Читаем без скачивания Битва за Францию - Ирина Даневская

   — Значит, вот почему он так ненавидел Бэкингема, — протянула королева. — О Господи, да если бы де Молина был откровенен со мной и раскрыл бы мне свои планы, императору не пришлось бы сейчас упиваться своей победой. Но, возможно, Великий магистр не сделал это только потому, что узнал о моей связи с Бэкингемом?

   — Возможно, — согласился де Молина. — Но он всё равно потребовал бы от него избавиться.

Ришелье ненавидел герцога из-за его успеха у Анны Австрийской и наверняка отказался бы сражаться бок о бок с Бэкингемом. Министра следовало убить, чтобы не раздражать французов. Да и у голландских протестантов он не пользовался большим успехом.

   — Значит, подставляя мне беднягу Шале, де Молина выгораживал себя и одновременно получал возможность, не ссорясь со мной, расправиться с моими друзьями и родственниками, участвовавшими в заговоре — той самой «испанской» партией, о которой вы говорите! Кстати, ведь именно вы помешали Великому магистру это сделать?

Уолтер улыбнулся.

   — Да, у де Молина есть все причины быть мною недовольным. Так что кому-то из нас, Ваше Величество, всё же придётся покинуть эту грешную землю.

   — И это будет он, — яростно прошептала Генриетта. — Де Молина!

Решив так, она уже спокойнее произнесла:

   — Но если мы хотим осуществить наш план, необходимо сделать так, чтобы Его Величество не заметил моего отсутствия. А это очень непросто, так как Чарльз уже привык спать в моей спальне. Неужели мне придётся опять с ним ссориться?

   — Ни в коем случае, — испугался Уолтер. — Насколько мне известно, у господина Круйе есть великолепное сонное зелье...

ГЛАВА 17. ИСПОВЕДЬ КЭЙТ

Этот день для Кэйт Кэлверт был полон сюрпризов. Леди Денби собиралась в Тайберн, так как непременно желала видеть, как вздёрнут убийцу её брата, и согласилась взять с собой бывшую камеристку, так как её собственные дамы отличались слишком тонкой душевной организацией. После экзекуции она долго ругала королевское правосудие, решившее предать убийцу обычной, а не квалифицированной казни, и жалела, что палач, сняв труп с виселицы, чтобы расчленить его на четыре части, которые должны были украсить собою несколько лондонских ворот, проделал эту процедуру не с живым человеком, а с его останками. Девушка молча слушала её, впрочем, испытывая в душе глубокое удовлетворение: убийца был наказан!

Кровавое зрелище настолько врезалось ей в память, что Кэйт долго не могла уснуть, и ночью вышла из своей комнаты, чтобы немного пройтись. Проходя мимо пустующих покоев баронессы Сент-Люс, девушка заметила дребезжащий свет, пробивающийся из-под двери, и услышала странный звук отодвигаемой мебели.

«Привидение!» — вихрем пронеслось у неё в голове, и Кэйт уже решила бежать прочь от страшного места, но спохватилась, вспомнив, что призраки ведут себя тихо.

Решив, что в комнату забрались воры, она открыла дверь и замерла на пороге, увидев королеву.

Генриетта была укутана с головы до ног в длинный плащ, который делал её совершенно неузнаваемой, и, если бы не капюшон, который предательски соскользнул, когда она обернулась, Кэйт, возможно, так и не довелось бы узнать, с кем столкнула её судьба этой ночью.

   — Ваше Величество! — удивлённо воскликнула она, отступив назад.

Королева посмотрела на неё взглядом слепого. Она непроизвольно поправила сбившуюся на глаза прядь волос, и девушка с ужасом увидела, что пальцы прочертили на её лбу отчётливый кровавый след.

   — Вы ранены? — в ужасе воскликнула она.

Генриетта недоумённо смотрела на камеристку. Девушка подбежала к ней и, схватив её за руку, осмотрела ладонь.

   — О, миледи, у вас руки в крови! — воскликнула она.

   — Руки? Да... мои руки в крови, — мрачно улыбнулась королева. — Ступай отсюда, моя дорогая, и забудь о том, что видела.

Кэйт испуганно кивнула и попятилась к выходу. Отступая, она успела разглядеть, что не только руки, но и одежда Генриетты была испачкана кровью, и, судя по уверенному поведению Её Величества, это была не её кровь.

   — Стой! — приказала королева, перехватив её взгляд. — Поможешь мне переодеться.

Она достала из-под кровати какой-то узел, в котором оказалась её ночная рубашка и шёлковое домашнее платье.

   — Но, Ваше Величество, — запротестовала Кэйт. — Вы запачкаете кровью эту одежду. Лучше пройдёмте ко мне, и я помогу Вашему Величеству привести себя в порядок.

