Читаем без скачивания Ночная смена. Лагерь живых. - Николай Берг

      Гарнизонные и курки - те забились внутрь. Ну, там сейчас теплее, конечно, хотя пока наоборот жарко - броники,

сумки, запас боеприпасов - и взятый с собой на всякий пожарный сухпай и фляги - весят густо. Предполагается, что нас

забросят к югу от завода и мы начнем действовать оттуда - а лишний груз можно оставить в технике. Хотя, сомневаюсь я

в том, что наши на это пойдут - пропадет что - хрен кого найдешь потом и хрен чего докажешь.

      Едем медленно. Рядом грохает выстрел - мальчонка со складной СВД горделиво задирает нос - свалил стоящего

метрах в 150 от дороги обглоданного мужика.

      - Ты зря так лупишь по всему подряд. Винтовочку - то не напрягай зря - советует пареньку Андрей.

      - Тебе то чего? Ты что возбудился? Я - снайпер, а ты кто? Сиди со своей допотопной берданой, охотничек!

      - Снайпер говоришь? Хорошо, скажи, будь добр - что такое тысячная? Формула тысячной? Цена щелчка барабанчика

ввода боковых поправок?

      - Да чего ты ко мне докопался, толстый? Я те что - школьник?

      - Ты не снайпер, ты мотострелок с винтовкой. И не надувайся - у таких как твоя винтовочек при настреле более

тысячи выстрелов заклинивает затвор в затворной раме. После этого - только неполная разборка винтовки. И так далее.

Ты сколько выстрелил уже?

      - Откуда я помню? Я че - компьютер? - злится паренек с винтовкой.

      - Если ты снайпер, а не пулеметчик - то должен это знать, настрел у тебя не ящиками. Вот и прикинь - как оно

будет - если твоя заклинит в самый неподходящий момент, а толстого рядом не окажется? Дальше: пистолетная рукоятка

коротка, мизинец висит в воздухе. Значит - увидишь ломаные носилки или велосипед - снимай резину с рукоятки и

натягивай на пистолетную рукоятку. Понял?

      - А почему - сломанные носилки только для этого годятся?

      - Потому что целые нужны будут в дело. Затыльник приклада - голое железо, удерживать приклад в плече одинаково

во время стрельбы сложно. Значит надо намотать пластырь, изоленту. Можно нас попросить - глядишь какой затыльник и

найдется.

      - Ты дядьку сынок слушай. Дядька дело говорит - заявляет сапер, остренько покосившись на Андрея. - И за

толстого извинись, кстати.

      - Да отвалите вы от меня. Чего прицепились, сам знаю, что делать - снайперишко обиженно нахохлился. Андрей

коротко подмигивает саперу. Тот в ответ ухмыляется.

      - Что, действительно клинит после тыщи выстрелов?

      - Ага. Где-то с четверть таких браковок.

      - Мда... мрак...

      Останавливаемся у каких-то домиков. Вокруг валяются всякие домашние вещи, которые дико смотрятся посреди улицы

- видно тут хорошо помарадерили. Сапер подбирает себе пухлую подушку в наволочке, пристраивает ее себе под задницу.

Предложенную ему пенку-сидейку отвергает - так привычнее, да и потом горит наверно это пенка хорошо. Последнее явно

отмаза, потому как на замечание Андрея о том, что если тут так все будет гореть, то нам и без пенок кисло придется,

пропускается мимо ушей.

      - Чего ждем?

      - Танки еще не приехали.

      - Ясно.

      Пока ждем прибытия тяжелого железа бойцы потихоньку шарятся в близлежащих коттеджах. Николаичу это не

нравится, мы остаемся сидеть как сидели, да и приданных Николаич не отпускает - токо слезть, ноги размять. Правда

ничего и не происходит - шарящие ничего не нашли - 'все уже украдено до нас', зомбаков не попалось ни одного, так

что тишь.

      Единственно, кто работает - так это наш ботан-связист. Вроде как он проникся важностью своей задачи или просто

нравится ему болтать с приятелями - но связь с соседями он держит четко.

      Николаичу - видно с утра хворь достала - и это не по душе.

      - Ты поменьше трепись - если нас слушают - слишком много знать будут.

      - Так я ж о пустяках!

      - Из пустяков можно тоже выводы сделать...

      Кронштадтские продублировали связь - прикомандировав в каждую группу двоих своих - связиста и координатора.

Ясно ребятки треплются вроде бы о ерунде. Но может Николаич и прав. Связываюсь с начальством - врач

оториноларинголог оказывается. Развернули они свой пункт практически на льду - под прикрытием корабельной

артиллерии. Ну, это умно, мало найдется охотников их там обижать. Определяемся по порядку взаимодействия. Так мне от

него и не перепало матобеспечения, ну да живы будем - сквитаемся.

