Читаем без скачивания «Умылись кровью»? Ложь и правда о потерях в Великой Отечественной войне - Игорь Ивлев

«Скрепы» посчитаны, в итоге получилась сумма в 15,3 млн чел., учтённых уникально как потери личного состава солдат, или 88 % от общей численности картотеки на начало 1990 г.! Повторы составили 12 %. За прошедшие с 1990 г. 20 лет картотека пополнилась на несколько сотен тысяч карточек. В связи с этим количество повторов может снизиться до 9–10 %.

Обратимся к данным учёта офицерского состава. Как сказано выше, в ОБД имеется 1 401 605 записей из приказов Главного управления кадров НКО и МО СССР об исключении воинов из списков офицерского состава. Они в подавляющем большинстве повторяют сведения донесений о потерях из войск или донесения, уточняющие потери. Но и сам этот массив интересен с точки зрения определения количества утраченных офицеров. Согласно данным «Книги потерь» (см. указ. соч., с. 299), за 1941–1945 гг. всего утрачено 1 023 088 офицеров. Разница с количеством записей о них в ОБД из приказов об исключении из списков офицерского состава составляет 1 401 605–1 023 088 = 378 517 записей, или 27 % записей в приказах могут оказаться повторными или ошибочными (воин остался жив, например).

Специалисты ЦАМО РФ утверждают (март 2012 г.) о том, что в архиве дополнительно к 1 401 605 карточкам погибших офицеров имеются сотни тысяч других, до сих пор не упорядоченных карточек погибшего офицерского состава, не внесённых в картотеку. Они в связи с хронической нехваткой личного состава архива и начавшимися оргмероприятиями оказались «за бортом» официального учёта. Подчёркиваю – сотни тысяч! Это означает, что разница между количеством учётных карточек по потерям офицеров и данными «Книги потерь» (378 517) не объясняется повторами, а представляет собой недоучёт их трагических судеб. Т. е. погибших офицеров много больше, чем 1 023 088 чел., учтённых коллективом Г. Кривошеева. Уж больно велика разница, но, за неимением других объективных показателей, с официальной цифрой из «Книги потерь» с оговорками пока придётся согласиться.

Кстати, выше уже дан пример, иллюстрирующий то, что с учётом офицерских потерь также было не всё в порядке (о 393-м медсанбате). Из 5 офицеров в том примере в учёте потерь оказались четверо, из них двое введены в учёт только в 1955 г. как выбывшие, но «без роду и племени», места службы, гибели, номера в/ч и даты смерти (Плаксин Захар Васильевич и Выборов Алексей Ильич). Пятый офицер, старший лейтенант Стеблин Михаил Моисеевич, вообще в учёт погибших не попал. Судьба угораздила его попасть в плен в донских степях 27 января 1943 г., бежать, вернуться в ряды РККА в свою же дивизию, а потом быть раненым в бою и умереть в медсанбате 16 апреля 1944 г. в Тарнопольской области. В централизованном учёте потерь есть сведения только о его попадании в плен. Фактически не учтено в потерях трое из пятерых умерших офицеров всего в одном медсанбате за месяц войны! Нет никаких оснований полагать о том, что в прошлые годы была проведена проверка административных и финансовых документов всех лечебных учреждений РККА и РКВМФ, которая могла бы выявить дополнительное количество не учтенных в потерях офицеров и солдат. Их судьбы и неполученные деньги аккуратно учли в финансовых документах, но, как следует из примера, не удосужились продублировать сведения о судьбах в централизованном учёте потерь.

Численность безвозвратных потерь личного состава ВМФ по уникальным персоналиям, согласно данным той же книги (см. указ. соч., с. 256), составила 153 741 чел.

Суммируя уникальные «скрепы» картотеки потерь рядового и сержантского состава, численность выбывших офицеров и моряков, мы получим 15 300 000 + 1 023 088 + 153 471 = 16 476 559 чел. Данное число даже превышает то, что получено выше при анализе ОБД за вычетом возможных повторов (15 485 951). Это означает, что выбранная нами ранее оценочная величина в 15 % повторов в ОБД в массивах поимённых донесений о потерях из войск и донесений, уточняющих потери, заведомо перекрывает возможные повторные варианты. Также вполне вероятно, что оценочная величина повторов в 15 % от двух основных массивов данных ОБД принята нами завышенной и доля повторов может оказаться меньшей, например, около 10 % от каждого массива (донесения войск и донесения военкоматов). Тогда увеличится и количество уникальных персоналий в ОБД примерно до 16 900 000, что ненамного больше количества уникальных карточек в картотеках потерь архивов.

