней - Нонна Монро

– В комитете еще осталась сумма. Ее как раз хватит, чтобы оплатить экскурсию.

– Я не нуждаюсь в подачках, – Нора нахмурилась и сжала кулаки.

– Будет реферат. Ты не сможешь его написать без экскурсии.

– Не впервой.

Оливер шумно выдохнул и что-то неразборчиво пробормотал себе под нос. В любом случае, Элеонора не восприняла всерьез его слова.

Вновь положила голову на руки и закрыла глаза. Все мысли сосредоточены на сне. Концентрироваться не пришлось. Она уснула до звонка. Не услышала, как зашел преподаватель. Не услышала, как следом зашел директор с двумя новенькими учениками. Не услышала, как он представил их всему классу. И даже не услышала, как рядом с ней оказалась та самая новенькая.

Проснулась Нора лишь в тот момент, когда Одилия коснулась ее плеча и слегка потрепала. Элеонора медленно подняла голову, недовольно осматривая причину своего пробуждения.

– Чего тебе?

– Поболтай со мной, – улыбнулась Одилия, накидывая капюшон на голову.

– Поищи другого собеседника.

– А ты чем плоха?

– Не болтлива, – Нора вновь опустила голову на руки, в попытках уснуть.

Одилия не ответила, лишь подхватила прядь ее волос и начала перебирать. Нора не сразу почувствовала прикосновение, но, когда Оди потянула за прядку, резко подскочила на месте.

– Прекрати, – зашипела Элеонора, сжав ее руку.

– Ой, да мы бываем грозными, – наивно улыбнулась Оди, вскидывая брови. – Не злись. Ложись спать. Буду беречь твой сон.

– Одилия! – одергивает ее блондин вот уже во второй раз.

Элеонора переводит на него взгляд. Две капли воды. Но если Одилия отличается дерзостью, то незнакомец обладает скромностью.

– Братец, – поясняет Оди, кивая в сторону парня.

– Догадалась, – Элеонора хмыкнула и вновь опустила голову на руки.

Ее совершенно не интересовала эта странная парочка. Все, о чем она могла сейчас думать – сон. Но с такой соседкой было не выспаться. Она дергала ногой, касаясь коленки Элеоноры, постукивала острыми ногтями по парте и громко жевала жвачку.

Нора вновь начала закипать. Ей казалось, что Одилия намеренно мешает ее сну. Пару раз она одаривала ее осуждающим взглядом, но та лишь мурлыкала себе под нос песню.

– Невыносимо, – взывала Элеонора, хватаясь руками за голову.

– Привыкай, – пожала плечами Одилия, насмешливо поглядывая на преподавателя.

– Ты отсядешь.

– Нет.

– Да.

– Нет.

Раздавшийся звонок прервал их беседу. Элеонора схватила рюкзак и вылетела из кабинета. Ее неимоверным образом раздражала эта странная соседка со своей беззаботностью. Никто не выдерживал ее характера и колкости, наоборот, старались немедленно осадить девушку, но Одилия…

Ее странная внешность бесила. От белизны волос хотелось выколоть глаза. Клубничную жвачку вынуть изо рта и прилепить к одежде. Хотелось кричать так громко, чтобы она навечно потеряла возможность слышать. Элеонора злилась на нее и на себя. Ей показалось, что она проявила мягкость и слабину. Позволила новенькой спорить и оставить последнее слово за ней.

Я не хочу больше находиться в школе, но и сбежать не могу. Позволю этой особе думать, что смогла так легко вывести меня из игры. Из-за сонливости я ужасно злая. Мне немедленно хочется поставить ее на место, но, обессиленная, я могу лишь продолжать бубнить и невнятно парировать. Хочет начать игру с дьяволом? Вперед. Но только пусть помнит, что в своих играх я не терплю правил.

Не ошиблась. Одилия намеренно следует за мной по пятам. А за ней следует ее не менее странный братец. Мне не нравится бежать. Не нравится то внимание, что окутывает меня последний час. И даже тетя Эмма на фоне Одилии выглядит незаботливой, а от ее заботы меня тошнит последние шестнадцать лет.

Эмма всегда питала ко мне материнскую любовь. С момента, как меня вынесли из роддома и до сегодняшнего дня, она постоянно семенила рядом. Именно она просыпалась ночами, убаюкивая меня глупыми колыбельными. Именно она учила ездить на велосипеде и обрабатывала колени. Именно она виновна в том, в чем виновна. Но, несмотря на излишнюю заботу, Эмма предоставляла мне свободу. Она не пыталась контролировать каждый мой шаг. Не сидела часами в моей комнате, поглаживая по голове. Наверное, по этой причине, я все еще не сбежала из дома. Так или иначе, мне с ней комфортно. В отличие от Одилии.

После второго урока – обед. Спускаюсь на первый этаж, заворачиваю за лестницу и двигаюсь по длинному коридору в сторону столовой. Мимо меня продолжают нестись сопляки, громко выкрикивая первые в их жизни ругательства. А следом за ними виднеется Одилия. Идет вальяжно, со зловещей улыбкой на губах. Ей нравится эта игра, в отличие от братца. Он постоянно теребит ее за руку. Пытается призвать к чему-то, но сестра не слушается. Я не хочу вникать в их проблемы. Не хочу впускать в свою жизнь призраков их прошлого. Я со своими не могу справиться, куда уж до чужих.

В столовой они садятся напротив меня. Все же братец смог утихомирить сестру и настоять на своем. Пора пооткровенничать, Элеонора Грей, они вызывают у тебя интерес, но не больше, чем вызывает Аманда. Ты знаешь, что как только ее интерес поутихнет, ты вновь растворишься в собственном мире, наполненном безразличием и жестокостью. Так и будет.

Я не слежу за временем. Уроки начинаются и заканчиваются, я лишь перемещаюсь из кабинета в кабинет. Мою рука не касается ручки, а ручка тетради. Не пытаюсь даже вникать в речь учителя. Я выспалась и это главное. Все остальное не имеет значения.

Звонок извещает об окончании учебного дня. Элеонора берет рюкзак и спешно выходит из класса. Ей хочется немедленно добраться до дома и насладиться одиночеством, ведь тетя Эмма вернется через несколько часов.

Добравшись до дома, Элеонора кинула рюкзак в прихожей и направилась в свою комнату. Ей хотелось только одного: лечь в кровать и закрыть глаза. Спать больше не хотелось, а отдохнуть от собственных мыслей – да. Нора переоделась в пижаму, настежь распахнула окна и залезла под одеяло.

Голова болит. Раскалывается на части, отдаваясь спазмом в висках. Если к утру не перестанет, то школу придется прогулять. А она не пройдет. Ведь для того, чтобы прошла головная боль, ей нужно отдохнуть, и желательнее поспать. Но сон не придет. И боль не пройдет.

Прохладно. Ветер пробирается под одеяло. Кутаюсь сильнее и чувствую, как усталость накрывает. Закрываю глаза и вижу изумруды. Два изумруда, с золотыми крапинками. Неужели она так близко сидела ко мне, что я сумела разглядеть эти вкрапления? Странные глаза. Думаю, линзы. И брат носит линзы? Глупость. И глупость, что думаю о них.

Тревога отпускает. Образ Одилии вылетает из головы. Вновь приходит покой. Он