Читаем без скачивания Северное сияние - Мария Марич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Государь, — перебил Бенкендорф, — с этим полком также неблагополучно…
— Этот полк из моей второй дивизии, — запальчиво возразил Николай. — И я, командир, знаю своих людей…
— Ваше величество, — продолжал Бенкендорф, — имеется донесение что, когда первый взвод этого полка дошел до середины Исаакиевского моста, поручик Розен скомандовал «стой», и люди не пошли дальше.
— Розен? — Николай метнулся к столу, где лежал доставленный Дибичем из Таганрога список членов Тайного общества.
— К черту финляндцев, — выругался он, пробежав взглядом по фамилиям. — Я сам с первым батальоном преображенцев встану на углу Вознесенского и Адмиралтейского проспектов. Сюда мне и доносить…
Он снова наклонился к карте:
— Смотрите.
Генералы нагнулись.
— Видите, круг почти замкнут.
В кабинет быстрыми шагами вошел князь Васильчиков.
— Ну? — выпрямился Николай.
— Ваше величество, — Васильчиков перевел шумное дыхание. — Атаки конной гвардии и кавалергардов успеха не имеют…
— Измена? — хрипло спросил Николай.
— Гололедица, ваше величество… Лошади падают… Подковы без шипов, гладкие…
«И сам я как по гололедице вступаю на престол. Вот-вот упаду», — мелькнула у Николая мысль, и будто увидел себя, жалкого и смешного, карабкающимся на ступени трона.
Хрустнул пальцами, хотел что-то сказать, но только лязгнул зубами, как голодный волк.
— Еще раз осмелюсь посоветовать вашему величеству, — тем же вкрадчивым голосом, каким недавно предлагал Александру душеспасительные беседы с Фотием, Васильчиков в третий раз предложил двинуть против мятежников артиллерию.
— Я сейчас буду туда сам, — не глядя ни на кого, сказал Николай.
— Слушаюсь, ваше величество.
Крутой поворот к выходу, но на пороге задержка.
Генерал, генерал Алексей Орлов. За ними генерал Сухозанет — и все с одним и тем же:
— В офицерах неповиновение.
— В людях беспокойство…
— Дело идет дурно.
— Прикажите…
— Повелите…
— Разрешите…
И назойливые советы:
— Артиллерия необходима.
— Картечи бы им!
А в дверях опять звон шпор, золото мундира, а выше красное лицо и тревожно насупленные брови. И снова обрывистый рапорт:
— Ваше величество, Московский полк в полном восстании. Шеншин и Фредерикс тяжело ранены. Мятежники идут к Сенату. Я едва их обогнал. Ради бога, прикажите двинуть против них первый батальон Преображенского полка.
— Генерал-майор Стрекалов, распорядитесь на фланги батальона поставить стрелков, — приказал Николай.
Один Левашев порадовал:
— Измайловский полк в полном порядке и ждет ваше величество у Синего моста.
— Сейчас, сейчас выйду. Оставьте меня одного. Да, граф, — задержал Николай Милорадовича, — какова цена вашим уверениям о спокойствии столицы? Вот вам и «мальчишки, альманашники»…
Милорадович выпятил грудь колесом.
— Я отправлюсь к бунтовщикам и уверен, что мне удастся уговорить их.
Николай язвительно усмехнулся:
— Вы, граф, так долго командовали гвардией, что вам, конечно, скорее поверят, чем кому-либо иному.
Милорадович щелкнул шпорами.
Оставшись один, Николай заломил руки на затылок, пригнул голову к холодному мрамору столика с исчерканной вдоль и поперек картой Петербурга и несколько минут оставался неподвижен.
Потом вскочил, взял колокольчик и от его дребезжания вздрогнул всем телом.
Влетел адъютант.
— Ты к шталмейстеру, князю Долгорукову, отправишься в Аничкин дворец. Скажешь, чтоб взял детей с обеими императрицами и привез их, если возможно будет, сюда. Если нет — в Царское Село. Придворных карет не брать, найми извозчичьи. И чтоб ни-ни. Головой ответишь. Понял?
— Не извольте…
— Ступай, ступай…
Свист, хохот, улюлюканье, кирпичи, камни неслись из толпы навстречу каждому царскому посланцу, который отваживался приблизиться к мятежным войскам.
— Батюшки, глядите — сам генерал-губернатор прет…
— Где? Где? Братцы, дайте же взглянуть.
— Да вон, в санках стоймя стоит. За кучерово плечо держится.
Граф Милорадович, как был на присяге во дворце, в одном мундире с голубой андреевской лентой через плечо, промчался к казармам и через несколько минут подскакал к самому каре на белом тонконогом коне. Выхватив из ножен золотую саблю, он высоко поднял ее над головой:
— Ребята! Сабля сия подарена мне цесаревичем Константином в знак крепкой его ко мне дружбы. Изменю ли другу своему вовлечением вас в злостный обман? Истинно говорю вам — Константин Павлович отрекся по доброй воле…
— Слышали такое! Не верим! — отозвались из каре. — Пускай сам нам об этом скажет.
