Читаем без скачивания Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой разведки в 1915–1917 гг. - Валерий Авдеев

В оперативную игру решил включиться сам Павел Игнатьев. С паспортом на имя Чернядьева он выехал в Швейцарию, чтобы на месте руководить разведывательной операцией по вербовке Ирмы. Предварительно Павел Алексеевич договорился с Ж. Ладу о разрешении французских властей на перевод денег Ирме из Бразилии от ее родственников. Это должно было послужить дополнительным мотивом для ее привлечения к работе на разведку союзников. Разумеется, П. Игнатьева и 2-е бюро французского Генштаба интересовали не прелести Ирмы, а содержание портфеля Монлопа, с которым он никогда не расставался.

Сергей Вонлярлярский к этому времени сумел настолько очаровать Ирму, что она стала его любовницей. Ойнако он не имел опыта разведывательной работы и поэтому никак не мог решиться убедить Ирму передать ему на время портфель ее мужа. Павлу Игнатьеву пришлось даже оказать нажим на Сергея, пригрозив ему прекратить денежные выплаты. Это принесло свои плоды, и через некоторое время Сергей принес в гостиничный номер в Уши, который снимал Павел Алексеевич, объемистый портфель австрийского дипломата, в то время как Монлоп продолжал с азартом играть в рулетку.

Когда помощник Павла Игнатьева Гартинг-Альфред вскрыл портфель австрийца, оказалось, что в нем находятся документы колоссальной ценности. Из них следовало, что Австрия ведет сепаратные переговоры о мире с Францией и Англией, о которых союзники ничего не говорят России. Кроме того, из документов следовало, что австрийский дипломат тайно встречается с представителями польских и украинских националистов, которые мечтают о создании независимого польско-украинского государства под протекторатом Берлина и Вены. Все эти документы были тайно перефотографированы Аркадием Гартингом и в дальнейшем отправлены в Ставку.

Что же касается Сергея Вонлярлярского, то он, как говорится, вошел во вкус разведывательной игры и продолжал снабжать через Ирму русскую военную разведку секретными австрийскими документами вплоть до конца войны. В 1918 году в связи с ликвидацией Русского отделения Межсоюзнического бюро по разведке он женился на одной русской эмигрантке и вместе с ней уехал в Южную Америку. После прекращения деятельности Русской миссии в Париже дальнейшая судьба Монлопа и его жены Ирмы, работавшей на русскую военную разведку, осталась неизвестной.

ФАБРИКАНТ ЦИММЕРМАН

Как мы уже отмечали, наибольшую долю среди агентурных сообщений графа П. Игнатьева занимали сведения о переброске воинских контингентов противника на Восточный фронт. Для выполнения этой задачи он нуждался в агентах, могущих беспрепятственно совершать поездки из нейтральной Швейцарии в Австро-Венгрию и Германию. Руководивший агентурой сетью в Швейцарии Гартинг-Альфред привлек через одного из своих агентов к сотрудничеству с русской военной разведкой крупного производителя зонтиков, клиентура которого в основном проживала в странах противника. Поскольку боевые действия сильно отразились на доходах его фирмы, он и его компаньоны страстно желали скорейшего прекращения войны, и А. Гартингу не составляло большого труда привлечь этого фабриканта к сотрудничеству с русской разведкой.

Однажды он устроил встречу П. Игнатьева с фабрикантом, которая состоялась в Лозанне. Циммерман — так звали фабриканта — охотно согласился выполнять разведывательные задания П. Игнатьева для того, чтобы, как он выразился, как можно скореє положить конец этой отвратительной бойне. Он сказал, что привлечет к сотрудничеству ряд своих клиентов, которые будут регулярно информировать его о переброске войск Австро-Венгрии и Германии на Восточный фронт. Павел Алексеевич уточнил существо задания, попросив особое внимание уделить движению воинских эшелонов через Краков, Оломоуц и Брно. Свои сообщения Циммерман должен был направлять на ряд почтовых адресов в Швейцарии, делая соответствующие наколки в обычных газетах.

В течение месяца от Циммермана регулярно поступали сведения о переброске войск противника на Восточный фронт, которые были точными и подробными. Секретные сведения он направлял на ряд почтовых ящиков в Швейцарии, откуда они переправлялись П. Игнатьеву в Париж через агентуру Гартинга-Альфреда. Однако вскоре поступление сведений от одного из таких содержателей почтовых ящиков прекратилось. П. Игнатьев направил одного из своих сотрудников по имени Робер с целью выяснения судьбы его содержателя по фамилии Штроман. Прибыв в Цюрих, где постоянно проживал этот агент, Робер направился по известному ему адресу. Оказалось, что в его доме находилась засада полиции, от которой Робер едва ушел.

