Читаем без скачивания Иван Царевич и Серый Волк - Сергей Шведов

– Вы предлагаете мне сотрудничество? – не очень уверенно осведомился Василевич. – Ну что вы, – вскинул бровь Царевич. – Кто вы и кто я. Полное и безусловное повиновение. В этом случае я гарантирую вам благополучное возвращение домой. – А в случае отказа?

– У вас будет выбор: либо стать статуей из моей коллекции, либо сгореть в аду у Вельзевула. И там, и там удовольствие на целую вечность.

– Но я же ни в чём не виноват! – Положим совсем уж безвинных нет ни в мире этом, ни в мире том. А потом, согласитесь, глупо требовать справедливого суда от Кощея Бессмертного.

– Но вы совсем не похожи на злодея. Интеллигентный человек, мне было приятно с вами общаться.

– Если вы пытались мне польстить, то сделали это крайне неудачно. Я вас прощаю только потому, что вы новичок в нашей системе ценностей. Так будете работать?

Василевич скосил глаза на Валерку Бердова, стоящего окостеневшей паинькой в углу тронного зала, и тяжело вздохнул:

– Хорошо, согласен. – В таком случае прошу к столу, обсудим детали предстоящей операции.

Как просвещённый монарх Царевич допустил к столу своих сановников, лорда Базиля и боярина Михайлу, а также изъявившего готовность к сотрудничеству олигарха. Костенко-Киндеряй с дядей Селюниным были оставлены у стены, вдали от разносолов и паштетов, что было, возможно, невежливо, но, во всяком случае, справедливо. Уж злодействовать, так злодействовать. Его Бессмертие за столом вёл себя любезно, демонстрируя редкостные познания в различных способах казни. Господин Василевич выказывал к словам Кощея лестный интерес, однако аппетитом не отличался, и почему-то лицо имел весьма бледное. Что касается господ Костенко и Селюнина, то они и вовсе исходили потом, ибо Кощей рассуждал о казнях не отвлечённо, а применительно к вышеозначенным людям.

– Вы по-прежнему собирайтесь хранить гордое молчание? – Но мы готовы хоть сейчас, Ваше Бессмертие…

– Я не чувствую искренности в твоём голосе Киндеряй. Какие планы у Шараева-Магона?

– Не знаю я ничего о его планах, – стоял на своём упорный мафиози. – Лорд Базиль, – коротко распорядился Царевич.

Костенко в качестве статуи смотрелся столь отвратно, что окончательно испортил господину Василевичу аппетит. А у Селюнина и вовсе глаза закатились. – Ты хоть меня не огорчай, Малюта Селютинович, жаль будет потерять столь преданного сановника.

– Так, Ваше Бессмертие, вождь вы наш просвещённый, я же с дорогой душой. Это всё Магон проклятущий, он втравил Леонида в паскудное дело. Миром, мол, будем править. Ты, это он Леониду говорил, придержи здесь Царевича, Вас то есть, а я с бабами разберусь. Вельзевул этот самый у него в дружбанах.

В общем, так Царевич и предполагал, во всяком случае, имел к такому предположению кое-какие основания. Хитроумный Пётр Семёнович, очень удачно корчивший из себя Вельзевула, всего лишь притворился, по сговору с Шараевым, что подчиняется добытым Наташкой-Семирамидой заклятьям. Умён Сан Саныч, ничего не скажешь, истинный колдун Магон. Недаром же тогда ещё совсем молодой Царевич с ходу определил его по чародейской части, чем чрезвычайно развеселил начинающего издателя, сразу уловившего свое портретное сходство со сказочным негодяем. Проблема Шараева была в том, что колдун Магон не знал дороги к Золотому замку, а фея Моргана знала, а через неё узнала эту дорогу ведьма Вероника, грезившая о власти над миром. А Кощеев сад с молодильными яблоками был лишь отвлекающим маневром, ловушкой, куда по простоте угодил Ванька Царевич. И пока он здесь изображал сказочного отморозка, его дражайшая супруга штурмовала Золотой замок во главе Вельзевуловой рати, даже не подозревая, как опасно полагаться в своих расчётах на выкормышей ада, а уж тем более на чиновников областной администрации.

– А что, собственно, такого ценного хранит в себе Золотой замок? – вслух произнёс призадумывавшийся Царевич и тут же спохватился. Однако никто, кажется, его промашки не заметил.

– Шараев сказал, что там хранятся золотые сны человечества, – услужливо подсказал рассеянному Кощею Селюнин.

Царевич ударил себя ладонью по лбу, мысленно, разумеется, дабы не терять царственного достоинства. Именно от Золотых Снов отказались фея Моргана и королевич Жан, дабы трудовыми свершениями преобразовывать реальность. Самое смешное, что финал Царевич переписал по совету Сан Саныча Шараева, который тогда ещё твёрдо стоял на позициях марксизма-ленинизма.

