Читаем без скачивания Сердце Гудвина - Ида Мартин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Вот вы ведьмы! – выругавшись, Рома откинул одеяло и сел.
– Поклянись, что ты никому не расскажешь! – Ксюша уже была возле него.
– Мне ваша «Санта-Барбара» осточертела. И если ты хочешь, чтобы и я завалил математику, то просто продолжай в том же духе.
– Ромочка, пожалуйста! – Она дурашливо бухнулась перед ним на колени и схватила за руки. – Не рассказывай, ладно? Даже Носовой, а не то она, как истинный борец за справедливость, придет со своим ружьем и перестреляет нас.
– Хорошо, что ты хотя бы понимаешь, что ваша афера подлая.
– Подлая? – Ксюша снова вспыхнула. – Да что ты знаешь о подлости? То, как Матвей со мной поступил, по-твоему, не подло?
– Подло, – признал он, – и мерзко. Но я вас предупреждал! Чувствовал, что нечто подобное может произойти, а вы заявили, что сами разберетесь.
– Не поняла?! – Ксюша насторожилась. – Ты знал, что он это нарочно затеял?
– Не знал, но догадывался. Думаешь, почему я просил вас не приезжать к нему на день рождения?
– Ты сказал, что от нас одни неприятности, а это не то же самое.
– Вы просто плохо меня слушали.
– А про Росса? – Я посмотрела на Рому с вызовом. – Про Росса ты знал?
– Не знал, но потом узнал.
– Что про Росса? – Ксюша вскочила на ноги и повернулась ко мне. – Ты что-то от меня скрываешь?
Я опустилась на кровать.
– Давай с этим потом разберемся, после экзаменов.
– Обалдела?! Какое потом? Что вообще происходит?
– Это Степа всех взломал и прислал тебе скрин, – тут же выдала я, понимая, что хранить тайну больше не получится. – Он хотел подставить Матвея, но подставился сам. Оболенцев его расколол и заставил притухнуть, но и тебе ничего не сказал.
– Так я и думала! – Ксюша на удивление спокойно восприняла эту новость. – Мне почему-то сразу казалось, что это Степа. Хорошо все-таки, что не сам Матвей это сделал. А Степа… Степа давно уже дуется на меня. Знаешь что? Мы отправим фотки с Лу и ему тоже.
Она мигом повеселела.
– Как думаешь, что мне лучше надеть?
После омерзительной сцены в лифте Тим не объявлялся. Мартов тоже. А Ершова я предупредила, что в субботу и воскресенье не стану с ним встречаться.
Математики все притихли и усиленно готовились к экзаменам. Мы же, написав русский и выжив после него, немного расслабились. Математика была для нас лотереей: повезет – не повезет. Выучить больше, чем мы знали, за два дня не представлялось возможным.
Мы пришли к автошколе чуть раньше, чем Лу. Выбрали удачный ракурс для фоток возле ярко-красного «жигуленка» и протерли его капот бумажными платками, а для меня присмотрели место за машиной напротив, оттуда можно было незаметно снимать.
Ксюша надела цветастый сарафан, а я, зная, что придется лазить между грязными автомобилями, джинсы и синюю футболку.
Было пять часов. Солнце уже не слепило, и для съемки освещение подходило идеально. От нагретых машин шло тепло, а от асфальта – приятный запах наступающего лета. Наши негромкие голоса разносились эхом по площадке и растворялись в растущей около бетонного забора зелени. Окошки близстоящих домов поблескивали, откуда-то негромко доносилась музыка.
Лу появился вовремя в ярко-голубой тенниске и светлых брюках. Я видела, как они встретились с Ксюшей возле ворот, и она, взяв его за руку, повела к красной машине. Мне не хватило бы на такое смелости, но она пообещала не затягивать и была полна решимости сдержать свое слово.
По ее задумке они должны были подойти к машине, минут пять поговорить, а когда она его поцелует, я начну фотографировать. Минут десять, не дольше, а потом наберу Ксюшу, и она скажет Лу, что ей срочно нужно бежать домой, но попросит проводить. Они уйдут, и я смогу спокойно выйти из своего укрытия.
Все шло четко по плану до момента с поцелуем. Но, когда Ксюша, привстав на мысочки, потянулась к Лу, дальняя машина в моем ряду вдруг издала пронзительный сигнал. От неожиданности я едва не выронила телефон, но высунуться, чтобы посмотреть, в чем дело, не могла, поэтому следила только за Ксюшей, которая, развернувшись, смотрела туда, откуда раздался гудок. Ее глаза округлились, лицо вытянулось, на губах Лу я различила улыбку. Послышались хлопки дверей, а за ними голоса, и, услышав их, я догадалась, в чем дело. Прятаться больше не имело смысла.
Замыкая ряд учебных машин, стояла машина Проскурина. Такой же «жигуленок», как и все остальные, потому-то мы его и не увидели. От него в нашу сторону быстро шагала Марго, за ней бежали Ника и Лена. Проскурин вышел из машины, но за ними не пошел, оставшись просто наблюдать.
– Вот ты и допрыгалась, стрекоза, – издалека закричала Марго. В одной руке она сжимала какую-то палку, другую держала в кармане джинсовой жилетки. – Тебя предупреждали не лезть, но ты, блин, отбитая наглухо!
Ксюша вопросительно посмотрела на Лу, но тот лишь отошел в сторону.
– Чего тебе надо, выдра? – неуверенно огрызнулась она, но не отступила.
Как и я, Ксюша ожидала, что та замахнется палкой, и приготовилась отбить, но вместо этого Толоконникова выдернула руку из кармана и распылила густую струю из баллончика прямо ей в лицо. Ксюша вскрикнула и согнулась, я бросилась к Марго, но в тот же момент Лу схватил меня за локти сзади и оттащил назад.
– Пусти! – завопила я, отплевываясь от рассыпавшихся волос. – Вы совсем сдурели?
Сквозь щель между прядями я сумела различить, как на Ксюшину спину опускаются палки Марго и Лены Колпаковой.
Изловчившись, я лягнула Лу в колено, глухо выругавшись, он выпустил меня, и с разбегу я бросилась сверху на Марго, подспудно понимая, что с распущенными волосами у меня нет ни единого шанса хоть как-то исправить положение. И действительно, в них вцепились сразу четыре руки – Сазонова и Колпакова с которой мы сидели за одной партой и которой я давала списывать.
Слезы брызнули из глаз, боль распространилась от черепа до кончиков пальцев. Ухватив Марго за ногу, Ксюша впилась в нее зубами, Толоконникова взвыла. Вырываясь, я врезала затылком Сазоновой в лицо. Ника сдавленно замычала и выпустила волосы. Оттолкнула Колпакову, и мне удалось отскочить от них. Раздирая Ксюшин сарафан, Марго яростно пыталась оторвать ее от себя. Я никогда не участвовала в подобных потасовках. Может, когда-то давно, в далеком детстве, отстаивая в песочнице свою игрушку, поэтому то, что происходило теперь, находилось за гранью моего понимания.
– Разними их! – крикнула я Лу, но тот с противной усмешкой сделал вид, что хлопает в ладоши.
Голова налилась свинцом, кровь пульсировала в висках, из-за волос и слез я почти ничего не видела, но, заметив под ногами брошенную Леной палку, наклонилась, и Колпакова снова кинулась на меня.
Над ухом громко всхлипывала Ника. Я услышала, что Марго упала.
– Уберите ее с меня, – завопила она.
Лена дернулась, чтобы поспешить к ней на помощь, но я что было сил впилась ногтями ей в запястье.
– А-а-а, – взвизгнула Колпакова, выдирая у меня руку. – Тварь!
От ее оплеухи и без того неясная картинка взорвалась на тысячу осколков. Земля ушла из-под ног, и я свалилась на асфальт. Ладони обожгло.
– Это что такое? – Голос, который раздался позади, казалось, донесся до меня словно из сна. – А ну немедленно прекратите! Михайлова! Колпакова! Остановитесь!
Лена выпустила меня немедленно, но я не спешила подниматься. Появление Ивана Сергеевича в такой момент показалось мне началом очередного приступа.
Кто-то крепко схватил за плечи и поставил на ноги – Лу. Поставил и отошел.
– Вы совсем, что ли, с ума посходили? – негодовал учитель. – Мне полицию вызвать? Это как называется? Впервые вижу, чтобы девочки дрались! А ты, ты, Лужников, чего стоишь как пень? Ах, вон еще и Проскурин, давай-давай, иди сюда! Уму непостижимо! Вы должны сидеть и готовиться к математике. Стыдоба, да и только, вы уже взрослые. Ну как так можно?
Он еще много чего говорил, но звук его голоса постепенно удалялся, уходя на задний план, оставляя в ушах только выплывшую из памяти навязчивую строчку: «Звонки без ответа, твое холодное сердце запретно, но так безупречно…» Только это, снова и снова.
Глава 38
– Вот здесь ванная! – Вспыхнул свет. – Сейчас принесу чистое полотенце.
Ксюша, всхлипывая,