Вскоре, переодевшись под коммивояжера, Робер узнал от соседей Штромана, что тот был арестован местной полицией. Отправку секретных сведений из Кракова на этот почтовый ящик пришлось прекратить, хотя из других городов они поступали исправно. П. Игнатьев предпринял все меры, чтобы вызволить Штромана из тюрьмы, и через десять дней он уже был на свободе. Разумеется, от его дальнейших услуг в качестве содержателя почтового ящика пришлось отказаться.

Что же касается Циммермана, то некоторое время он успешно курсировал по делам своей фирмы в Краков, Братиславу и Будапешт, регулярно отправляя донесения для П. Игнатьева. Однако вскоре он был провален одним поляком и был арестован. Военно-полевой суд Австро-Венгрии приговорил его к расстрелу за шпионаж в пользу противника. Организация № 7, на которую он работал, была ликвидирована.

Глава тринадцатая. ОЦЕНКА СТАВКОЙ ИНФОРМАЦИИ П. ИГНАТЬЕВА

После отречения Николая II от трона Временное правительство решило разобраться с работой русской военной разведки. По его указанию начальник штаба Верховного главнокомандования направил 26 марта 1917 года телеграмму своему представителю при французской Главной квартире генералу Ф. Палицыну. В ней предписывалось проанализировать соответствие расходов на разведку отдаче от нее, а также отказаться от услуг малоценных и сомнительных источников. Короче, вводился принцип строгой экономии в отношении услуг разведки.

После двенадцати дней изучения генерал Федор Федорович Палицын подготовил отчет, который, несмотря на весьма оригинальный стиль телеграммы, сводился к тому, что пусть штаб ВГК сам разбирается в этом вопросе. Приведем дословно текст его телеграммы:

«Ознакомился. Сумма общего годового расхода велика. Отвечают ли сведения размеру расходов — ответ может дать Ставка и фронты. В работе здешнего руководителя есть известная система, и скажу — даже творчество. Отчет ведет сам. Знает оправдательные документы. Знает все нити, поэтому обман, хотя и возможен, но незаметно от него произойти не может. К сожалению, в этом деле вообще сплошной обман. Если хотите дело вести далее, строго объедините (разведку) в его руках и ваших. Не надо деятельности фронтов и Огенквара… «Шевалье», № 8 и «Римская» — еще не устроены, и судить о них поэтому нельзя. Теперь все дорого, конкуренция громадная и опасность работы тоже велика. Организации, кроме № 1, 2 и 5 (первые две — фронтовые, последняя — «Римская» — Ставки), имеют случайный характер и все в совокупности не лишены известного загромождения, но выйти из этого сразу без опасения разрушить очень многое — нельзя. Если доверяете здешнему руководителю, то сосредоточьте с 1 мая у себя и у него все средства, расходуемые фронтом, и тогда общее руководство будет возможным. Вы прислали деньги для организации «Гаврилова», а Западный фронт согласился взять ее на себя, и, вероятно, тоже пошлет на это деньги. Определить сумму, которая ежемесячно должна отпускаться, не могу, ибо прежде всего не знаю, что вам нужно и в каких размерах можете расходовать. Но думаю, что в течение нескольких месяцев деятель здесь может, получив от вас указания, постепенно сократить расходы без ущерба для дела»[124].

Предложение генерала Ф. Палицына сосредоточить руководство всей зарубежной военной разведкой в руках штаба ВГК было разумным и целесообразным. Однако на эту телеграмму генерал Лукомский сообщил 28 марта, что «исполняющий должность Главковерха нашел невозможным сосредоточить руководство всем делом в Ставке». Иными словами, в условиях развала «демократами» фронта Ставка брать на себя ответственность не хотела и возлагала ее на П. Игнатьева.

В августе 1917 года, когда Русская армия потерпела ряд существенных поражений в результате неудачного июньского наступления, предпринятого Временным правительством по требованию Союзников, Верховное командование среди причин, приведших к поражению, назвало недостаток разведывательной информации о противнике. Военный представитель Временного правительства генерал М. Занкевич распорядился создать комиссию из находившихся в Париже полковников В. Кривенко, Бобрикова и капитана Галяшкина для проверки деятельности Русского военного бюро при Межсоюзническом комитете по разведке. Иными словами, проверить деятельность П. Игнатьева и его разведывательных организаций.