Читаем без скачивания Американский пирог - Майкл Уэст

Когда брат Стоуи изрек наконец «аминь», я снова поглядела на гроб, который стоял над могилой на специальном гидравлическом подъемнике.

— Ты идешь? — спросила Фредди.

— Сейчас-сейчас, — ответила я, — ступай вперед.

— Я тоже подожду, — сказал Сэм, и я подумала: «Родная моя, да тебе сегодня везет!» Снаружи дождь лупил по зонтам всех собравшихся. Я еще раз оглядела толпу в поисках знакомых лиц. Кивнув Грэнстеду с Ламбертом, я вдруг заметила зеленоглазого парня с льняными кудряшками и едва не провалилась сквозь землю.

— Джесси? — спросила я, искоса глядя на него.

— Привет, Джо-Нелл, — обрадовался он и пошлепал ко мне прямо по лужам.

Как только мы вернулись с кладбища, весь наш дом заполонили старухи. Штук пять этих зануд торчало на кухне, намывая стаканы и вилки, словно перед праздничным застольем. Остальные сновали вокруг стола вишневого дерева и расставляли на нем угощение. Кто-то то и дело спрашивал: «А она положила шоколада в свой соус? Странно, а все равно вкусно». Сестры Холлоуэй раскладывали вилки, ложки, ножи и салфетки. Фредди стояла во главе стола и разливала чай со льдом. Сэм и Джексон держались по разным углам комнаты и настороженно переглядывались. Ну я-то такого конфуза не допустила (Ламберта я вовсе не пригласила, а Джесси велела быть паинькой).

Тут к нам с Элинор подошла Джорджия Рэй Толливер. Без засаленного комбинезона она смотрелась просто дико: на ней было красное хлопчатобумажное платье с узором из корабликов, а на ногах — белые туфли с открытыми носами, вышедшие из моды еще году в сороковом. Сочетание «вырви глаз», но, вероятно, это был ее лучший наряд.

Миссис Констанция Смайт притащила с кухни дымящееся блюдо — «пресловутое рагу из морепродуктов», как она с гордостью объявила. На ней было черное платье, шуршавшее при малейшем движении, как старый целлофан. Через пару минут в столовой воняло так, словно кто-то открыл протухший кошачий корм. Разумеется, это не ее вина: она же урожденная янки, приехавшая к нам то ли из Мэна, то ли из Массачусетса, где ни хрена не смыслят в морепродуктах. Добавь она хоть чуточку лимонного сока и приправ, этой вони бы не было, но Констанция в жизни никого не слушала: у нее же «своя голова на плечах». Ходят слухи, что в свое время земляки прогнали ее с севера поганой метлой. (И честно говоря, я этому верю.)

С кухни кто-то крикнул, что у нас кончились тарелки.

— А чтоб вымыть все это, понадобится дня два, — пробасила Джорджия Рэй Толливер и полезла в карман. — Вот что, Элинор, на тебе двадцать баксов и езжай-ка ты в «Винн-Дикси». Накупишь там бумажных тарелок и стаканчиков.

— Я? — Элинор прямо позеленела. — Нет, я не поеду. Я слишком убита горем. Едва я сяду за руль, как тут же во что-нибудь врежусь.

— Езжай. Тебе полезно проветриться, — сказала Джорджия.

— Нет, не поеду. — Теперь она побледнела как полотно.

— Держи. — Джорджия все совала ей деньги.

— Нет, убери их. — Элинор оттолкнула банкноты. — Я же сказала: никуда не поеду.

— Я бы сама съездила, но мой грузовик сломался. А ваш фургон стоит перед домом и на ходу.

— Ну так езжай на нем, — уперлась Элинор.

— Я разогрею цыплят. Смотри, сколько голодных гостей.

— Ладно-ладно, — вздохнула Элинор, — Джо-Нелл? Поедешь со мной?

— Солнце мое, куда я поеду?! Я же калека!

— Езжай-езжай, — повторяла Джорджия, пихая ей деньги, — свежий воздух пойдет тебе на пользу.

— Но там же дождь, — хныкала Элинор.

— Да езжай уже, в конце концов! Не то схлопочешь пенделя!

Когда она наконец побрела к машине, вцепившись в свою огромную кошелку, я стала потихоньку пробираться в столовую. А вы думали, с ходунками можно бегать сломя голову?! Гостей собралось — не протолкнешься. Странно, конечно, когда в доме орудует ватага старух, но ради Минервы я была со всеми приветлива. Наш стол уже ломился от всякой всячины. Вспомнив, сколько еще осталось в холодильниках, я просто ахнула: «Куда же Элинор все это денет?» Сама я не бог весть какой едок: предпочитаю смотреть, как едят другие. В отношении мужчин Минерва нам всегда советовала: «Главное, девочки, смотрите, как он ест».

