Читаем без скачивания Сборник "Святые Отцы о молитве и трезвении" - Феофан Затворник

239) Когда случится, что душа твоя внутренно наполняется тьмою, и подобно тому, как солнечные лучи закрываются на земле мглою облаков, душа на несколько времени лишается духовного утешения, и свет благодати внутри померкает, по причине осеняющего душу облака страстей, и потому, что умалена в тебе несколько радостотворная сила, и ум приосенила необычная мгла; ты не смущайся мыслию и не подавай руки душевному расслаблению, но терпи, читай книги учителей, принуждай себя к молитве, и жди помощи. Она придет скоро, чего и не узнаешь ты [490].

240) Пока не достигнешь слез, знай, что еще миру служит сокровенное твое, и Божие дело делаешь ты внешним человеком, внутренний же твой человек еще бесплоден; потому что плод его начинается слезами. Когда достигнешь области слез, тогда знай, что ум твой вышел из темницы мира сего, поставил ногу свою на стезю нового века, и начал обонять воню чудного нового воздуха. Слезы источаться начали, потому что приблизилось рождение духовного младенца. Общая всех матерь, благодать вожделевает таинственно в душе произвести на свет будущего века божественный образ. — И у всякого, пребывающего с Богом, бывает по временам сие утешение, т.-е., слезы, то когда он в умственном созерцании, то когда занят словами Писаний, то когда бывает в молитвенном собеседовании. Но я говорю не о сем чине слез, а о том, какой бывает у плачущего непрерывно день и ночь. У такого очи уподобляются водному источнику до двух и более лет; а потом приходит он в умирение помыслов; по умирении помыслов входит в тот покой, о котором сказал св. Павел (Евр. 4, 3); по сем же мирном упокоении ум начинает созерцать тайны. Тогда Дух Святый начинает открывать ему небесное, и вселяется в нем Бог, и человек начинает ощущать в себе, хотя неясно и гадательно, то изменение, какое приимет внутреннее естество при обновлении всяческих (491–493).

241) Три чина, в которых человек преуспевает: чин новоначальных, чин средний, и чин совершенных. — Кто «в первом чине», у того, хотя образ мыслей наклонен к добру, однако же движение ума бывает в страстях. — «Второй чин» есть нечто среднее между состоянием страстным и бесстрастием: и десные и шуии помыслы возбуждаются в человеке одинаково, и не перестает он источать свет и тьму. Если прекратит он не надолго частое чтение Божественных Писаний и воображение в уме божественных умопредставлений, с внешнею осторожностью, от которой рождаются и внутреннее хранение и достаточной меры дела, то увлекается человек к страсти. Если же естественную свою горячность будет он питать сказанным выше, и не оставит искания, но, по мановению чтения Божественных Писаний, будет питать в себе благие помыслы, и, удерживаясь от уклонения в страну шуюю и от приятия какого либо диавольского всеяния, с любовью хранит душу свою и просит Бога с терпением в неусыпной молитве; то Бог сам исполнит ему прошение его, и отверзет ему дверь Свою особливо за смирение его. Если умрет он в сем уповании, то, хотя и не узрит вблизи оную землю, однако же, думаю, наследие его будет с древними праведниками, уповавшими достигнуть совершенства, и неузревшими оного, по Апостольскому слову (Евр.11, 39). И они все дни свои трудились, и почили на уповании [494].

242) Бывает надежда на Бога прекрасная, и бывает ложная. Когда человек всю рачительность свою обращает на добродетели и угождение Богу, тогда прекрасно и разумно надеется он на Господа. Таковой достоин, чтобы на нем особенным образом показал Бог свою попечительность. Но человек, у которого сердце погребено в земном, который никогда не печется о благоугодном Богу, как осмелится обратиться к Богу? — Будучи стесняем скудостью, или смертью, и подавлен плодами своих беззаконий, может быть и он скажет: „возложу упование на Бога, и Он поможет мне". — До сего часа не воспоминал ты о Боге, безрассудный, но оскорблял Его непотребством дел своих, и имя Божие ради тебя хулимо было неверующими; а теперь осмеливаешься говорит отверстыми устами: „на Него возложу упование; Он мне поможет". Не обольщайся; надежда на Бога предваряет труд для Бога и пролитый к деланию пот [497–500].

243) Ничто не отделяет нас столько от мира, не умерщвляет в нас страстей, не возбуждает и не оживотворяет нас для духовного, как плачь и сердечное с сокрушением болезнование. Напротив, ничто не делает нас столько сообщниками мира, как смехотворство и, при вольности в обращении, парение мыслей. — И это есть дело блудного демона [503].