      - Заводи! Выходим на исходные!

      Все рассаживаются по местам, БТР под нами фыркает и дергает вперед.

      - Хорошо, что мы первые идем, а то от маталыг нам в морду накидало бы дерьмища! - орет мне в ухо Андрей. Киваю

в ответ.

      Мотает нас сильно - водила прет, не разбирая дороги.

      Хоть мы тут уже ездили - не могу сориентироваться. Вроде мы должны выкатиться с юга, но что-то забираем

слишком к Петергофу.

      Водила дает по тормозам, Николаич орет: 'Не стрелять!'

       Нам навстречу бежит расхристанный мужичонко, видимо выскочил из какой-то ямы - только что его было не видно.

Он явно живой, машет руками и орет: 'Я живой!!! Живой!!!'

       Добегает до борта, тычется как очумевший, смотрит на нас снизу вверх дикими глазами. Видок у него жуткий,

впору забубенному бомжу - и воняет от него дерьмищем, рвотой и страхом. Но что-то в лице - а у него именно лицо, а

не синяковая рожа - говорит, что это нормальный человек, только вот хреново ему пришлось. Лицо осунувшееся, голодное

и глаза ввалились как у старой лошади.

       - Вы - военные? Вы - военные?

       - Да. Из Кронштадта. Ты кто? Откуда?

       Мужик садится прямо у колеса, его колотит и он начинает плакать каким-то лающим сухим плачем - без слез.

Жутко, когда так рыдает взрослый - и явно не трясогузный мужик.

       Тут мне надо работать. Соскальзываю с брони, слышу, как Николаич прыгает следом, крикнув: 'Наблюдать! Всем -

по секторам. Нечего тут таращиться, мы разберемся!'

       Подбежавших от маталыг курсантов рыком гонит обратно.

      У мужика не истерика, просто отходняк такой дикий. Сую ему фляжку, забыв, что там водка. Он хапает несколько

больших глотков, кашляет.

       - Водички, водички дайте.

       Поспевает Николаич - ухитряется налить воду в пластиковый стаканчик (видно не хочет, чтоб такой грязнючий

мужичина его флягу смоткал.) Стаканчик мнется, в ходуном ходящих руках, мужик жадно глотает воду, расплескивая ее

вокруг. Ему немного легчает.

       - Ты откуда?

       - Из лагеря спасения! Там еще люди остались! Много! Помогите!

       - Нехилый у вас тут лагерь спасения. Где он?

       - На заводе. Там, в цехах.

       К нам присоединяется сапер, что постарше. Николаич мельком глянув на него, тут же, возвращается к мужику.

Видно, что, по его мнению, сапер здесь полезнее, чем на броне.

       - Что там в лагере? Ты что такой дикий?

       - Ты б сам был такой дикий!

       Мужика снова начинает колотить.

       - Давай излагай по порядку. Потом будешь истерить. Есть что важное - говори.

       - Спокойнее, Николаич, спокойнее - ему солоно пришлось, видно же. Давайте рассказывайте, чем можем помочь.

Вас зовут как?

       Николаич не возражает против старой, но верной методы хороший - плохой.

       - Получается так, ничего он не расскажет. Он вон в истерике. Нашатырь лучше дайте ему понюхать, даме нервной.

       Мужик словно выныривает из омута, с ненавистью смотрит на Николаича и обращаясь уже только ко мне достаточно

внятно говорит:

       - Я - инженер Севостьянов. Лагерь спасения - открыли на второй день этого гадства. Указатели поставили.

Эвакуации помогали. Тут неподалеку учебка ментовская - вот курсанты прикрывали. Народ туда бежал потоком. И то -

чего не бежать - тут это самое укрепленное место. Отовсюду бежали. И из Стрельны. Из Петергофа были. С дороги - кто

откуда. Мы помогали колючку тянуть, забор наростили, сами как дураки вышки дополнительно поставили. Но все равно

мертвяки прорывались, а потом какие-то твари - тоже мертвые, но здоровущие. Народ потому заперли по цехам - чтоб

жертв не было. А потом ночью стрельба. Утром - блин, утром оказалось, что власть переменилась. Новые какие-то

появились - но и ментов осталось, хотя сильно меньше, чем было.

       Мужик со стоном переводит дух.

       - Весь лагерь - ловушка. Люди - мясо. Последние три дня ни воды, ни еды. Согнали как селедок в бочку - не

сесть, ни лечь. Кто умирал - соседи чтоб не сдохнуть, голыми руками шеи умершим ломали. И блин нашлось пидоров -