Читаем без скачивания Курс молодого овца, или Самозащита в уголовном суде - Владислав Шейченко

И другой отрицательный фактор. Та информация и предметы, которые обвиняемый всё же способен получить, ко времени представления их мусорам не будут являться «доказательствами». Такое качество у этих материалов появиться только после их принятия к делу и признания доказательствами решением об этом. Вот и получается, что обвиняемый объективно лишён возможности представлять именно Доказательства. Исключение имеется лишь в возможности представлять уже находящиеся в деле доказательства, например, представлять суду документы, собранные органом расследования, но отождествляемые обвиняемым как «доказательства защиты». Из этого всего следует один вывод: собственно обвиняемый, в отличии от того же адвоката-защитника, фактически не имеет реальной возможности получать, а значит и представлять доказательства. Тогда и само Право обвиняемого представлять доказательства, кроме скудных возможностей представлять собственные показания, допрашивать участников с позволения следака или суда, ссылаться на материалы дела, – это Право является абстрактным, декоративным, так как не обеспечено эффективным механизмом реализации Права, обременено практическими и нормативными препятствиями, действует не самостоятельно, но только через волю других лиц.

Можно сколь угодно долго рассуждать о наличии и прямом действии конституционного права получать затрагивающую конституционные права информацию и соответствующую этому праву обязанность эту информацию предоставлять. Но… Не всякая доказательственная информация напрямую затрагивает именно конституционные права. С эти качеством ещё нужно суметь увязать свои доводы и представить должные основания. И вовсе ничтожны способности обвиняемого заполучить сведения «закрытого типа» о других лицах. Неизбежным окажется необходимость обращаться отдельно в исковом порядке с требованиями о восполнении самого права. А это всё связано с серьёзными затратами времени и средств. Кроме того и сама встречная обязанность распространяется только на органы власти и организации. У физических лиц и индивидуальных предпринимателей такой обязанности нет, и от этих субъектов через такое Право искомых сведений не добьёшься, не принудишь ты их аргументом обязанностей. Если только добровольностью они не откликнутся. По всем этим условиям очевидно явное неравенство. Сторона обвинения наделена чрезвычайными преимуществами по представлению доказательств. Мусорам по первому их требованию предоставляют любую информацию, включая судебно-разрешительную, да и без соответствующих решений суда, даже в тех случаях, где только такой порядок установлен обязательной предпосылкой. Отдельные прерогативы действуют в исключительном праве мусоров решать вопросы проведения следственных действий, например, проведения экспертиз, через которые только и могут быть получены, а затем и представлены важнейшие доказательства. Защита аналогичными возможностями не располагает, она повязана уровнем порядочности и совести мусоров – откровенных противников.

Само понятие «представлять» имеет несколько значений, которые обеспечивать должны всю полноту правомочий. Представлять – в смысле направлять, передавать физически от субъекта к субъекту в данном случае доказательство или информацию о доказательстве (субъект – человек или юридическое лицо). Представлять – в смысле раскрывать содержание, свойство и характеристики доказательства, давать его оценку, создавая в сознании других сущностную картину, образ доказательства. Представлять – в смысле выносить на обсуждение, инициировать исследование сведений и привлекать к ним внимание вообще.

Из этого мы видим весь объём направленных действий, содержащихся в сухоньком «Представление». А какое же из трёх этих значений имеет в виду Закон, когда «даёт право» представлять доказательства? Раз нет специальных оговорок, мы вольны понимать, что все перечисленные значения вмещает в себя обсуждаемое право. Тогда обвиняемый должен быть озабочен не только тем, как правильно ему осуществить передачу доказательства, но и проблемой представления собственной оценки с позиции защиты, то есть описать доказательство, выделить подтверждающие или опровергающие им обстоятельства, дать характеристики по критериям относимости, достоверности и допустимости, удержать внимание на доказательстве и проконтролировать его же учёт. Подробнее об этом всём смотри в разделе «Доказывание».