244) Умоляю остерегаться злобы врага, чтобы буесловием не устудить тебе в душе своей горячности любви ко Христу, ради тебя вкусившему желчь на древе крестном, и чтобы враг, вместо сладостного оного упражнения и дерзновений пред Богом, не стал во время бодрствования твоего наполнять душу твою многими мечтами, а во время сна твоего пленять и нелепыми грезами, зловония которых не терпят святые Ангелы Божий. Принуждай себя подражать смирению Христову, чтобы возгорелся скорее огнь, Им в тебя вложенный, которым искореняются все движения мира, убивающие нового человека и оскверняющие дворы святого и всемогущего Господа. Ибо осмеливаюсь сказать со святым Павлом, что мы — «храм Божий» (1Кор. 3, 16). Посему, как чист сам Бог, очистим храм Его, чтоб Он возжелал вселиться в нем. И как сам Он свят, освятим и храм; украсим его всякими добрыми и честными делами, облагоухаем его благоуханием покоя воли Божией, чистою и сердечною молитвою, какой невозможно приобрести общением в частых мирских волнениях. И таким образом, облако славы его воссияет внутри сердца, и исполнятся радости и веселия все обитатели селения Божия, а наглые и бесстыдные исчезнут от пламени Святого Духа [503–504].

245) Укоряй себя самого непрестанно, говоря: горе мне, бедная душа! Приблизилось время отрешения твоего от тела. Для чего увеселяешься тем, что сего же дня должна будешь оставить, и чего не увидишь во веки? Обрати внимание на прежнюю свою жизнь, рассуди, что ты делала, почему так делала, и каковы дела твои, с кем провела дни жизни своей, или кто воспользовался трудом делания твоего на земле, кого возвеселила ратоборством своим, чтобы вышел он в сретение твое при изшествии твоем из мира, кого усладила во время течения своего, чтобы упокоиться тебе в пристани его, для кого бедствовала, трудясь, чтобы придти к нему с радостию, кого приобрела другом в будущем веке, чтобы приял тебя во время изшествия твоего, на каком поле работала по найму, и кто отдаст тебе плату на западе солнца при разлучении твоем? [504].

246) Должно поставить себя пред лицем Божиим и всегда непреложно возводить око свое к Богу, если истинно хочешь охранять ум свой, дознавать, прекращать и отклонять даже малые, вкрадывающияся в него движения и в тишине помышлений различать входящее и исходящее [507].

247) Без освобождения от забот не ищи света в душе своей, ни тишины и безмолвия при расслаблении чувств своих [508].

248) Как человек благородный и почтенный, когда упиется, забывает свое благородство, и бесчестится его состояние: так и целомудрие души возмущается лицезрением людей и беседою с ними; человек забывает свою осторожность, в мысли у него изглаждается намерение воли его и искореняется всякое основание к похвальному устройству жизни [509].

249) Испарение, исходящее из чрева, не позволяет уму принимать в себе божественное познание, но омрачает его подобно туману, подымающемуся из влажной земли, и помрачающему воздух [510].

250) Если бы тело не могло поститься, то ум одним бдением может привести в благородство душу. Посему, тебя, желающего приобрести трезвенный пред Богом ум и познание новой жизни, умоляю, во всю жизнь твою не быть нерадивым к пребыванию во бдении. Когда оскудеют силы, то, хотя сидя, бодрствуй и молись сердцем, но не засыпай, и все меры употреби без сна провести ночь, сидя и занимаясь добрыми мыслями [514, 515].

251) Всегдашнее безмолвие вместе с чтением, умеренное вкушение снедей и бдение скоро возбуждают мысль к изумлению, если не будет какой причины, нарушающей безмолвие [516].

252) Когда тело твое укрощено воздержанием, бдением и внимательностью к безмолвию, но почувствуешь, что в теле твоем без естественного движения возникает блудная страсть; то знай, что искушен ты помыслами гордыни. Дознай же, о чем ты помышлял и кайся. И потрудись в сем, пока снова не приобретешь смирения и не успокоится сердце твое в Боге [516, 517].

253) Кто любит поводы к страстям, тот невольно и нехотя становится подручным и порабощается страстям. Невозможно человеку оставить навык греховный, если не приобретет прежде вражды ко греху и невозможно получить отпущение прежде исповедания прегрешений. Если не возненавидим того, что достойно порицания; то пока носим это в душах своих, не можем ощутить зловония и смрада в действенности всего этого. Пока, не отринешь от себя того, что неуместно, до тех пор не узнаешь, каким покрыт ты стыдом, и сколько должен краснеть от того [521].

254) Остерегайся собственной своей свободы, потому что она предшествует рабству. Остерегайся утешения, потому что оно предшествует брани. Помни, что за всяким удовольствием следует омерзение и горечь, как неразлучные спутники [523].