Читаем без скачивания Мерси, камарад! - Гюнтер Хофе

Да и зачем англичанам связываться с нами, когда десятью километрами южнее они создали настоящий фронт? Мы сейчас похожи на переспелый фрукт, который не сегодня-завтра сам упадет им в руки. Отсюда вывод: или мы восстановим связь с огневой позицией, если таковая еще существует, и тогда сможем держаться до тех пор, пока не кончатся боеприпасы, или же, если связь восстановить не удастся, нам придется самим пробиваться на ОП и продолжать вести огонь по противнику. Днем при полном превосходстве противника в воздухе это равносильно самоубийству. До сих пор отступающие в лучшем случае были способны выставить противотанковый заслон на опасных направлениях. При этом дороги и возвышенные участки местности не могли быть использованы как пути отхода. И вот другой вариант: если англичане предпримут наступление именно на этом участке, целесообразнее всего настежь распахнуть дверь бункера и на ломаном английском языке крикнуть: «Прошу прощения, мальчики! Я не имею никакого отношения ни к артиллерийскому огню, ни к вашим убитым солдатам!»

Нам еще повезло, что на наши головы не сыпались бомбы, как это было на огневой позиции. Странное дело, но создается впечатление, будто чья-то злая воля специально направила меня сюда. Если бы я мог сейчас оказаться на юге, среди своих друзей: Людвига Эйзельта, радиотехника Рорбека, Эрвина Зеехазе… Рядом с Хинрихом Тилем… Последний раз я встретил его в Нарбонне после нашей охоты и разговора с двумя французами. А перед тем он передал мне привет от Дениз. Привет — и больше ничего. Да, мой милый Генгенбах, как солдату тебе везет, а вот в любви-то ты этим похвастаться не можешь. То и другое вместе получается слишком много. И нужно же было мне влюбиться именно во француженку? К тому же еще такую красивую. Пока я был в Париже, все казалось хорошо. Однажды, это было один-единственный раз, я ее поцеловал. А Хинрих? Неужели я ревную? А ведь они были бы хорошей парой. Нашел я время думать о любви — мне сейчас полагается думать только о своих артиллеристах».

— Господин обер-лейтенант!

— Что случилось, Блетерман?

Унтер-офицер направил стереотрубу на северо-запад.

— Возле населенного пункта Люк я вижу танки. Не ошибусь, если скажу, что это наши танки.

— Наши танки? А ну-ка дайте я сам на них взгляну.

В стереотрубу было хорошо видно, что танки действительно немецкие. В дюнах виднелась немецкая пехота, а за ней — противотанковая артиллерия.

Однако этого взгляда было достаточно, чтобы от мыслей, которые только что одолевали его, не осталось и следа. «Значит, стоило сопротивляться. Вот они наши, всего в каких-нибудь трех километрах. Еще немного, и дело примет совсем другой оборот!»

Генгенбах отчетливо видел, как со всех сторон навстречу немецким танкам бежали гитлеровцы, выскочившие из окопов.

— Блетерман, дружище, сбегайте-ка туда и узнайте, что там такое! Только быстро обратно!

Генгенбах помог унтер-офицеру открыть обшитую железом дверь бункера, а когда тот побежал, долго смотрел ему вслед.

Блетерман каждую минуту ждал выстрела в спину, но его не было. Теперь он все внимание сосредоточил на том, чтобы не наскочить на минное поле, указатели которого то ли были сбиты, то ли исчезли по какой-то другой причине. Хорошо еще, что он как свои пять пальцев знал этот участок.

Вскоре он нагнал какого-то ефрейтора, который в одной руке держал каску, а в другой — автомат. Лицо ефрейтора расплылось в радостной улыбке, он крикнул:

— Наши танки!

Наконец они перебрались через дюны. Здесь все было в нетронутом виде — ни мины, ни снаряды сюда не попадали. Солдаты пустились быстрее. Бежавших становилось все больше.

Затем настал момент, когда все сгрудились вокруг шести тяжелых, плохо замаскированных танков. Собралось человек восемьдесят.

Блетерман был явно разочарован: он надеялся увидеть целый танковый полк с доброй сотней «тигров» и «королевских тигров», а увидел жалкие шесть танков.

Это был разведывательный отряд 192-го танкового полка. В люке головного танка виднелась фигура капитана — тот сравнивал карту с местностью и поглядывал в сторону моря, на волнах которого покачивалось множество кораблей, паливших время от времени по береговым укреплениям.

— Ваш бункер не поврежден? — спросил капитан у Блетермана.

Унтер-офицер показал, где именно проходит передний край обороны на участке западнее Лион-сюр-Мера, перечислив, какое вооружение имеется в опорных пунктах. Пехотинцы, которых собралось здесь до двух рот, слушали, кивая головой.

У капитана-танкиста было такое выражение лица, словно его наградили Рыцарским крестом. Он чувствовал, что шансы на спасение собственной жизни явно растут. «А что, если нанести неожиданный удар по врагу и помешать выгрузке его войск на берег? Штурмовые группы противника вряд ли успели высадиться; скорее всего, пока сгружают технику и боеприпасы. Если врезаться в самую гущу, тогда возможны два варианта: во-первых, будет пробит коридор шириной до восьми километров, через который можно прорваться к побережью, и тогда оба вражеских плацдарма окажутся на флангах. Во-вторых, почему бы и здесь не случиться тому, что случилось севернее Кана, где вся группировка, высадившаяся по обе стороны от реки Орн, оказалась отрезанной? Видимо, ни в штабе полка, ни в штабе дивизии об этом никто ничего не знал. Англичане, со своей стороны, тоже, наверное, не представляли себе важности этого участка.

У капитана было такое чувство, что он находится на пороге великого исторического события. 20 часов 40 минут. Капитан подозвал к себе двух связистов и приказал:

— Немедленно выезжайте в полк и доложите: «Нахожусь на побережье недалеко от населенного пункта Лук. Наши оборонительные сооружения вплоть до Лиона ненадежны. До настоящего момента в соприкосновение с противником не вошел. Противник ведет наступление на Лион. Прошу немедленно выслать подкрепление, какое только возможно». Повторите приказание!

Оба связных повторили приказание.

— Хорошо. Доложите и быстро возвращайтесь обратно. Понятно?!

Связисты побежали к своим мотоциклам.

— Что со связью?

— Телефонный кабель, связывающий бункера, поврежден наполовину, — доложил Блетерман. — Связь огневых позиций артиллерии с КП прервана.

— Жаль, но ничего не поделаешь. Нам необходимо использовать момент неожиданности.

Затем капитан подозвал к себе командиров танков. Укрывшись среди дюн, они провели короткое совещание.

— В двадцать один час пятнадцать минут мы нанесем удар по противнику, находящемуся в Лионе. Место сосредоточения — за дюнами, направление удара — на Лион. Вот здесь согласно плану нет никаких минных полей.