Читаем без скачивания Неизвестный Троцкий (Илья Троцкий, Иван Бунин и эмиграция первой волны) - Уральский Марк Леонович

В декабре 1905 г. Леонтий Брамсон арестовывается по распоряжению Департамента полиции и некоторое время содержится в петербургской тюрьме «Кресты». Кульминационным пунктом его общеполитической деятельности стали выборы в 1-ю Государственную Думу (1906 г.), куда он избирается от родной Ковенской губернии блоком евреев-горожан и крестьян-литовцев. В Думе он — единственный из депутатов-евреев — входит в состав Трудовой Фракции и фактически становится одним из лидеров крестьянского представительства. После роспуска 1-ой Государственной Думы Брамсон вместе с другими депутатами выезжает в Выборг и подписывает знаменитое «Выборгское воззвание»80, за что, как и другие «выборжцы», отбывает трехмесячное тюремное заключение и лишается права впредь быть избранным в органы российского парламентаризма. В течение последующих лет он принимает неофициальное, но заметное участие в работе Трудовой фракции 2, з и 4-й Государственных Дум. На этой работе Брамсон сближается с А.Ф. Керенским и другими лидерами демократической и социалистической оппозиции. В 1907 г. НСП практически прекратила свою политическую деятельность как партия и Брамсон работает главным образом по «еврейской линии». После начала Первой мировой войны он активно участвует в деятельности ЕКОПО — организации, занимавшейся распределением помощи беженцам и выселенцам. Однако наибольшее внимание Брамсон по-прежнему уделяет работе ОРТа, которому именно в годы войны удалось втянуть в сферу своего влияния и идей широкие кадры еврейской интеллигенции, рабочих, ремесленников и пр.

НСП возродилась после Февральской революции 1917 г., когда в нее влилась организация «трудовиков»81. Вместе они образовали Трудовую народно-социалистическую партию (ТНСП), которая, имея в своих рядах видных представителей интеллектуальной элиты, была широко представлена во Временном правительстве. Как энес Л.М. Брамсон вошел в Петербургский Совет Рабочих Депутатов. Партия делегировала его в состав Исполнительного Комитета и на этом посту он проявил себя также неутомимым работником. При этом он отказался от предложенного ему Керенским портфеля товарища министра юстиции и сенатора, как и от всяких «званий» и официальных постов в революционной России. Это не помешало ему, однако, стать одним из авторов закона о равноправии евреев, изданного Временным Правительством 22 марта 1917 г.

В конце 1917 г. энесы самым решительным образом выступили против большевицкого октябрьского переворота. Сразу же после захвата власти большевиками ЦК ТНСП издал прокламацию, в которой разъяснялся преступный характер свершившегося:

Захватчиками и насильниками — большевиками расстроены ряды революционной демократии в тот момент, когда ей особенно нужно было быть сплоченной перед угрозой внешнего врага и накануне выборов в Учредительное собрание.

В 1918 г. Брамсон, подвергавшийся преследованиям со стороны большевиков, вынужден покинуть Петроград и переселяется в Киев, где возвращается к практической работе на пользу ОРТа. Шла эпоха гражданской войны, кровавых погромов. Совещание еврейских общественных деятелей постановляет образовать Заграничную Делегацию ОРТа, в составе которой в 1920 г. Л.М. Брамсон выезжает в Западную Европу82, и в августе 1921-го на конференции общества ремесленного труда в Берлине было принято решение о преобразовании ОРТ во всемирную организацию <WorldORT>. С этого времени штаб-квартира ОРТ находилась в Берлине, его филиалы открылись в разных городах Германии. ОРТ стало не только благотворительной организацией, но и культурным, политическим и интеллектуальным центром русско-еврейской эмиграции в Берлине. <...> Деятельность организации в Германии в основном завершилась с приходом к власти нацистов, но и после установления нацистской диктатуры одна из мастерских ОРТ в Берлине продолжала функционировать еще около 10 лет83.

