Читаем без скачивания Ричард Длинные Руки — эрцпринц - Гай Орловский

— Да… Это в ад?

— Почти, — сказал я, — любая война — дорога в ад. Но мы сделаем иначе. Я сейчас на коня и смотаюсь в этот ад, а вы сперва отправляйтесь к местному священнику… поняли?

Она простонала:

— Что угодно!.. Любые муки!.. Это должно быть невыносимо сладостно…

— Еще как, — заверил я. — Сам я, к счастью, не пробовал, но вы ощутите, ощутите…

Я обогнул ее, уворачиваясь от ищущих рук, и торопливо выскочил из зала, а там пронесся через холл, почти кубарем скатился со ступеней и выскочил во двор.

Конюх уже стоит наготове, держа под уздцы арбо-гастра, а Бобик в нетерпении нарезает круги, угрожая любого, кто попадется на месте, сбить с ног и зализать до смерти.

— Да? — спросил я. — Ну ладно, дуй бегом к отряду. Мы уже выступили.

Дорога ввиду военного времени забита повозками, телегами, беженцами и отрядами то конницы, то пеших войск. У меня в глазах рябит от пестроты и ярких красок, ну не дожили еще до понимания полутонов и оттенков, все одеваются в ярко-красное, желтое, оранжевое, реже — зеленое и синее, почти никого нет в коричневом, хотя белый цвет и черный пользуются популярностью.

Доспехи, если у кого есть, все разные, от простой кожи и кожаных лат до вполне достойных рыцарских доспехов, закрывающих с головы до ног, здесь вооружены еще более пестро, и конечно же все едут под разными знаменами и баннерами.

За такими полурыцарскими отрядами ведут добротных коней, попоны накинуты сверху для сохранения расписных седел от дождей и грязи, обычно следом тянутся еще и подводы с нужными в походе инструментами для мелкого ремонта, там же провизия и запасные вещи.

Это войска бриттских лордов, что собрали всех, способных держать в руках оружие, и повели их следом за нашей армией, чтобы сражаться плечом к плечу и говорить потом с гордостью, что не отсиживались в норах, а дрались за короля и королевство.

Герцог Пэтридж беседует с герцогами Клементом и Мидлем, лицо помолодело при виде нашей огромной армии, несокрушимость ее чувствуется как в ровных рядах, так и в доспехах и оружии.

Обернувшись ко мне, сказал с восторгом:

— У нас такие доспехи привозят с вашего Юга только королям и принцам, а у вас в них простые рыцари?

— И даже неблагородные, — подтвердил я. — Все лучшее — армии! Кто плохо снабжает свою, будет снабжать чужую.

— Золотые слова!

— Дорогой герцог, — сказал я, — с вашей прелестной Кириндой Кнайтлинской попрощаться не успел, как и с прочими дамами, но передайте им мои наилучшие!

— Обязательно передам, — пообещал он.

Он ревниво посмотрел на мои доспехи.

— Вы прибыли в других… Эти здесь приобрели?

— Нет, — ответил я. — Они в обозе пребывали.

— Я бы такие и за столом не снимал, — сказал он со вздохом. — Как женщины обожают платья, так и мы без ума от добротных доспехов… Счастливой дороги, ваше высочество!

Я вскинул руку в прощании, арбогастр развернулся в сторону дороги, и мы понеслись ровным галопом, догоняя армию.

Клемент, принц Сандорин и Аскланделла едут впереди, если не считать Норберта, но он не в счет, со своими летучими отрядами легкой конницы если и оказывается впереди, то за мили, а чаще всего его вообще не видно.

Не видно и Макса, он никогда не стремится гордо проехаться во главе, он всегда со своими пешими частями. Альбрехт время от времени надолго пропадает в обозе, гордые герцоги им обычно гнушаются, но половина победы куется здесь, от состояния обоза зависит слишком многое.

Сулливан, Палант и Мидль обычно едут вместе, хотя каждый из них время от времени наведывается к своей дружине.

За это время наша армия увеличилась почти вдвое за счет бритгских ополчений, они идут следом за обозом, я промчался вдоль колонны, и вдруг нахлынуло странное чувство, словно я отделился от тела и вознесся под облака, откуда наша армия смотрится колонной переселяющихся муравьев.

А ведь мы и есть муравьи для тех, кто на Маркусе. А вместо того чтобы хотя бы подумать над тем, есть ли способы дать отпор, готовимся зарываться в норы поглубже, где надеемся уцелеть лишь для того, чтобы выйти на поверхность и обреченно начинать все сначала…

Принц Сандорин цветет, расточая комплименты Аскланделле, а она грациозно покачивается в седле, красиво и высокомерно глядя вдаль. За время нашего рейда бледное лицо покрылось нежным загаром, из-за чего удивительно светлые глаза в обрамлении длинных черных ресниц и густых черных бровей кажутся просто неправдоподобно прекрасными.