Можно ли полученную сумму в 16 476 559 чел. как-то ещё проверить?

Попытаемся. В военкоматах в настоящий момент имеется не менее 12 400 900 извещений о судьбе военнослужащих всех подчинённостей. Уважаемый авторский коллектив «Книги потерь» отверг эти сведения (см. указ. соч., с. 55) как некорректные якобы ввиду повторности, оформления части их на погибших в других ведомствах и по прочим причинам. Т. е. и в этом случае авторы отвергли второй огромный массив поимённого учёта потерь в угоду цифровому войсковому учёту потерь. Подчеркнём, что указанное число учтённых извещений относится только к военкоматам России и никак не учитывает численность извещений в органах военных ведомств стран СНГ и Балтии, т. е. в остальных бывших 14 республиках СССР.

Для чистоты анализа отнимем из этого числа извещения на воинов, служивших и погибших в пограничных и внутренних войсках НКВД, – 61 400 и 97 700 чел. соответственно. Всего имеем 12 241 800 извещений из частей и соединений, подчинённых НКО и НКВМФ.

Но ведь это количество, зафиксированное по факту прихода документов в военкоматы. А сколько их в военкоматы не поступило? Разве уважаемые авторы «Книги потерь» попытались оценить – сколько извещений воинские части в период ведения боевых действий так и не выслали? И сколько извещений по разным причинам не поступило из Управления по учёту потерь рядового и сержантского состава и выписок из приказов ГУК НКО по офицерам в ответ на запросы военкоматов во время и после войны? По скольким воинам семьи так и не оформили запросы об их судьбе в связи с их ясностью для них, или отсутствием потребности в оформлении пенсии, или за недостаточностью оснований для её оформления – и, соответственно, не предъявили в РВК хранящиеся в семьях извещения? И главный момент: авторами не произведена оценка количества извещений, чьи подлинники проследовали мимо военкоматов прямиком в семьи и значительная часть их следом – в органы социального обеспечения.

Как это могло произойти? Очень просто – исключительно в связи с указаниями руководства, как и всё в армии. Причиной тому стали выходы Приказов НКО № 10 от 14.01.42 «Об изменении порядка высылки извещений семьям о гибели или пропаже без вести лиц среднего, старшего и высшего начсоставов и сверхсрочнослужащих», № 0270 от 12.04.42 «О персональном учете безвозвратных потерь на фронтах», № 214 от 14.07.42 «О порядке высылки войсковыми частями и учреждениями извещений о погибших и пропавших без вести в боях лицах начальствующего состава и сверхсрочнослужащих и о назначении пенсий семьям этих лиц» («Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР 22 июня 1941 г. – 1942 г.», том 13 (2–2), М.: ТЕРРА, 1997, сс.138, 202, 268–271 соответственно). Эти приказы предписывали во изменение норм Приказа НКО № 138 от 15.03.41 посылать теперь извещения о судьбах воинов в 2 адреса – в семью и в копии в военкомат. На деле оказалось, что многие тысячи извещений, высланные родственникам, копиями в военкоматы не дублировались, равно как и наоборот. А бывало, что и у родственников, и в РВК находились две равнозначные копии извещений из воинской части. Часто бывало, что извещения вообще никуда не высылались. Связано это было и с ненадлежащим исполнением приказов, и с нехваткой бланков извещений в штабах воинских частей, и с забывчивостью исполнителей.

Порядок оформления пенсий был следующим. При поступлении извещения о судьбе в военкомат его работники фиксировали поступление извещения в книге учёта, затем выписывали дубликат документа, оставляя подлинник у себя. Дубликат выдавался родственникам и затем представлялся ими в органы соцобеспечения. Извещения, миновавшие РВК, также предъявлялись в собес получившими их семьями. Комиссия собеса рассматривала все обстоятельства и принимала решение – положено ли начислять пенсию в соответствии с действующим законодательством или нет. Все документы подшивались в пенсионное дело. Даже в случае отказа в начислении пенсии дело оставалось в архиве органа соцобеспечения вместе с извещением – подлинником или дубликатом. В конце 90-х гг. большинство сохранившиеся из них были переданы в распоряжение Пенсионного фонда РФ.

Извещения, как находящиеся в военкоматах, так и на руках у населения и в Пенсионном фонде РФ, являются тем самым девятым громадным источником дополнительных сведений о персональных потерях, что не учтён централизованно и не передан для оцифровки и включения в ОБД.