Читаем без скачивания Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде - Владислав Шейченко

Есть возможность представлять доказательства на апелляционной стадии разбирательства, где, кроме повторного исследования ранее представленных суду первой инстанции, дозволено представлять и новые сведения. Последняя, почти призрачная возможность представлять доказательства предусмотрена для кассационной стадии (дополнительные материалы, непосредственное исследование прежних). После вступления приговора в законную силу лавочка закрывается – рассмотрение обвинения по существу прекращается, а с этим считаются полностью исчерпанными возможности на реализацию права представлять доказательства. Другими словами, обвиняемый-осужденный при активированном приговоре уже не вправе представлять доказательства. Некому их представлять, так как некому их исследовать состязательным рассмотрением и с оценкой-переоценкой. Это станет вновь возможным только при условии возобновления производства с отменой Приговора или решений апелляционного, кассационного судов, если последние состоялись. А до тех пор любые сведения, которые по твоему мнению являются значимыми доказательствами и могли бы повлиять на исход дела, дозволено лишь предложить на рассмотрение прокурору, который по нему и через соответствующее обращение в суд решит о возможности (необходимости) возобновления производства. Только от таких решений и открывается возможность представлять доказательства. С учётом того, что прокурор – это сторона обвинения, можно только похихикать над реальностью таких перспектив. Что же касается надзорного суда, то этот только вправе перепроверить уже рассмотренные, то есть ранее представленные доказательства. Не более. От изучения вновь представляемых доказательственных сведений эта инстанция отстраняется, под предлогом того, что этот суд не вправе подменять компетенцию 1-ой инстанции.

Условия прежние: сторона обвинения и суд будут всеми силами препятствовать появлению в деле доказательств защиты. Чем ранее представлены доказательства, тем больше возможности их внедрить и поставить в учётный ряд. Ешь беляшики, пока горячи. А ещё необходимо уловить выгодное и удобное время для реализации Права.

Естественно твоё, впрочем, как и твоих оппонентов, стремление упрочить позицию, а именно – добиться неопровержимости представляемых доказательств. Что всегда сопровождается сомнениями, неуверенностью в их надёжности, трусливым ощущением опасности: ой, доказательства могут быть опровергнуты. Обычный атрибут любого спора – каждый желает свои доказательства представить беспрепятственно, а второй стороне создать проблемы в этом. Именно в рамках таких побудительных условностей и действуют следаки, например, когда осуществляют процедуру ознакомления стороны защиты с экспертными заключениями в самом конце расследования, а пока участники защиты переваривают содержание этих материалов в сжатые сроки, объявляется об окончании расследования. Любые твои ходатайства о новых, дополнительных, повторных, комиссионных исследованиях отклоняются по формальным основаниям. Любые твои отводы и заявления о нарушениях не поспевают за стадией расследования. Теми же устремлениями руководствуются следаки, когда предоставляют тебе возможность знакомиться с большинством доказательств обвинения только при конечном ознакомлении со всеми материалами при завершении расследования.

Но таким же образом может поступить и сторона защиты. По принципу взаимности – «как ты со мной, тем же концом и я тебе». Например, обвиняемый волен заявить своих свидетелей только в суде, где непосредственно и впервые представит их показания. Аналогично этому, только на судебной стадии впервые могут быть представлены показания самого обвиняемого (подсудимого), любые другие сведения, информация, предметы и вещи по различным источникам. Ага… твой расчёт на то, что все эти сведения станут неожиданны для стороны обвинения, которая на данной стадии уже не может самостоятельно проводить следственные действия, для перепроверки и отыскания, создания контраргументов. Да и по прошествии значительного времени пропорционально усложняется сам поиск новых доказательств и их источников. Поверь на слово – мусоров волтузит от таких нежданчиков, «из шкуры вон» они стремятся предугадать их и создать им помехи. Со своей стороны обвинение при мощной поддержке судов долгими годами практики выработало приёмы противодействия таким оборотам, ими изысканы формальные средства-препятствия против представления новых доказательств от защиты. Такие формальные выверты оказываются, в свою очередь неожиданны и для обвиняемого. Ну как же, овца думала так просто устроить облом и сама напоролась на нож! Но те мусорские приёмы всё же имеют общие черты, закономерности, и их возможно и необходимо уметь преодолевать. Я тебе подробнее раскатаю эту тему в разделах «Доказательства» и «Судебное следствие». Не бзди, прорвёмся.