– Лорд Базиль, готовь машины к походу, – распорядился Царевич. – Есть, – чётко, по-военному, отозвался Кляев, поднимаясь из-за стола. – Боярин Михайло, веди сюда Бердова.

– В каком смысле «веди»? – не врубился олигарх Василевич. – Он же в некотором роде статуя.

– У Кощея Бессмертного и статуи ходят, – надменно произнёс Царевич, оживляя Костенко к великой радости его дяди.

– Последний шанс для исправления тебе даю, Киндеряй, – рыкнул на мафиози Царевич. – Первым пойдёшь в штыковую атаку и смоешь вину кровью.

Костенко растерянно хлопал глазами, но в пререкания с находившимся на большом эмоциональном подъеме Кощёем вступить не рискнул.

В милицейский Уазик сели сам Кощей, Мишка Самоедов, Василевич и Валерка Бердов, которого Иван не хотел выпускать из виду. В «Мерседес» посадили Костенко с Селюниным, а также лорда Базиля, с твёрдым наказом стрелять без предупреждения в случае малейших поползновений на предательство. – Будь спокоен, Твоё Бессмертие, – щёлкнул каблуками Васька. – В случае чего рука не дрогнет.

Царевич врубил полный газ и первым вылетел из Кощеева Сада. «Мерседес» пылил следом. У Ивана были опасения по поводу Драконьего леса, но, к счастью, они не оправдались. Многоголовая гидра дремала, видимо, где-то в тенёчке, сморенная припекающим с раннего утра солнышком. Не сбавляя скорости, машины промчались мимо Киндеряева замка и вывернули на ухабистый путь, вверенный заботам лешего Тетери. Дисциплинированный Берендеевский гаишник был уже на посту и вытянулся во фрунт, встречая и провожая кортеж глазами.

– Ты опоздал, Царевич, – зловеще захохотал Бердов. – Магон уже наверняка добрался до Золотого шлема.

Царевич только зло выругался, сворачивая на полном ходу в полумрак лабиринта. По части поворотов Иван уже не ведал никаких сомнений и был твёрдо уверен, что кривая вывезет его куда надо. И словно бы в подтверждение правильности избранного пути послышался треск молчавшей доселе рации. Василевич, сидевший рядом с Царевичем, вздрогнул и отодвинулся к двери.

– У вас опять метаморфоза, Ваше Бессмертие. – Да никакое он не Бессмертие, Василевич, – взвизгнул Бердов. – Хватайте его пистолет.

Этим самым пистолетом, а точнее его рукоятью, Царевич и приветил расходившегося коллегу-писателя во избежание ещё больших осложнений. Не ожидавший подобной резкости от добрейшего Ваньки, Бердов огорчённо хрюкнул и клацнул зубами.

– Будешь дёргаться – пасть порву, – пообещал Царевич коварному приятелю.

Василевич сидел тихо, расправа с Валеркой произвела на него большое впечатление. Впечатлял, видимо, и камуфляж, в который превратилась слегка посеревшая, но ещё довольно светлая шкура на плечах Царевича.

– Ретранслятор собран в Веркином офисе? – спросил Иван у олигарха. – Да, – с готовностью подтвердил тот.

– Матёрый, – окликнул рацию Царевич. – Слушаю, – раздался в ответ спокойный голос. – Двухэтажное здание старинной постройки на улице Академической. В средствах не стесняйтесь, серебряных пуль не жалейте, его защищают черти, гоблины и липовые киллеры. Освободите к моему приезду проход к лабиринту, ведущему в Золотой замок. – Круто, – выдохнул молчавший всю дорогу Мишка Самоедов.

Ошарашенный чужой расторопностью Василевич смущённо помалкивал, Валерка Бердов что-то обиженно бубнил себе под нос, раздражая находящегося на пике нервного напряжения Царевича. Шутка сказать, решалась судьба человеческой цивилизации.

Уазик к большому облегчению Царевича выскочил из тоннеля на оживлённую в эту пору дня городскую магистраль. «Мерседес» увёренно висел у него на хвосте. Царевич нисколько не сомневался, что Кляев потачки мафиози не даст и в случае обострения ситуации поступит с ним, как с контрой. 3астрелить, конечно, не застрелит, но в ухо врежет.

Дабы распугать шмыгающих по дороге забугорный и отечественных утиц, Царевич врубил сирену, и смелым соколом помчался прямо по разделительной полосе, сметая конкурентов на обочину.

– Стреляют, – вскинулся вдруг Самоедов.

Сквозь вой сирены действительно прорывался сухой треск, который с каждым оборотом колёс становился всё громче и громче. У Царевича уже не оставалось сомнений, что стрельба идёт именно на Академической улице, где был расположен Веркин офис. Судя по всему, там шёл нешуточный бой

– Убьют ещё, чего доброго, – забеспокоился Самоедов. – У Вельзевула до десяти тысяч чертей, – подлил масла в огонь Бердов. – Хватит и на Золотой замок и на твоего Матёрого.