Читаем без скачивания Обаятельный плут - Мэри Патни

— «Твои мысли целиком отданы твоему горю. Освободи их, не то ты тоже зачахнешь и умрешь». — Макси чувствовала, как вздымается и опускается под ее руками грудь Робина. — «Твое горе лишило тебя сна, и твоя постель кажется тебе жесткой и неудобной. Я сделаю ее мягкой».

Макси провела ладонями по плечам Робина и вдоль рук, потом тихо сказала:

— Робин, Вилли обрел покой. Постарайся и ты его обрести.

Глаза Робина закрылись, и он притянул Макси к себе. Сначала его сердце так колотилось, словно хотело вырваться из грудной клетки, но постепенно биение становилось все ровнее. Макси прильнула к нему, радуясь, что, кажется, мрак, таившийся в душе Робина, рассеивается. Он еще не выздоровел, но выздоровление началось.

Робин запустил руку ей в волосы.

— Откуда у вас такая мудрость, Канавиоста?

— Оттуда, откуда у всех, — усмехнувшись, ответила она. — Училась на собственных ошибках. — Она положила голову ему на плечо. Душевная буря так утомила ее, что она с трудом боролась со сном.

— Как бы там ни было, вы мудрая женщина. — Рука Робина спустилась с затылка на шею, потом ниже на спину и остановилась на бедре. — Разве такая мудрая женщина может согласиться выйти за меня замуж?

Макси словно окатили ледяной водой. Усталой дремоты как не бывало. Она ошеломленно повторила его слова про себя, чтобы убедиться, что ей не послышалось. Потом села в постели и уставилась на Робина.

Тот лежал на подушках и смотрел на нее утомленно-терпеливым взглядом. Пламя свечи бросало отблески на его лицо и грудь, но в ее слабом свете нельзя было прочесть выражение его глаз.

В Макси боролись изумление и страстное желание поверить.

— Как это понимать? Вы делаете мне предложение или это плод вашего оригинального чувства юмора?

Робин вздохнул, отвел взгляд от Макси и устремил его на потолок.

— Нет, юмор здесь ни при чем. Просто я, по-видимому, не могу заставить себя прямо предложить вам руку и сердце. Дело в том, что наш брак сулит выигрыш только мне. С вашей стороны будет глупостью ответить согласием, и вы слишком умны, чтобы этого не понимать.

Макси не знала, что делать: рассмеяться, заплакать или начать молотить его кулаками. За эту изнурительную ночь она окончательно поняла, что любит Робина, хотя и не уверена, что понимает его и до конца ему верит.

Это не значит, что она ему совсем не верит. Макси не сомневалась, что Робин выполнит любое взятое на себя обязательство. А еще она понимала его теперь гораздо лучше, чем час назад. Но все же…

— Признаю, эта мысль довольно заманчива, но я не могу представить нашу семейную жизнь. Между нами очень мало общего, и, хотя в прошлом мне приходилось жить кочевой жизнью, я вовсе не желаю кочевать до конца своих дней.

— Я тоже. Уверяю вас, что крышу над головой я вам обеспечу. — Робин усмехнулся. — Я вовсе не такой безалаберный человек, каким кажусь., — Робин, посмотрите на меня. Почему вы хотите на мне жениться? Вы ни разу не произнесли слово «любовь».

Он закрыл глаза, и его лицо передернула горестная судорога.

— Я многое могу вам обещать, Канавиоста: достаток, верность, заботу. Но любовь? Похоже, я не могу полюбить по-настоящему. Пожалуй, лучше мне не обещать любви.

Такой боли Макси не испытала даже тогда, когда умер отец. От этой мучительной, отчаянной честности на глаза навернулись слезы. Но она не заплакала, а подняла к губам его искалеченную левую руку, поцеловала и прижалась к ней щекой.

— Вы решили жениться на мне, потому что у вас отняли Мэгги?

— Нет, не поэтому. — Робин открыл глаза и сжал ее руку. — Мэгги тут ни при чем. Я был к ней очень привязан и навсегда сохраню это чувство, но я не пытаюсь подменить ее вами. — На его красивом лице — не то ангела, не то пройдохи — мелькнула усмешка. — Вы слишком яркая личность, чтобы вас можно было с кем-нибудь спутать.

Макси была в недоумении: как все это понимать?

— Забота и верность стоят немало, даже, я бы сказала, играют первостепенную роль в браке. Но разве их достаточно?

— Не забудьте про физическое влечение. — Робин потянул Макси за руку и заставил лечь рядом. — Когда вы рядом, я ощущаю его непрестанно. С первого дня нашего знакомства.

Робин повернулся и обнял ее. Их губы встретились, и Макси показалось, что ее тело растворяется в жидком огне. Робин и раньше целовал и ласкал ее, но его всегда сдерживали какие-то сомнения. Сейчас все было иначе. Он целиком был сосредоточен на ней, на ней одной.

Макси отвечала на его поцелуи с жаром накопившегося в ней неудовлетворенного желания. Драматические события этой ночи снесли все барьеры, и их чувства сплелись так же тесно, как и их тела. Какое-то время оба были в таком упоении, что не задавали себе никаких вопросов, целиком отдавшись радости первооткрытия. Как страшно и мучительно ни было прошлое Робина, какое отчаяние ни омрачало его настоящее, какая неопределенность ни витала над его будущим, Макси любила этого человека.

Он целовал ее шею, потом спустил рубашку с плеч, обнажил ее груди и приподнял их своими ладонями.

— Как они прекрасны! Само совершенство! Он опустил лицо в ложбинку, которую сам же создал, и Макси восхитил контраст между ее темной кожей и его светлыми волосами. Но тут он стал кончиком языка ласкать ее сосок, и она забыла про контраст, забыла про свои сомнения, забыла про все — с ней осталось только чистое пламя желания.

Ее пальцы скользили по его спине, вдоль шрамов, оставленных кнутом. Когда-нибудь она попросит его рассказать, откуда они взялись, и шрам от пули, и искалеченные пальцы. Она хочет знать про все то страшное, через что он прошел и что могло окончиться его гибелью до того, как судьба даровала им встречу. Но не сегодня — Боже, какое блаженство! — нет, не сегодня.

Вдруг Робин рывком отстранился от нее и уткнулся лицом в подушку.

— Поддаться страсти слишком легко, — прерывисто пробормотал он. — В таком состоянии нельзя принимать серьезные решения.

Вцепившись в одеяло, Макси смотрела в потолок и пыталась вернуть себе самообладание. Ну почему ей не встретился эгоист, который думает только о собственном удовольствии?

Но эгоиста она не полюбила бы, и она четко произнесла:

— Это как понимать — очередной приступ угрызений совести?

— Точно, — ответил Робин, поднимая с подушки лицо, искаженное насмешкой над самим собой.

Он нежно натянул ей рубашку на плечи. На секунду его ладонь задержалась на ее груди, но он тут же ее отдернул, пальцы сжались в кулак.

— Вы удивительная женщина. После всего, что я вам наговорил, другая бы билась в истерике.

— Поверьте, я к этому очень близка.

Все еще дрожа от пережитого, она перекатилась на живот и подперла голову рукой так, чтобы смотреть ему в лицо.