Другой напряг – контроль за правильностью получения и представления доказательств, то есть за соблюдением правил (порядка) осуществления этих процедур. Мы вынуждены реализовывать свои права в условиях жесточайшего формализма и давления. Тактическая непредусмотрительность, несоблюдение элементарных правил сбора, хранения, закрепления, представления и исследования доказательств грозят их утратой путём исключения из оборота ввиду недопустимости. Что требует адекватных усилий по сбережению своих доказательств и изничтожению сведений противника. Все действия, охватываемые общим термином «представление», должны проверяться по их соответствию правилам УПК и другим специальным нормативам. Велико будет разочарование, когда ценное тебе и такими трудами добытое доказательство будет отвергнуто из-за невыполнения каких-то условий формального свойства, и не сможет оказать ожидаемого влияния на решения властей. Возникнет до отчаянного тупая ситуация: доказательство существует, существенно по значению, но не может быть использовано; право имеется, а поди ж ты воспользуйся им.

Право представлять доказательства само по себе не мыслимо в отсутствие права и предшествующей возможности обвиняемого собирать (добывать) эти доказательства. Ну правда, крайне ограничена оказывается возможность что-либо представить, если это не может быть получено в распоряжение целевое. (Ты вправе показать «fuck» ампутированной рукой). Здесь кроется очередная законодательная уловка. В Законе, хотя и предусмотрено право обвиняемого собирать доказательства (с. 86.2 УПК), однако не зарезервирована встречная обязанность органов власти, организаций и частных лиц представлять обвиняемому натурой или в иной форме отображения какую-либо информацию или предметы. Гипотетически, обвиняемый может реализовывать своё это право путём обращения за содействием к посредникам – сторонним органам и лицам в целях получения через них требуемого материала (например, через суд или адвоката). Но этим обвиняемый поставлен в прямую зависимость от воли и действенности таких посредников. Мы же понимаем, что такие псевдо помощники, впрочем как и сами владельцы материалов, имеют широкий спектр формальных оснований для отказов, то есть удушению самой возможности что-либо добыть. В их ответах мы найдём ссылки на само отсутствие обязанности удовлетворять запрос, на закрытость информации, откровенный текстовой понос и т. п. При этом большинство искомых сведений действительно связаны с охраняемыми законом личными или персональными данными, регистрационными учётами, коммерческой или банковской тайной, и прочими базами данных, доступ к которым ограничен. А частные лица могут руководствоваться и просто нежеланием. Вот, допустим, к тебе – вольному фермеру, поступил бы запрос от какого-нибудь арестанта из СИЗО о предоставлении ему твоей любимой лопаты или свидетельства о рождении твоих детей, или письма от тёти Фроси, или бы с прошением слёзным явиться в суд свидетелем. Как резво бы бросился ему способствовать в просьбах таких? То-то. Куда бы не сунулся обвиняемый с запросами такими, адресаты постараются отказать, как минимум с отсылкой по такому праву и возникновению у них обязанности что-либо представлять только при обращениях со стороны властных структур. Но чаще – тупо в молчанку играют.

И другой отрицательный фактор. Та информация и предметы, которые обвиняемый всё же способен получить, ко времени представления их мусорам не будут являться «доказательствами». Такое качество у этих материалов появиться только после их принятия к делу и признания доказательствами решением об этом. Вот и получается, что обвиняемый объективно лишён возможности представлять именно Доказательства. Исключение имеется лишь в возможности представлять уже находящиеся в деле доказательства, например, представлять суду документы, собранные органом расследования, но отождествляемые обвиняемым как «доказательства защиты». Из этого всего следует один вывод: собственно обвиняемый, в отличии от того же адвоката-защитника, фактически не имеет реальной возможности получать, а значит и представлять доказательства. Тогда и само Право обвиняемого представлять доказательства, кроме скудных возможностей представлять собственные показания, допрашивать участников с позволения следака или суда, ссылаться на материалы дела, – это Право является абстрактным, декоративным, так как не обеспечено эффективным механизмом реализации Права, обременено практическими и нормативными препятствиями, действует не самостоятельно, но только через волю других лиц.