— Неужели среди вас нет никого, кто бывал со мной в боях против внешних врагов?! Пусть смело скажет: обманывал ли я когда своих солдат?
Солдаты молчали.
Милорадович ближе подъехал к цепи, выставленной Оболенским впереди каре, и уже по-начальнически крикнул:
— Ну, детушки, побаловались и хватит! Марш по казармам!
Старший в цепи унтер-офицер фузилярной роты Луцкий выставил перед лошадью Милорадовича штык.
— Ты что делаешь, мальчишка? — грозно крикнул Милорадович.
— Отъезжайте, граф, — подойдя, строго сказал Оболенский.
— Куда нашего шефа девали? — гневно спрашивали из солдатских рядов. — Не будем менять присягу. Эдак каждому заезжему принцу присягать заставите…
— Вот вам истин… — начал, было, Милорадович, занося руку ко лбу.
Но в этот момент где-то совсем близко щелкнул пистолетный выстрел. Оболенский обернулся. Каховский медленно заносил за спину еще дымящийся пистолет.
Милорадович, как-то неловко клонясь к лошадиной шее, цеплялся пальцами за длинную разметанную гриву. Оболенский ткнул лошадь штыком. Она рванулась и, не доскакав до угла Дворцовой площади, сбросила с себя, как мешок с кладью, обмякшее тело, затянутое в шитый золотом мундир с голубою андреевской лентой.
Золотая сабля, блеснув мгновенным лучом, уткнулась в снег.
Рядовой Яригин выбежал из строя и поцеловал Оболенского.
— Ты что?
— А что начали бой…
— Это не я…
Каховский пожал плечами.
— Вот теперь бы самое время в атаку идти, — настойчиво заговорили солдаты. — Ишь как у них закопошились.
— Пушки подкатывают ближе. И чего ждем? В военном деле не полагается зря время убивать. Гляди, сам Микола возле пушек вертится, а братца к нам шлет.
Действительно, Михаил Павлович приближался к памятнику. Остановив коня шагах в двадцати, он стал рассказывать то же, что говорил артиллеристам и московцам. Уверял, что Константин и ему заявлял о нежелании принимать корону. Но в ответ слышал упорное:
— Пусть сам Константин объявится!
— Надоели, — вдруг услышал Бестужев ленивый голос Кюхельбекера.
— Кто?
— Да они, — ткнул пистолетом Кюхельбекер в сторону дворца и прицелился в Михаила.
Бестужев схватил его за руку. Но выстрел раздался. Михаил Павлович, втянув голову в плечи, галопом поскакал назад.
— Ваше величество, прикажите послать за шинелью, — заботливо предложил Бенкендорф, когда увидел Николая на Дворцовой площади в одном мундире. — Ветер становится резким, и мороз усилился.
— Ты советуешь — за шинелью, Васильчиков — за артиллерией. Вижу, дело предстоит жаркое…
— Совсем одурели, канальи, — кивая в сторону Сенатской площади, поддакнул Бенкендорф. — Генерала Милорадовича ранили.
«Допрыгался хвастунишка», — подумал Николай.
— Послать к нему моего… — спохватился и «медика» не прибавил. «Может быть, для меня самого пригодится», — подумал с опаской.
Но Бенкендорф догадался:
— Не беспокойтесь, ваше величество. Врач Петрашевский уж и пулю вынул. Граф обрадовался, что она оказалась не солдатской. Разумеется, ее пустил кто-либо из каналий фрачников.
— А ты в артиллерии уверен? — перебил Николай.
— Абсолютно, ваше величество.
— Когда она прибудет, прикажи Сухозанету построить правым флангом к бульвару, а левым — к Невскому проспекту, — и царь поскакал к измайловцам.
Он старался держаться особенно молодецки. И когда спросил у батальона: «Пойдете за мной?» — внешне вопрос прозвучал почти спокойно.
Батальон молчал, а за него во все горло гаркнул генерал Левашев.
— Рады стараться, ваше императорское величество!
— Ежели есть среди вас такие, которые хотят идти против меня, — продолжал Николай, — не препятствую. Присоединяйтесь к мятежникам.
— Ишь ты, смиренный какой, — сказал насмешливо кто-то в задних рядах.
— Ежели таких среди измайловцев нет — к атаке в колонну! Первый и второй взвод, вполоборота нале-во!
— Ур-ра! — опять неистово закричал Левашев и, как дирижер, взмахнул рукой.
— Ур-ра! — нестройно ответили измайловцы и двинулись к Адмиралтейству.
А им навстречу гремело:
