Читаем без скачивания Сильвия и Бруно - Льюис Кэрролл

Глава одиннадцатая

ЧЕЛОВЕК С ЛУНЫ

Дети охотно согласились. Держа их за руки, я направился в уголок, где мирно восседал Господин.

— Надеюсь, дети вам не помешают? — начал было я.

— Старость и младость обоим не в радость! — с готовностью отозвался джентльмен, улыбнувшись своей неотразимой улыбкой. — А ну-ка, поглядите на меня, дети мои! Вы ведь принимаете меня за глубокого старика, не так ли?

На первый взгляд его лицо таинственным образом напомнило мне Профессора: он выглядел весьма моложаво; но, заглянув в темные бездны его огромных глаз, я понял, что он стар как мир. Его глазами глядел на нас некто, живший несколько веков назад.

— Ну, глубокий или нет, я не знаю, — отвечал Бруно, когда дети, привлеченные добродушным голосом, подошли поближе. — Мне кажется, вам года восемьдесят три…

— Какая точность! — воскликнул Господин.

— Выходит, малыш не ошибся? — спросил я.

— Видите ли, есть некие причины, — мягко отозвался Господин, — по которым я избегаю называть и даже упоминать имена, места и даты. Единственное, что я могу себе позволить, — это сказать, что период между ста шестьюдесятью пятью и ста семьюдесятью пятью годами — самая безопасная полоса в жизни.

— И как же вы это узнали? — спросил я.

— А вот как. Вы наверняка считали бы плавание самым безопасным развлечением, если бы не знали, что пловцы нередко тонут. Но я готов поручиться, что вам не доводилось слышать, чтобы в этот период, то есть между 165 и 175 годами, кто-нибудь умер, верно?

— Понимаю вас, — отвечал я. — Но, боюсь, исходя из этого же принципа, вам не удастся доказать, что плавание — дело безопасное. Ведь сообщения об утонувших — отнюдь не редкость.

— В моей стране, — возразил Господин, — утонувших просто не бывает.

— Что же, у вас нет глубоких водоемов?

— Сколько угодно! Но утонуть в них просто невозможно. Дело в том, что мы легче воды. Если позволите, я объясню, — добавил он в ответ на мой удивленный взгляд. — Допустим, вы хотите устроить состязания голубей определенного цвета и облика и из года в год отбираете только тех, которые ближе всего отвечают вашим критериям, и разводите их, а от других избавляетесь.

— Так мы и делаем, — отвечал я. — Мы называем это искусственным отбором.

— Именно, — согласился Господин. — Так вот, мы тоже на протяжении многих веков отбирали самых легких, и теперь все у нас стали легче воды.

— И что же, вы никогда не тонете в море?

— Никогда! Это возможно только на суше, например, в театре. Тогда мы и впрямь подвергаемся риску.

— Но какая же опасность может угрожать вам в театре?

— Видите ли, все театры у нас расположены под землей. А огромные баки с водой находятся у нас над головой. И если вспыхивает пожар, баки открываются и вода в считанные мгновения заполняет театр. Так мы тушим огонь.

— А что же со зрителями?

— Это уже дело второе, — беззаботно отмахнулся Господин. — Но, что бы с ними ни случилось, они могут успокаивать себя тем, что они легче воды. Видите ли, нам пока еще не удалось добиться того, чтобы люди стали легче воздуха. Но мы стремимся к этому, и через тысячу-другую лет…

— Но что же будет с теми, кто слишком тяжел? — невинным тоном спросил Бруно.

— Этот же процесс, — продолжал Господин, не обращая внимания на реплику малыша, — мы используем и для многого другого. Например, мы проводили отбор среди прогулочных тростей до тех пор, пока не получили трости, способные перемешаться самостоятельно! То же самое и с ватой. Теперь наша вата легче воздуха. Вы не можете себе представить, какой удивительный это материал! Мы назвали ее «Невесомль».

— И для чего же она применяется?

— О, главным образом для упаковки вещей, отправляемых по Пакет-Почте. Благодаря ей посылки весят легче воздуха!

— А как же почтовые чиновники определяют стоимость отправления?

— У нас действует совершенно новая система! — взволнованно воскликнул Господин. — Не мы платим им, а они — нам! Так, за отправку какого-нибудь пакета я иной раз получаю до пяти шиллингов.

— И что же, ваше правительство не возражает?

— Очень редко. Они говорят, что в далекой перспективе это потребует слишком больших затрат. А пока что система работает как часы — по особым правилам. Если я отправляю посылку тяжелее воздуха на один фунт, я плачу три пенса; следовательно, если посылка на один фунт легче воздуха, то тогда три пенса полагаются уже мне.

— О, поистине замечательная система! — заметил я.

— Однако и у «Невесомля» есть определенные недостатки, — заметил он. — Так, несколько дней назад я купил немного «Невесомля» и убрал под шляпу, чтобы донести до дома, а шляпа взяла да и улетела!

— Знаете, с вашей шляпой творятся забавные вещи! — отозвался Бруно. — Мы с Сильвией видели вас на дороге: и шляпа красовалась высоко над вашей головой! Правда, Сильвия?

— Нет, это совсем другой случай, — отвечал Господин. — Тогда на меня упало несколько капель дождя, вот я и снял шляпу и надел ее на трость на манер зонтика. А когда я шел по дороге, — продолжал он, повернувшись ко мне, — меня догнал…

— Ливень? — подсказал Бруно.

— Нет, это скорее было похоже на собачий хвост, — возразил Господин. — Право, я не видывал ничего более странного! Просто что-то вдруг шлепнуло меня по колену. Я поглядел, но ничего не увидел. Ничего, кроме собачьего хвоста, висевшего в воздухе примерно в ярде от меня, весело виляя по сторонам!

— Эх, Сильвия, Сильвия! — укоризненно пробормотал Бруно. — Ты опять не успела сделать его видимкой!

— Мне очень стыдно! — потупившись, отвечала девочка. — Я хотела было помахать медальоном над его спиной, но не успела. Мы ведь так спешили. Ну, ничего, вечером я все исправлю. Бедный песик! Он ведь, наверное, не ужинал!

— Разумеется нет! — буркнул Бруно. — Кто же даст косточку какому-то там собачьему хвосту?

Господин слушал их разговор с видом крайнего изумления.

— Ничего не понимаю, — проговорил он. — я заблудился, достал карманную карту и уронил одну из перчаток. А это невидимое Нечто, прижавшись к моему колену, подало ее мне!

— Да, он это любит! — подтвердил Бруно. — Ему ужасно нравится поднимать всякие вещи.

Господин изумился до такой степени, что я счел за благо переменить тему.

— Какая это все-таки полезная вещь — карманная карта, не правда ли? — заметил я.

— Да, это одна из тех вещей, которые мы позаимствовали у вас, англичан. Но мы пошли в этом куда дальше вас. Каков, по-вашему, самый крупный масштаб на карте?

— Что-нибудь около шести дюймов к миле.

— Шесть дюймов? Всего-навсего? — воскликнул Господин. — Мы скоро выпустим карту в масштабе шесть ярдов к миле. Затем мы подготовим карту в масштабе сто ярдов к миле. А затем воплотим в жизнь самую грандиозную идею! Мы выпустим карту всей страны в масштабе один к одному!

— И как же вы намерены ею пользоваться? — спросил я.

— Разумеется, всю ее разворачивать не придется, — отвечал Господин, — начнутся протесты фермеров! Они скажут, что карта мешает им и закрывает солнечный свет! Поэтому картой нам послужит… сама страна! Смею вас уверить, все получится как нельзя лучше. А теперь позвольте задать вам вопрос. Каков, по-вашему, может быть самый маленький обитаемый мир?

— Я знаю! — крикнул Бруно, внимательно слушавший нас. — Мне нравится крошечный-прекрошечный мир, где могли бы уместиться только мы с Сильвией!

— Тогда вам пришлось бы стоять на противоположных его концах, — заметил Господин. — И ты бы никогда не увидел свою сестренку!

— Зато мне никто не задавал бы уроков, — возразил Бруно.

— Не хотите ли вы сказать, что уже проводите эксперименты в этом направлении? — изумленно спросил я.

— Ну, не то чтобы эксперименты… Мы не пытаемся создавать новые планеты. Однако один мой весьма ученый друг, совершивший несколько путешествий на воздушном шаре, уверяет, будто он побывал на планете настолько маленькой, что вы могли бы обойти ее пешком за какие-нибудь двадцать минут! Там перед самым его прилетом состоялось грандиозное сражение, окончившееся весьма странно: разбитая армия бросилась наутек и всего через несколько минут столкнулась лицом к лицу с победителями, возвращавшимися домой. Победители страшно перепугались, что они оказались между двух вражеских армий! Само собой, они тотчас сдались в плен, несмотря на то что буквально только что уничтожили всех до единого воинов противника.

— Ну, уничтоженные воины не могут броситься наутек, — задумчиво заметил Бруно.

— «Уничтоженные» — это специальный термин, — отвечал Господин. — На той планетке, о которой мне рассказывали, пули делаются из мягкого черного материала, оставляющего отметины на всем, к чему он прикасается. Поэтому после битвы вам достаточно лишь сосчитать, сколько воинов с каждой стороны получили такие отметины, потому что «уничтоженный» у них означает «помеченный в спину». А отметины на груди они в расчет не принимают.