В последние 20 лет своей жизни Брамсон посвятил себя целиком и безраздельно созданию и укреплению мировой федерации организаций ОРТа. Он поддерживал время от времени свои старые связи с российской политической эмиграцией, входя в состав Центрального Комитета народных социалистов (вместе с В.А. Мякотиным, С.П. Мельгуновым, М.А. Алдановым и др.), но его время, его силы и его внимание были отданы ОРТу, председателем которого он был избран в 1923 г. На этом посту Брамсон стал не только признанным и авторитетным руководителем ОРТа для всех стран и материков, но и организатором и управителем его финансовой базы.

С огромной энергией и тщательностью он проводил труднейшие финансово-пропагандистские кампании в пользу ОРТа в Англии, Франции, Германии, США и даже Южной Африке. В самый разгар Второй мировой войны, страдающий тяжелой болезнью, Л.М. Брамсон после падения Парижа оказался в Марселе, в зоне, где и скончался 2 марта 1941 г.84.

По всей видимости, именно Леон Брамсон привлек И.М. Троцкого к участию в ТНСП. Однако как «политик» И.М. Троцкий себя в целом не проявил. Он имел «убеждения» и в соответствии с ними ориентировался на близкое ему по духу и кругу общения политическое движение, но не более того. В 1926-1933 гг. И.М. Троцкий, будучи секретарем ОРТа, работал рука об руку вместе с Л.М. Брамсоном, который, надо полагать, и направил его впоследствии (1935) в Южную Америку с целью организации там филиалов ОРТ и ОЗЕ. По свидетельству под присягой Я.Г. Фрумкина — в те годы заместителя Брамсона, И.М. Троцкий как официальный представитель этих организаций вел очень успешную работу по сбору средств для их деятельности в Голландии, Швейцарии, Чехословакии, Югославии и Балтийских странах.

Другими видными деятелями ОРТ, с которыми судьба в эти годы связала И.М. Троцкого на всю жизнь, были М.А. Алданов, Г.Я. Аронсон, А.Б. Гольденвейзер и Я.Г. Фрумкин. Трое последних в 1960-х участвовали в составлении и редактировании сборников «Книга о русском еврействе»: «От 186о-х годов до революции 1917 г». (1960) и «1917-1967» (1968), в которых среди прочих были опубликованы четыре статьи И.М. Троцкого.

М.А. Алданов

Марк Алданов (Ландау) — один из самых популярных русских писателей эмиграции, чьи книги издавались внушительными тиражами на многих европейских языках, был не только известным ученым, прозаиком и публицистом, но также активным политическим деятелем. Его жизненный путь типичен для русского эмигранта первой волны: он при-ветствовал Февральскую революцию, резко отрицательно отнесся к революции Октябрьской, затем эмигрировал, проделав известный маршрут Константинополь — Берлин — Париж — Нью-Йорк — Ницца. В его биографии не было столь ярких моментов, сколь, например, у Бунина или Набокова, он практически никогда не оказывался в центре всеобщего внимания, не был предметом сплетен, не был замешан ни в один громкий скандал; будучи одним из наиболее плодовитых эмигрантских романистов, никогда не был признан первым эмигрантским писателем, однако вклад Алданова в историю эмиграции трудно переоценить.

Многие факты алдановской биографии позволяют представить его общественную деятельность как постоянную борьбу за репутацию эмиграции:

... Алданов сознательно конструировал свою биографию, исходя из своеобразного кодекса эмигрантской чести и своих представлений об исторической роли эмиграции, чем было обусловлено его поведение в тех или иных значимых с этой точки зрения ситуациях. Известен, например, случай, когда он отказался при знакомстве пожать руку Нестору Махно. Столь же принципиальным стал разрыв отношений с А.Н. Толстым после его возвращения в Советскую Россию. <...> Осознание себя как объекта истории и как представителя эмиграции накладывало особую ответственность за свою репутацию, в первую очередь, политическую, а личная биография становилась политическим аргументом в борьбе большевистской и эмигрантской идеи. В этом смысле Алданов уподоблял себя дипломату, ежедневно в официальных выступлениях и в быту представляющего свою страну и являющегося ее лицом. С другой стороны, его деятельность вполне вписывалась и в масонские представления о жизнестроительстве , а он, как многие другие эмигрантские политики и общественные деятели, был масоном. В итоге ему одному из немногих эмигрантских общественных деятелей удалось сохранить свою биографию незапятнанной, заслужив таким образом репутацию «последнего джентльмена русской эмиграции»85.