Читаем без скачивания Полное собрание стихотворений - Александр Пушкин

Олегов щит

Когда ко граду КонстантинаС тобой, воинственный варяг,Пришла славянская дружинаИ развила победы стяг,Тогда во славу Руси ратной,Строптиву греку в стыд и страх,Ты пригвоздил свой щит булатныйНа цареградских воротах.

Настали дни вражды кровавой;Твой путь мы снова обрели.Но днесь, когда мы вновь со славойК Стамбулу грозно притекли,Твой холм потрясся с бранным гулом,Твой стон ревнивый нас смутил,И нашу рать перед СтамбуломТвой старый щит остановил.

Как сатирой безымяннойЛик зоила я пятнал,Признаюсь: на вызов бранныйВозражений я не ждал.Справедливы ль эти слухи?Отвечал он? Точно ль так?В полученьи оплеухиРасписался мой дурак?

Опять увенчаны мы славой,Опять кичливый враг сражен,Решен в Арзруме спор кровавый.В Эдырне мир провозглашен.

И [дале] двинулась Россия,И юг державно облегла,И пол-Эвксина вовлекла[В свои объятия тугие].

Восстань, о Греция, восстань.Недаром напрягала силы,Недаром потрясала браньОлимп и Пинд и Фермопилы.

Под сенью ветхой их вершинСвобода юная возникла,На гробах Перикла,На мраморных Афин.

Страна героев и боговРасторгла рабские веригиПри пеньи пламенных стиховТиртея, Байрона и Риги.

Зорю бьют… из рук моихВетхий Данте выпадает,На устах начатый стихНедочитанный затих —Дух далече улетает.Звук привычный, звук живой,Сколь ты часто раздавалсяТам, где тихо развивался[Я давнишнею порой.]

Счастлив ты в прелестных дурах,В службе, в картах и в пирах;Ты St.-Priest[57]в карикатурах,Ты Нелединский в стихах;Ты прострелен на дуеле,Ты разрублен на войне, —Хоть герой ты в самом деле,Но повеса ты вполне.

<На Надеждина.>

Надеясь на мое презренье,Седой зоил меня ругал,И, потеряв [уже] терпенье,Я эпиграммой [отвечал].Укушенный желаньем славы,Теперь, надеясь на ответ,[Журнальный шут], холоп лукавый,Ругать бы также стал. – О, нет!Пусть он, как бес перед обедней,Себе покоя не дает:Лакей, сиди себе в передней,А будет с барином расчет.

Был и я среди донцов,Гнал и я османов шайку;В память битвы и шатровЯ домой привез нагайку.

[На походе, на войне]Сохранил я балалайку —С нею рядом, на стенеЯ повешу и нагайку.

Что таиться от друзей —Я люблю свою хозяйку,Часто думал я об нейИ берег свою нагайку.

Сапожник

Картину раз высматривал сапожникИ в обуви ошибку указал;Взяв тотчас кисть, исправился художник.Вот, подбочась, сапожник продолжал:"Мне кажется, лицо немного криво…А эта грудь не слишком ли нага?"…Тут Апеллес прервал нетерпеливо;«Суди, дружок, не свыше сапога!»

Есть у меня приятель на примете:

Не ведаю, в каком бы он предметеБыл знатоком, хоть строг он на словах,Но чорт его несет судить о свете:Попробуй он судить о сапогах!

<На Надеждина.>

В журнал совсем не европейский,Над коим чахнет старый журналист,С своею прозою лакейскойВзошел болван семинарист.

Дон

Блеща средь полей широких,Вон он льется!.. Здравствуй, Дон!От сынов твоих далекихЯ привез тебе поклон.

Как прославленного брата,Реки знают тихий Дон;От Аракса и ЕвфратаЯ привез тебе поклон.

Отдохнув от злой погони,Чуя родину свою,Пьют уже донские кониАрпачайскую струю.

Приготовь же, Дон заветный,Для наездников лихихСок кипучий, искрометныйВиноградников твоих.

Дорожные жалобы

Долго ль мне гулять на светеТо в коляске, то верхом,То в кибитке, то в карете,То в телеге, то пешком?

Не в наследственной берлоге,Не средь отческих могил,На большой мне, знать, дорогеУмереть господь судил,

На каменьях под копытом,На горе под колесом,Иль во рву, водой размытом,Под разобранным мостом.

Иль чума меня подцепит,Иль мороз окостенит,Иль мне в лоб шлагбаум влепитНепроворный инвалид.

Иль в лесу под нож злодеюПопадуся в стороне,Иль со скуки околеюГде-нибудь в карантине.