Генриетта согласилась. Смыв с себя грязь и кровь сегодняшней ночи и натянув с помощью камеристки ночное платье, она бросила в камин испачканную одежду и долго смотрела, как огонь пожирает следы её преступления. Дождавшись, когда всё обратится в пепел, королева отправилась к себе, строго-настрого приказав Кэйт молчать обо всём.

Оказавшись в собственной спальне, Генриетта бросила тревожный взгляд на постель и облегчённо вздохнула: Чарльз преспокойно спал. Забравшись к мужу под одеяло, королева не удержалась и поцеловала его в лоб.

   — Теперь всё будет в порядке, мой дорогой, — прошептала она. — Всё будет хорошо.

Потом легла и преспокойно уснула.

Когда на следующий день Кэйт увидела королеву, та была в необычном приподнятом настроении и ни словом не напомнила ей о ночном приключении. В результате девушке начало казаться, что происшедшее ночью было всего лишь дурным сном. Генриетта велела камеристке принести фрукты и с большим аппетитом съела апельсин. До сих пор она отказывала себе в этом удовольствии, так как опасалась, что эти лакомства могут попасть к ней, предварительно побывав на адской кухне Великого магистра. Уолтер Монтегю, заставший королеву за эти занятием, не смог удержаться от шутки:

   — Вижу, у Вашего Величества опять появился вкус к жизни?

   — Благодаря вам, мой дорогой друг, только благодаря вам, — откликнулась она. — Я до сих пор не верю, что всё позади.

Перехватив удивлённые взгляды придворных дам, она пригласила молодого человека пройти в кабинет, куда тот захватил и поднос с фруктами. Выбрав яблоко, Уолтер беззастенчиво впился в него зубами.

   — Я боюсь только одного, — проговорила Генриетта. — Что оставшиеся в живых члены ордена будут мстить.

   — Они сочтут, что эта бойня — дело рук иезуитов, — успокоил её Монтегю. — И потом, мы перебили всех, кто оказался в том проклятом доме, а мёртвые не говорят. Несомненно, что их тела сгниют в подземелье церкви Всех Святых раньше, чем братья по ордену разыщут могилу. А ещё я умышленно рассказал вашим гвардейцам, кем были те люди, которых они убили, и что их ждёт, если они станут болтать о случившемся.

   — Но всем обитателям домов, где прятались солдаты, рты не заткнёшь!

   — Я всё же постарался это сделать. К счастью, знак «Молчаливых» внушает должное почтение.

Он вытащил из кармана перстень Великого магистра и тут же спрятал его обратно. Несомненно, ему удалось убедить королеву в том, что опасности нет, потому что она, выглянув в коридор, велела одной их своих дам принести вино.

   — Нужно выпить за упокой души Великого магистра. Ах, как это хорошо звучит: покойный маркиз де Молина, — начала было говорить Генриетта, но звук битого стекла оборвал её на полуслове.

Обернувшись, королева и её секретарь увидели, что Кэйт Кэлверт, которая принесла требуемое вино, войдя в комнату, упустила поднос, расколотив бутылку и опрокинув серебряные бокалы.

   — Да простит меня Ваше Величество, — дрожащим голосом произнесла она. — Я сейчас всё уберу...

Уолтер поднялся.

   — У нас ещё будет время отпраздновать это событие, моя королева, — сказал он Генриетте. — И дела, которые мне хотелось бы обсудить с Вашим Величеством, вполне могут подождать.

   — Вы правы, друг мой, — королева протянула ему руку, поцеловав которую, тот пошёл к выходу. — С делами можно не торопиться: де Молина уже нас не побеспокоит.

Кэйт съёжилась возле двери. Поравнявшись с нею, Монтегю окинул внимательным взглядом девушку и вышел.

Генриетта подозрительно посмотрела на камеристку.

   — Итак, ты его знаешь... — проговорила она, подойдя к девушке.

Кэйт кивнула головой. Казалось, она настолько погрузилась в свои мысли, что не понимает, о чём говорит. Страшная мысль пришла в голову королеве, которая, схватив прислужницу за плечи, принялась трясти её, как тряпичную куклу.

   — Это он приставил тебя ко мне?

   — Ваше Величество, я не понимаю...

   — Это ты, мерзавка, добавила яд в моё вино? Говори! — Генриетта отвесила перепуганной камеристке несколько пощёчин. — Говори же!

Красивое лицо королевы искривилось от ярости, и теперь напоминало страшную маску. Подбежав к столу, где стояло блюдо с фруктами, она схватила нож и словно раненая пантера бросилась к Кэйт. Девушка завизжала и бросилась вон из комнаты. Но Генриетта оказалась проворнее и, добежав до двери первой, закрыла собою проход. Перепуганная до полусмерти Кэйт упала на колени и закрыла лицо руками.