На тарелке у Джексона была кошмарная мешанина: куриная ножка, шоколадный торт, яичница с пряностями, мясо, тушенное в горшочке, салат с макаронами и колбасой, кукурузная запеканка, белый бисквит, пареные фрукты под соусом карри, картофельный салат и даже «пресловутое рагу из морепродуктов». У Сэма на тарелке лежала порция зеленого салата с помидорами, из которого он тщательно вытащил весь сыр, а также маринованные грибы, мандарины, яблочный мусс, сырая брокколи, морковь, цветная капуста и немного молодого картофеля в мундире. Я постаралась сделать вывод об их характерах: один из них педантичный и последовательный, возможно, весьма предсказуемый, но уж точно целеустремленный; другой — непривередливый и простой, готовый лопать хоть собачий корм.

Эта гипотеза вскоре подтвердилась. К Джексону подсела Констанция Смайт и безжалостно потребовала сказать, как ему нравится рагу. Он глянул на стол и понял, что к этому блюду больше никто не притронулся; его же порция, тоже нетронутая, лежала перед ним на тарелке. Подцепив вилкой кусочек, он запихнул его в рот и выпучил глаза.

— Просто вкуснятина, Констанция, — выдавил он и, с трудом проглотив это лакомство, прикрыл глаза.

— Все, что останется несъеденным, — пообещала Констанция, — можешь забрать себе.

— Нет, не надо, — ужаснулся он.

— Я настаиваю, — Констанция возвысила голос, — это слишком дорогое кушанье, чтобы его просто выбросить. И будет очень хорошо, если его доест врач.

«Так тебе и надо, — подумала я, — нечего расхваливать такую отраву». Я понадеялась, что Фредди не слишком углубилась в разливание чая и все заметила.

Я удалилась в гостиную, надеясь хоть там спастись от сложного букета из запахов духов и плавленого сыра, а также вони крабов и морских гребешков. Мэри Джун Кэрриган и Сисси Олсап обсуждали новинки липосакции. Джексон спрашивал Сэма, бывают ли в Нижней Калифорнии киты-убийцы. Феликс Фергюссон рассказывал Джорджии Рэй Толливер о курьезном черве, которого он раскопал в компостной куче. Сестры Холловей диктовали Фредди рецепт французского хлебца «Гран марнье». А зеленоглазый ковбой толковал мне про Техас.

— Сам я из Остина, — говорил он, — и бывал на состязании ковбоев в Амарилло. Еще был в Хьюстоне, Одессе, Дентоне. Знаю даже, где находится Маунт-Олив.

— Правда? — изумилась я и внезапно оробела. На глаза мне неожиданно попалась его тарелка: куриная грудка, картофельный салат, бобы, два печенья да кусочек лимонного пирога.

— Возможно, я совершаю большую ошибку, — пробормотала я, — отправляясь в Техас совсем одна.

— О, если тебе нужен попутчик, ну там помочь с костылем или вроде того, я с радостью поеду с тобой. Мой брат Гордон объезжает лошадей под Вако. Я бы заодно и его проведал.

— Спасибо, но я уже все распланировала. Но если заедешь в Маунт-Олив, обязательно заглядывай в гости.

— Нет проблем. — Его зеленые глаза так и загорелись, и у меня екнуло сердце. — Гордон то и дело просит помочь ему. Я ведь люблю лошадей, да и по Техасу скучаю.

Капельки пота уже выступили у него на лбу и на верхней губе. Он промокнул их салфеткой и застенчиво покосился на меня, опасаясь, что я все заметила. Мое сердце снова екнуло.

— Я буду жить там на ранчо, — сказала я, — на ранчо с персиковым садом. Точнее, я и сама еще не знаю.

— Жизнь там совсем другая, — сказал он, накладывая себе еще картофельного салата, — но хорошая. Просто класс.

— Расскажи-ка мне о Техасе, — потребовала я.

— О чем именно?

— Да обо всем, — ответила я и, улыбаясь, заглянула ему в глаза.

ЭЛИНОР

Я встала на стоянку у «Винн-Дикси», но мотор выключила не сразу на случай, если придется удирать. По радио передавали песню Линды Ронштадт «Бедная я, несчастная». Я подумала, что эта песня в точности про меня: про женщин, падающих на железнодорожные рельсы, и мужчин, готовых измельчить всех нас на мясорубке. Хотя, с другой стороны, песня была скорее про Джо-Нелл. Прежде чем выключить наконец мотор, я внимательно огляделась. Идти в магазин я ужасно боялась, особенно после похорон и прочих волнений. Женщины, дети и старики как ни в чем не бывало входили в «Винн-Дикси» и выходили на улицу. Возле музыкального киоска совсем молоденькие девчонки болтали с парнями в военных куртках. Волосы малолеток были завязаны в хвостики. «Так вот где теперь назначают встречи», — сказала я себе. В наше-то время люди встречались возле площади. Помню, как мы ездили в город с мамой и Минервой. Мы останавливали машину у «Кунс» и смотрели на снующий мимо народ. Весь день к нам подсаживались разные тети и рассказывали все новости: кто приболел, кто сдурел. А теперь центр города переместился к «Винн-Дикси»: здесь можно раздобыть и молодую брокколи, и видеокассету, и свежайшие сплетни.