Ещё вопрос: кому, в чей адрес осуществляется представление-передача доказательства? Вроде бы ясно, что доказательство передаётся тому, в чьём производстве находиться уголовное дело на время процесса доказывания. Таких адресатов всего два – это орган расследования или суды первой и второй инстанции. Но в некоторых случаях полезно отступать от общего правила прямого посыла. Выгодным может оказаться в целях гарантированного закрепления сведений о самих доказательствах передавать их через транзитные инстанции, например, через вышестоящие инстанции. Это позволяет предотвратить или значительно снизить риск утраты и порчи материалов со стороны искомого должного получателя, но добавляется риска в этом со стороны самих посредников. К такому приёму я сам неоднократно прибегал, когда доказательственные документы передавал не напрямую судьям в заседаниях, а направлял их через администрацию СИЗО. Подобные же отправления делал в суд или прокурору, хотя производством занимался следак, вроде не имелось препятствий отдать материальчик в его ручки напрямую. Всё намеренно, со знанием того, что руководство СИЗО, те суд и прокурор перенаправят материал адресату. Те и перенаправляли, – куда деваться. А попутно, информация о материалах фиксировалась по регистрационным журналам, в сопроводительных документах указывались параметры проходного материала, оставлялись копии во всевозможных досье. Плюс к тому – добивался от того же СИЗО светокопии с удостоверительными отметками этого же «доказательства». При такой кутерьме следак или судья остерегутся от истребления бумаг. Иной примерочный вариант – собирать и направлять материалы через адвоката с помощью письменных обращений к нему и бессовестно злоупотребляя его полномочиями по части 3 статьи 86 УПК. Тоже вариант. Когда вокруг одни гандоны, приходится самому изворачиваться, страховаться от «залётов».

3.6.6. Право на ходатайства и отводы

Обвиняемый вправе заявлять ходатайства и отводы. И эти права аналогичны правоспособности подозреваемого, с особенностями увеличения процессуальных действий и решений, которые позволительно инициировать со стадии предъявления обвинения и в условиях привлечения к участию в деле новых субъектов.

Так, обвиняемый может ходатайствовать об изменении обвинения; о дополнении или возобновлении расследования; о рассмотрении дела конкретным составом суда; о предварительных слушаниях; о вызове участников; об исключении доказательств и многих иных действиях, формально доступных и предусмотренных при судебных разбирательствах по всем грядущим инстанциям. Всё, что может осуществить или решить следствие, прокуратура и суд со времени выдвижения обвинения, – обо всём этом есть право ходатайствовать.

Попутно припомним себе: Ходатайство – это обращение к следователю или суду. Чёрте знает с коих времён сложилось, что такое обращение высказывается в форме просьбы. Это обусловлено реликтовым значением понятия «ходатайствовать» – просить, хлопотать (слово то какое красивое!). Вот из этого подразумевают, формулируют всякое такое обращение через «прошу то, прошу сё». Но ведь в этом процессуально навязанном «прошу» заложена традиция унижений, когда тот же обвиняемый ставиться исподтишка в роль попрошайки. В убогой России народ всегда ставился в рабское положение (раком) по отношению к номенклатуре – властным мажорам, и ходатайства по сию пору воспринимаются Челобитными. Бей челом, пади ниц перед ожиревшей гадиной – может и снизойдёт на отклик. Особый цинизм этого при обращениях к следаку. Равные участники – обвиняемые должны слюняво о чём-то просить этих (чуть не вырвалось «мерзавцев») душегубов. А Эти (едва не вырвалось «сволочи») могут снизойти до просьбы просящего: удовлетворить или отказать в прошении. Но обратного, равноправного положения Закон ведь не предусматривает – чтобы следак нас о чём-нибудь просил, и был в зависимости от нашей воли? Собственно говоря, власть служит народу или народ в услужении властей? А ты ещё не вычеркнут из списков «народ». Так какого, извиняюсь, члена нас швыряют в подмётки!

Предлагаю: не опускаться до таких самоунижений, не применяй в ходатайствах это униженное «прошу», а только «требую» либо вообще обходись без спец. увещиваний подобных. Например: «…на основании изложенного (прошу) проведите повторный осмотр места происшествия». Не уступай Им даже в малом.