Читаем без скачивания Сезон гроз - Анджей Сапковский

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

A mon retour, he! je m’en desespere,

Tu mas recu d’un baiser tout glace.[4]

На рейд на всех парусах входила новиградская шхуна «Пандора Парви», поистине прекрасный корабль. Красивый и быстрый, подумал Геральт, спускаясь по трапу на оживленную набережную. Он видел эту шхуну в Новиграде, наводил справки, узнал, что она выходит из Новиграда на целых два дня позже, чем галера «Стинта», на которой он прибыл. Несмотря на это, она достигла Керака практически в то же время. Может быть, стоило подождать и отправиться на этой шхуне, подумал он. А за два дополнительных дня в Новиграде, кто знает, возможно, удалось бы раздобыть какую-то информацию?

Напрасные сомнения, решил он. Может, кто знает, а вдруг. Что случилось, то случилось, ничего уже не изменишь. И нечего над этим размышлять.

Он попрощался взглядом со шхуной, маяком, морем и темнеющим грозовыми тучами горизонтом. Потом быстрым шагом направился в сторону города.

Из виллы носильщики как раз выносили портшез, изящную конструкцию со шторками лилового цвета. Видимо, был вторник, среда или четверг. В эти дни Литта Нейд принимала пациенток, а пациентки, как правило, состоятельные дамы из высшего общества, пользовались именно такими портшезами.

Привратник впустил его без единого слова. И хорошо. Геральт был не в лучшем настроении, и, вероятно, на слово ответил бы словом. Или, может, даже двумя или тремя.

В патио было пусто, вода в фонтане тихо журчала. На малахитовом столике стояли графин и бокалы. Геральт без церемоний налил себе.

Когда он поднял глаза, увидел Мозаик. В белом халате и фартуке. Бледную. С прилизанными волосами.

— Это ты, — сказала она. — Вернулся.

— Это, несомненно, я, — сухо подтвердил он. — Несомненно, вернулся. А это вино, несомненно, немного прокисло.

— Я тоже рада тебя видеть.

— Коралл дома? А если дома, то где?

— Минуту назад, — она пожала плечами, — я видела ее между ног пациентки. Несомненно, она все еще там.

— У тебя действительно нет выхода, Мозаик, — тихо сказал он, глядя ей в глаза. — Ты должна быть чародейкой. В самом деле, у тебя есть к этому предрасположенность и задатки. Твое разящее остроумие не смогли бы оценить на ткацкой мануфактуре. И тем более, в борделе.

— Я учусь и развиваюсь. — Она не опускала глаз. — Я уже не плачу в уголке. Отплакала свое. Этот этап пройден.

— Нет, ты себя обманываешь. У тебя многое еще впереди. И сарказм не защитит тебя от этого. Особенно, если он искусственный и плохо скопированный. Но хватит об этом, не мне учить тебя жизни. Где, я спрашиваю, находится Коралл?

— Здесь. Здравствуй.

Чародейка, как призрак, появилась из-за портьеры. Как и Мозаик, она была в белом врачебном халате, а ее заколотые рыжие волосы были упрятаны под полотняную шапочку, которая при обычных обстоятельствах показалась бы смешной. Но обстоятельства не были обычными, и смех был неуместен, ему понадобилась секунда, чтобы это понять.

Она подошла, молча поцеловала его в щеку. Губы были холодными. А под глазами темные круги.

Она пахла лекарствами. И чем-то еще, что использовала для дезинфекции. Это был противный, отталкивающий, больной запах. Запах, который вызывал тревогу.

— Увидимся завтра, — опередила его она. — Завтра мне обо всем расскажешь.

— Завтра.

Она посмотрела на него, и это был взгляд сквозь даль, сквозь разделяющую их пропасть времени и событий. Ему понадобилась секунда, чтобы понять, насколько глубока эта пропасть и как отдалили их события.

— Может, лучше послезавтра. Сходи в город. Встреться с поэтом, он очень беспокоился о тебе. А теперь, пожалуйста, иди. Я должна заняться пациенткой.

Когда она ушла, он взглянул на Мозаик. Наверное достаточно красноречиво, потому что она не замедлила с объяснениями.

— Утром у нас были роды, — сказала она, и ее голос немного изменился. — Сложные. Она решила использовать щипцы. И все, что могло пойти плохо, пошло плохо.

— Я понял.

— Сомневаюсь.

— До свидания, Мозаик.

— Тебя долго не было, — она подняла голову. — Гораздо дольше, чем она ожидала. В Риссберге не знали, или делали вид, что не знают. Что-то произошло, правда?

— Что-то произошло.

— Я поняла.

— Сомневаюсь.

Лютик поразил его сообразительностью. Он подтвердил факт, очевидность которого Геральт все еще не вполне осознавал. И целиком так и не принял.

— Конец, да? Как ветром унесло? Ясно, что ты понадобился ей и чародеям, сделал свое дело, а теперь можешь уйти. И знаешь, что? Я рад, что это произошло. Когда то, в конце концов, должен был закончиться этот удивительный роман, и чем дольше он продолжался, тем опаснее могли быть последствия. Ты тоже, если хочешь знать мое мнение, должен быть счастлив, что можешь выбросить это из головы, и что все прошло так гладко. Поэтому на твоем лице должна быть радостная улыбка, а не эта мрачная и угрюмая гримаса, которая, поверь, совсем тебе не идет, ты выглядишь с ней просто как человек после тяжкого похмелья, который вдобавок отравился закуской и не помнит, обо что и когда он сломал зуб или откуда на его штанах следы семени.

— А может, — продолжал бард, абсолютно не смущаясь отсутствием реакции со стороны ведьмака, — твоя подавленность проистекает от чего-то другого? Может оттого, что тебя выставили за дверь, когда ты планировал финал в своем собственном стиле? Эдакий уход ранним утром, и цветы на столике? Ха, ха, в любви как на войне, мой друг, и твоя милая поступила как истинный стратег. Действовала на опережение, превентивной атакой. Наверное, она читала «Историю войн» маршала Пеллиграма. Пеллиграм приводит много примеров побед, достигнутых с помощью подобного фортеля.

Геральт по-прежнему не реагировал. Лютик, похоже, реакции не ожидал. Он допил пиво, кивнул трактирщице, чтобы принесла еще.

— Принимая во внимание вышесказанное, — продолжил он, покручивая колки лютни, — я вообще за секс на первом свидании. Рекомендую на будущее, во всех случаях. Это устраняет необходимость дальнейших встреч с тем же лицом, которые бывают иногда утомительными и времязатратными. Раз уж об этом зашла речь, то восхваленная тобой госпожа адвокат действительно стоила затраченных усилий. Ты не поверишь…

— Я поверю, — ведьмак не выдержал, прервал его довольно резко. — Я поверю без истории, так что можешь пропустить ее.

— Ну, да, — заключил бард. — Угнетенное состояние, обеспокоенность и самокопание, из-за этого ты вспыльчив и груб. Это не только из-за женщины, сдается мне. Тут что-то еще. Знаю, черт побери. Я понял. В Новиграде ничего не вышло? Не вернул мечи?