Черные волосы свободно ниспадают на спину изящными волнами, две голубые ленты, изображающие платки, почти незаметны, и волосы под ними выглядят по-дикарски распущенными, что так будоражит мужское воображение, сразу рисуя их разбросанными в беспорядке на подушке.

Я было проехал мимо, кивнув им равнодушноприветственно, но Аскланделла окликнула ядовито:

— Ваше высочество!

Я придержал арбогастра, растянул заранее губы в улыбке и повернулся к ней.

Она содрогнулась всем телом.

— Что это у вас… Укусить собираетесь?

Принц Сандорин коротко усмехнулся и придержал коня, давая нам возможность ехать бок о бок. Мне показалось, что посматривает победно мне в спину, но я даже не шевельнул лопатками, смотри сколько возжелаешь, мне как-то по фигу мнение всяких там и тут принцев, которых хоть пруд пруди.

Аскланделла повела в мою сторону своими айсбергами, я даже ощутил холод, произнесла несколько жеманно:

— Ваше высочество, я слышала, вы ведете себе с женщинами не совсем… пристойно, но только сегодня поняла, что люди имеют в виду.

— Ваше высочество, — ответил я мирно, — о великих гениях всегда чё-нить говорят. Обычно непристойное, потому что пристойное слушать неинтересно, а дуракам нужны слушатели!

— Ну да, — сказала она саркастически, — а так вы вообще ангел?

— Еще какой, — сказал я хвастливо. — И умный, и красивый, и скромный… я вам уже нравлюсь?

Она поморщилась.

— Да, говорить гадости умеете… Только еще не поняла, зачем это вам.

— Что?

Она сказала чуть тише:

— Я за эти три дня много общалась с женщинами в замке герцога. Очень милая Киринда Кнайтлинская, леди Гизелла, Марго Генер… Они кое-что и рассказали о вас.

— Я был хорош?

Она смерила меня холодным взглядом.

— Марго, я уверена, сказала правду. Это редкость, немногие женщины признаются, что их отвергли.

Я изумился:

— Разве я отверг? Напротив, только дожидался подходящего момента.

— И потому, — произнесла она насмешливо, — поспешно уехали из замка?

— Ладно, — сказал я, — вы меня поймали. Так и быть, признаюсь…

— Ну-ну, — поощрила она.

Я тяжело вздохнул и сказал с видом человека, бросающегося вниз головой в холодную воду:

— Это все потому, что я берег свою невинность для вас, принцесса! Надеялся, что наконец-то заметите меня, такого целомудренного, и, распалившись моей чистотой и нетронутостью, восхотите меня… да восхотите меня лишить этой невинности!

Она сказала саркастически:

— Слезу пускать не пробовали?

— А поможет? — спросил я с надеждой и нагло раздел ее взглядом. — А то я могу.

— Не сомневаюсь, — отрезала она. — Господи, какой же вы отвратительный человек! И насколько прав Мунтвиг, что намерен стереть вообще с лица земли вас и вашу прогнившую цивилизацию Юга с его цинизмом, бездуховностью и развращенностью!

— Добро не пройдет, — провозгласил я с пафосом. — Пронесем Черное знамя Зла и всяческой Тьмы по странам и континентам, погасим последние остатки культуры и будем развивать науку и безнравственность!.. Вот так, милая принцесса!

Она отрезала:

— Я вам не милая!.. Сандорин, вы чего там отстали? Я скучаю без вашего общества!

За спиной послышался приближающийся стук копыт, я сделал несчастное лицо и пустил арбогастра вперед, где уже показался скачущий навстречу Норберт.

— Ваше высочество, — прокричал он, — в нашу сторону движется большой рыцарский отряд под знаменами Мунтвига!

— Прекрасно, — сказал я бодро, — давно не дрались!.. Для пробы можно первыми пустить войско бриттских лордов. Пусть покажут свою доблесть… Сколько там человек?

— Примерно тысяча, — сказал он.

Я нахмурился.

— И прут прямо к нам?.. То есть знают, что мы идем здесь?

Он сказал с укоризной:

— Ваше высочество, такое огромное войско тайком не провести. Да, за полсотни миль о нем никто и не узнает, но если ближе…

— Все равно, — сказал я, — что-то не так. С тысячью переть против армии? То ли у них там защита особая, то ли еще что… Ненавижу магию!

— Остановиться и приготовиться к обороне?

Я с самым надменным видом вскинул брови:

— Против тысячи?.. Просто уберите легкую конницу с дороги. Если бриттские лорды не успеют выдвинуться вперед, то Клемент вобьет эту тысячу в землю и не замедлит хода.