Долго ль мне в тоске голоднойПост невольный соблюдатьИ телятиной холоднойТрюфли Яра поминать?

То ли дело быть на месте,По Мясницкой разъезжать,О деревне, о невестеНа досуге помышлять!

То ли дело рюмка рома,Ночью сон, поутру чай;То ли дело, братцы, дома!..Ну, пошел же, погоняй!..

Медок

(Медок в уаллах)

Попутный веет ветр. – Идет корабль, —Во всю длину развиты флаги, вздулисьВетрила все, – идет, и пред кормойМорская пена раздается. – МногимНаполнилася грудь у всех пловцов.Теперь, когда свершен опасный путь,Родимый край они узрели снова;Один стоит, вдаль устремляя<?> взоры,И в темных очерках ему рисуетМечта давно знакомые предметы,Залив и мыс, – пока недвижны очиНе заболят. Товарищу другойЖмет руку и приветствует с отчизной,И господа благодарит, рыдая.Другой, безмолвную творя молитвуУгоднику и [деве] пресвятой,И милостынь и дальних поклоненийСтаринные обеты обновляет,[Когда] найдет он всё благополучно.Задумчив, нем и ото всех далек,Сам Медок погружен в воспоминаньяхО славном подвиге, то в снах надежды,То в горестных предчувствиях и страхе.Прекрасен вечер, и попутный ветрЗвучит меж вервей, <и> корабль надежныйБежит, шумя, меж волн.Садится солнце.

Стрекотунья белобока,Под калиткою моейСкачет пестрая сорокаИ пророчит мне гостей.

[Колокольчик небывалыйУ меня звенит в ушах,]На заре алой,[Серебрится] снежный прах.

«Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаю…»

(2 ноября)

Зима. Что делать нам в деревне? Я встречаюСлугу, несущего мне утром чашку чаю,Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?Пороша есть иль нет? и можно ли постельПокинуть для седла, иль лучше до обедаВозиться с старыми журналами соседа?Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,И рысью по полю при первом свете дня;Арапники в руках, собаки вслед за нами;Глядим на бледный снег прилежными глазами;Кружимся, рыскаем и поздней уж порой,Двух зайцев протравив, являемся домой.Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;По капле, медленно глотаю скуки яд.Читать хочу; глаза над буквами скользят,А мысли далеко… Я книгу закрываю;Беру перо, сижу; насильно вырываюУ музы дремлющей несвязные слова.Ко звуку звук нейдет… Теряю все праваНад рифмой, над моей прислужницею странной:Стих вяло тянется, холодный и туманный.Усталый, с лирою я прекращаю спор,Иду в гостиную; там слышу разговорО близких выборах, о сахарном заводе;Хозяйка хмурится в подобие погоде,Стальными спицами проворно шевеля,Иль про червонного гадает короля.Тоска! Так день за днем идет в уединеньи!Но если под вечер в печальное селенье,Когда за шашками сижу я в уголке,Приедет издали в кибитке иль возкеНежданая семья: старушка, две девицы(Две белокурые, две стройные сестрицы), —Как оживляется глухая сторона!Как жизнь, о боже мой, становится полна!Сначала косвенно-внимательные взоры,Потом слов несколько, потом и разговоры,А там и дружный смех, и песни вечерком,И вальсы резвые, и шопот за столом,И взоры томные, и ветреные речи,На узкой лестнице замедленные встречи;И дева в сумерки выходит на крыльцо:Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!Но бури севера не вредны русской розе.Как жарко поцалуй пылает на морозе!Как дева русская свежа в пыли снегов!

Зимнее утро

Мороз и солнце; день чудесный!Еще ты дремлешь, друг прелестныйПора, красавица, проснись:Открой сомкнуты негой взорыНавстречу северной Авроры,Звездою севера явись!

Вечор, ты помнишь, вьюга злилась,На мутном небе мгла носилась;Луна, как бледное пятно,Сквозь тучи мрачные желтела,И ты печальная сидела —А нынче… погляди в окно:

Под голубыми небесамиВеликолепными коврами,Блестя на солнце, снег лежит;Прозрачный лес один чернеет,И ель сквозь иней зеленеет,И речка подо льдом блестит.

Вся комната янтарным блескомОзарена. Веселым трескомТрещит затопленная печь.Приятно думать у лежанки.Но знаешь: не велеть ли в санкиКобылку бурую запречь?

Скользя по утреннему снегу,Друг милый, предадимся бегуНетерпеливого коняИ навестим поля пустые,Леса, недавно столь густые,И берег, милый для меня.

Зачем, Елена, так пугливо,